Всегда твой (ЛП) - Хара Кай. Страница 49

Я не собираюсь давать ей никакого. Я хочу, чтобы было больно и жестко. Я хочу, чтобы было болезненно. Я хочу, чтобы это было наказанием за то, что она переступила черту, как она это и сделала.

Я не жду, пока она привыкнет, прежде чем начать входить в нее. Я распахиваю ее ночную рубашку, и пуговицы разлетаются вокруг нас. Ее сиськи подпрыгивают при каждом толчке моих бедер, и я не могу удержаться, чтобы не размять их и не наклониться, чтобы жадно всосать ее соски в свои губы.

Ее ногти пробегают по моим волосам, вызывая мурашки на шее. Секунды спустя они впиваются в мою спину, отчаянно цепляясь за кожу. Добавление боли превращает меня в безумца.

Я делаю еще несколько толчков, затем перекидываю ее левую ногу на правую, чтобы она легла на бок, и снова погружаюсь в нее. Мне нравится эта позиция: я могу смотреть ей в глаза и одновременно иметь доступ к ее попке.

Моя рука с громким шлепком опускается на ее ягодицу, и ее рот раскрывается в беззвучном крике, а мышцы сжимаются вокруг моего члена в тандеме.

Я снова шлепаю ее по заднице, и на этот раз она издает звук, небольшой вскрик, который я ловлю рукой, закрывая ей рот.

— Помнишь, как тебе нравилось, когда я издевался над этой попкой после драки? — спрашиваю я, попеременно вдавливаясь в нее и шлепая по заднице. — Ты притворялась, что не хочешь, но тогда с тебя капало, как и сейчас.

Я ввожу палец в ее киску рядом со своим членом, растягивая ее сильнее, чем когда-либо. Она вскрикивает от моей руки, но двигает своей киской навстречу мне, словно гонится за этим вторжением.

Вытащив палец, я провожу им по коже между ее киской и попкой, пока не достигаю тугого отверстия. Пару раз провожу пальцем по ее краю, наслаждаясь тем, как она извивается.

— Ты, наверное, думала, что я забыл про эту дырочку, да? — я спрашиваю. — Уверен, она была одинокой с тех пор, как я играл с ней в последний раз.

И это был единственный раз, когда я играл с ней, когда лишил ее девственности. Но у меня есть планы, которые включают в себя уничтожение всех ее дырочек для того, кто осмелится прийти после меня.

Я ввожу палец чуть дальше кончика ногтя, наслаждаясь тем, насколько тугой стала эта дырочка, как ее стенки почти не хотят расступаться передо мной.

— Такая тугая, — мурлычу я. — Мне придется приучить эту маленькую дырочку принимать мой член.

Она качает головой, ее глаза расширены и дики, и пытается говорить, но я зажимаю ей рот рукой.

— Шшш, — говорю я, проталкивая палец в нее все глубже и наблюдая, как ее глаза становятся невероятно большими, — нет смысла обсуждать неизбежное. Когда-нибудь ты примешь мой член в свою попку, но не сегодня. Сегодня я буду владеть этой тугой киской.

Я засовываю палец до упора и делаю то же самое со своим членом, погружаясь в нее так глубоко, что по ее коже бегут мурашки.

Когда я выхожу из нее, то делаю то же самое с пальцем, но через секунду снова ввожу оба. Глаза Сикс закатываются на затылок, когда ее настигает оргазм, и она с громким криком кончает в мою руку.

Вместе с ней захлестывает и меня, и я кончаю с содрогающимся дыханием, выплескивая свое семя внутрь нее. Я продолжаю лениво поглаживать ее, следя за тем, чтобы моя сперма оставалась внутри нее.

Я вытаскиваю палец и в последний раз сильно шлепаю ее по заднице, прежде чем привести себя в порядок. Когда я заканчиваю, я снова одеваю ее, натягивая трусики и шорты и застегивая ту единственную пуговицу, которая уцелела после моего нападения.

Что бы она ни думала, я не оставлю ее, как будто она всего лишь бессмысленный трах.

Поднявшись на ноги, я направляюсь к окну.

— Если уж на то пошло, мне больше нравится смотреть, как ты дерешься. — Она говорит, заставляя меня повернуться к ней с тем, что она интерпретирует как вопросительный взгляд. — Мне нравилось смотреть, как ты играешь в футбол, но драки, боевые искусства — это больше похоже на тебя. Ты всегда был бойцом, это твоя сущность. — Она смотрит на мою разбитую губу, ее глаза смягчаются, когда она осматривает рану. — Я удивлена, что ты позволил кому-то нанести удар.

