Вакуум (СИ) - Македонов Дмитрий. Страница 7

Владимир знал путь к нему. Покинув столовую, он тут же оказался в длинном бетонном коридоре под светом люминесцентных ламп. Повсюду ходили люди в чёрной униформе, то с документами, то с какими-то ящиками. Работа кипела. Комплекс гудел, будто чрево огромного организма. Владимир шагал вперед, остерегаясь суетливых коллег.

Там, на другом конце коридора, он заприметил нужный поворот. Устремился за него и тут же оказался в длинной комнате, где в ряд шли старые таксофоны. Из освещения в ней остались пару тусклых ламп, погрузивших пыльные таксофоны в полумрак. Говорил по телефону лишь один человек — какой-то офицер в чёрной форме. Владимир последовал к ближайшей трубке, чтобы держаться подальше от чужих ушей. Набрал номер на старом телефонном диске и стал ждать. Гудок, ещё гудок и, к счастью, на другом конце провода он услышал искаженный помехами, но до слёз знакомый голос матери.

— Да? — послышался настороженный вопрос.

— Это я мам. — отвечал он полушёпотом.

— Вова! — судя по всему, она слышала сына лучше, чем он её. — Куда ты пропал? Месяц ни слуху, ни духу!..

— Мам, мам, погоди, — прервал он её быструю речь, — я ведь пропадал не потому, что хотел этого.

— Скажи, Вова… — в её голосе слышалась мольба, — когда же мы тебя дождёмся? Ты обещал, что приедешь ещё год назад, а потом ещё через месяц, ещё и так далее…

— Мама, это же не от меня зависит, контракт, присяга…

— Мне кажется, дело не в твоей присяге, — теперь слышался праведный гнев. — Куда ты поедешь на этот раз? В Африку? Или на Северный Полюс?

Сжав зубы, Владимир сказал:

— Очень близко. Мы будем видеть одно и то же солнце на рассвете.

— Что?..

— Как там папа? Он по-прежнему под Екатеринбургом?

Секундное замешательство. За ним сдавленный голос:

— Да. Связи уже нет. Ещё месяц там будет. Вова, о чём ты говорил?..

— Не могу больше, мам. Постараюсь вернуться как можно раньше.

Он повесил трубку. Сколько раз он обещал, уверял родных, что вот-вот вернётся из очередной командировки и сколько раз он оправдывался каждый раз, когда ему не давали вернутся домой. Сержант не считал. С другой стороны, он не мог поступить иначе. Давно, пятнадцать лет назад, мечтая о военной академии, он и представить не мог, что ему придется покинуть дом на десять лет. Сразу после выпуска из академии и присяги, которую он с нетерпением ждал, Владимир оказался в эпицентре больших событий в мире. Он перестал замечать дни, а контракт всё продлевался и продлевался, пока два года назад сержант не понял, что прошло много времени, за которое постарела его мать и отец. Именно отец был для него примером честного военного, именно благодаря ему он поступил и с отличием окончил академию. Сейчас, стоя у таксофона, ему хотелось только одного: сдержать, наконец, обещание и вернуться домой.

Но честен ли я с собой?

— Эй, сержант? — вдруг позвали его со спины.

Владимир обернулся и увидел перед собой того самого офицера.

— Я, товарищ полковник! — Владимир встал по стойке «смирно. На всякий случай.

— Спокойно, парень, ты не мой подчинённый. — голубоглазый, крепко сложенный полковник осмотрел его. — