Гридень 2. Поиск пути (СИ) - Старый Денис. Страница 40

— Я не отдам Муром племянникам, — выкрикнул Ростислав.

— Отдай его своему сыну, — спокойным тоном, но с эмоциями, бушующими внутри, сказал Иван Ростиславовичем.

Именно сейчас он и собрался сделать предложение муромскому князю, от которого тот… может отказаться, вот только тогда Ростислав и его сын Глеб умрут.

— Я и так отдал Муром с Пронском своему сыну, — недоуменно сказал хозяин, смотря на своего сына Глеба.

— Ты отдал, но закрепиться так и не смог. Юрий против, Изяслав молчит, смуты не хочет. А я возьму твоего сына в Братство, тысяцким, вместе с наделом. Он признает наш Устав, станет христианским воином, как и его дружина. Дань брать буду, но малую, или вовсе испрошу земли, дабы посадить на ее какого своего витязя-брата-боярина, — озвучил предложение Иван Ростиславович.

Нужно Братству заявлять о себе, как о силе, пора уже показать намерения и масштаб. И делать это нужно не участвуя в боярских интригах, в которые Ивана Ростиславовича хочет втянуть тот же боярин Степан Кучка, но быть выше всего этого. Дружина самого Глеба Ростиславовича, как уже узнал воевода — это всего-то менее двух сотен ратных. Для усиления Браства — хорошее приобретение, но не такое уже и большое. А вот земли и сами города Муром и Пронск — вот они, да, нужны, если планировать начать отбирать степь у половцев, да и в целом для противостояния в регионе полезны будут.

— Мой сын? Воинствующий монах? Да я так и не понял, что это за Братство удумали. Латиняне свои Ордена создали, так то для натиска на Святые земли, но на Руси? Зачем оно? — спрашивал явно растерявшийся Ростислав Ярославович.

В голове у рязанского князя стали появляться мысли относительно того, как можно приручить, сделать своей такую большую силу, как Братство Андрея Первозванного. Если бы было предложено Глебу стать воеводой и руководить такой структурой христианской, то Ростислав уцепился бы всеми руками за подобную идею. Но быть на вторых ролях?.. если только не станет самого воеводы, ну и других тысяцких. И тогда? Перспективы открываются серьезные. Но это еще нужно обдумать после того, как станет полностью понятным, что такое Братство.

Но сразу соглашаться? Нет, так нельзя. Нужно все равно все обдумать. Иван Ростиславович показался рязанскому князю не глупым человеком, тут могут быть подвохи.

— У тебя есть уже два тысяцких, а еще и младший воевода. Я знаю о том. И ты так принижаешь достоинство моего сына? Сравнивая его, к примеру, с отроком неразумным, который у тебя тысяцким? — после долгой паузы, сказал Ростислав Ярославович.

— Они были со мной с начала создания Братства, они его вместе со мной создавали, а тот отрок мудрее иных мужей, а статями велик более, чем иной воин. Выбирай, князь, как тебе быть: Русь поганить копытами половцев и мордвы, поругая православие, или стать рядом с Братством. Если земли будут нашими, то твоим племянникам ничего не останется, как смириться. Или им останется также войти в Братство и получить свои, явно меньшие Мурома наделы земли. Они не будут тысяцкими, только витязями, это младше. Своего я не отдам, но клятву предложу, что не заберу Муром у твоего сына, — сказал Иван Ростиславович и замолчал, ожидая реакции Ростислава.

Один дерзкий, но необычно мудрый отрок как-то говорил, нет, не князю, а Никифору, который после передал слова из разговора и князю, как нужно организовывать разведку и что можно сделать, чтобы побеждать еще до битвы. Информация — залог успеха и вот уже есть результат. Сказанное Иваном Ростиславовичем не такое уж и не сбыточное.

Изяслав Мстиславович призвал замириться, а не послал серебра и воинов, с другой стороны, половцы неуправляемы. Они пришли грабить и убивать, а какой там князь будет в Рязани и Муроме — это не важно, если только не их родственник-князь. Вот родню половцы могли поддержать, но без грабежей все равно никак. Мордва? Так и те пришли пограбить, они данники Булгарии, которой нужно ослабление Северо-Восточной Руси, которая в последнее время все более прочно стоит на ногах.

Так что и выходило, что Ростислав Муромский становился проводником чужих интересов, инструментом. И он это все более отчетливо понимал.

— Выйти из Братства можно? — спросил Глеб Ростиславович, впервые заговорив на переговорах отца.

— Отсидеться за спиной церкви христианской и ее карающего меча Братства, а после забрать свои уделы? Не выйдет, — сказал Иван Ростиславович, поняв, к чему клонит Глеб.

Хозяин худой избы посмотрел на своего сына, вновь задумался, усмехнулся и принял решение.

— Останься на трапезу, нынче я принимаю тебя, как гостя, а не посла, или врага, — сказал Ростислав Муромский.

Еще нужно было узнать, что есть такое Братство, какой там Устав, кем будут внуки Ростислава и о самой возможности жениться. Много чего узнать, но сама идея прекратить это бессмысленное… без деятельной помощи Изяслава Киевского… обреченное на провал, противостояние нравилась Муромскому князю. Он и был даже готов пойти на уступки своим ненасытным племянникам, но не мог этого сделать, не уронив свою честь. А так, при помощи Братства… Все может быть, можно и половцев выгнать, которые разграбили почти все деревни под Пронском и Рязанью.

Ну а что касается Братства, то… Он подумает, как сделать так, чтобы его сын Глеб стал во главе такой силы, которая может еще больше увеличится и тогда станет на службу Муромскому княжеству.

*…………*……….*

— Так говоришь, что ты Стазис? — ухмыляясь, говорил я.

— Да, такое имя мне дал мой дед, — недоуменно говорил булгарин.

— И что вот такое имя у вас распространено? — не унимался я.

— А что в нем не так? Для меня твое имя сложное и вызывает недоумение. Ты Владислав, у русичей, много таких, что «славятся», — сказал булгарин Стазис.

— А ты не ершись! Если я по-хорошему пока решил говорить с тобой, то должен понимать, что могу изменить свое решение, — сказал я, резко став серьезным.

— Хорошо, но я уже рассказал все, что знал, — Стазисразвел руками.

Действительно, не понадобились пытки, пока, не понадобились. От идеи помучить булгарина я не отказался. Но тот сразу начал говорить, уверяя, что все сказанное правда. Так что сперва я захотел послушать Стазиса, ну а после… Вновь послушать Стазиса, но уже когда он не сможет думать, а будет только говорить. Стазис… интересное имя, словно учебник по физике листаю.

— Что ты решил по моей судьбе? Пять сотен гривен за меня дадут, если только не станешь рассказывать обо мне князю, а передашь моим родственникам. И еще сто гривен дарую, если расскажешь, о планах Юрия Ростовского, ну и что это за Братство вы такое создали, — с лукавой ухмылкой говорил булгарин.

— Хлясь, — хлесткий удар свалил, сидящего на лавке булгарина.

— Ты, сучий потрох, кому сейчас предлагаешь предательство? — деланно взъярился я. — Просил, кабы не пытали, но принимаешь доброту за слабость?

Предложение щедрое, на самом деле, но стоит ли оно потери всего. Не нужно в такие игры играть, чтобы получить пять сотен гривен, но потерять все земли. Но это так, из рационального. Но есть и иное… Чудак я — родину люблю, пусть даже и в прошлом.

— Я много серебра тебе предложил, боярин, ты столько на своих землях за год только и возьмешь, — говорил Стазис, сплевывая кровь.

— Еще раз плюнешь в доме, который я занимаю, будешь больше битый, — сказал я.

Мы разговаривали в одном из непострадавших домов в деревне беженцев. Мне было обещано, что временный сруб в моей усадьбе будет поставлен на месте сгоревшего уже на днях. Сейчас там кипели работы по частичному восстановлению частокола и строительству избы, которая в будущем должна стать баней. Время и сил на строительство теремов не было. Вопрос с жильем все еще остро стоял и не только у меня лично, у большинства моих людей. Частью народ даже был отправлен на земли Геркула, бывшие вышатинские.

— Так ты говоришь, что эмир послал тебя, дабы учинить раздор между черемисами и русичами, стравливая нас? — спрашивал я, когда булгарин чуть отошел от удара.