Она всегда видела меня не таким, каким меня видит весь остальной мир. Это испытание для моего рассудка — снова столкнуться с этим.

— Есть только пара человек, которых я подпускаю достаточно близко, чтобы они могли причинить мне боль. — Я говорю ей, прежде чем пригнуться к окну.

— Ты ведь знаешь, что можешь выйти через парадную дверь?

Я снова оборачиваюсь.

— Я не хочу, чтобы Беллами меня видела.

Настала ее очередь кивать, ее рот сжимается в прямую линию.

— Хорошо. Увидимся.

Я ухожу в ночь, не оборачиваясь, игнорируя голос в моей голове, кричащий, чтобы я оглянулся на нее.

ГЛАВА 31

Сикстайн

Я делаю успокаивающий вдох, прежде чем открыть дверь в свою квартиру и войти. Три любопытных лица тут же оборачиваются на звук открывающейся двери.

— Наконец-то, — говорит Нера, встречая меня на пороге. — Мы давно ждали, когда ты вернешься домой.

Она берет меня за руку и тащит на кухню, где Беллами и Тайер расставляют закуски и наливают шампанское в фужеры.

— Из-за моего сообщения? — спрашиваю я, смеясь.

— Ну да, — отвечает Тайер. — Ты сказала это так, будто у тебя есть серьезные сплетни, чтобы рассказать.

— Я лишь сказала, что должна вам кое-что рассказать.

— Да, и некоторые из нас годами ждали, когда ты заговоришь о том, о чем, я думаю, ты собираешься говорить, так что мы пришли подготовленными, — добавляет Нера, приподняв бровь.

Мои щеки пылают, и я отворачиваюсь, потянувшись за бокалом вина, чтобы занять руки.

Наши отношения с Фениксом не прекращаются с ночи чемпионата, прошедшей больше недели назад. Он был жаден и требователен, писал мне каждый день, иногда по несколько раз в день, чтобы я встретилась с ним и мы занялись сексом.

Когда я появляюсь в назначенном месте встречи, будь то его дом, библиотека, раздевалка или даже общественный парк, он набрасывается на меня, часто сзади, обхватывает рукой мое горло и бесстыдно трахает меня.

В некоторых отношениях он обращается со мной как с принцессой. Он часами ест меня или целует все мое обнаженное тело. Он даже начал одевать меня после того, как мы закончили, как будто я его личная кукла, дошло до того, что он зашнуровывает мне ботинки.

В остальном он обращается со мной как со своей шлюхой. Прижимает меня лицом к земле и трахает, как животное. Засовывает пальцы в мою задницу, пока шепчет мне на ухо мрачные похвалы и мерзкие фантазии.

Фантазии, которые я охотно позволяю ему исполнять.

С каждым днем он все больше развращает меня, постепенно разрушая мою репутацию хорошей девочки, пока я не обнаруживаю, что делаю то, о чем даже не подозревала.

Только сегодня утром я шла по коридорам АКК, когда он подошел ко мне сзади и затащил в соседний класс.

Он прижал меня к стене, уткнувшись лицом в мою шею, и я даже не успела понять, что уже не в коридоре.

— Феникс?

Он присосался к моей точке пульса, добавив к ней множество следов, которые он уже оставил на моем теле. Водолазки стали моим единственным средством скрыть художества его рта. Слава богу, сейчас был декабрь, и моя новая склонность к максимальному прикрытию не вызывала лишних вопросов.

— Ты не выкладываешь в Инстаграм провокационных фото, чтобы возбудить меня, — объявил он, половина слов была приглушена моим горлом и едва слышна, а вторая половина прозвучала с самодовольным облегчением.

Мне показалось, что я услышала, как он пробормотал, что собирается убить Роуга, но его дыхание щекотало мне шею, когда он говорил, заставляя меня хихикать в ответ и заглушая его слова.

Его руки сжались вокруг моей талии, когда он застонал и прижал меня к себе.

Несколько дней назад он прислал мне еще один запрос, и я уставилась на него, зависнув над кнопкой «принять». Я закрыла приложение, так и не приняв его, желая заставить его подождать еще немного.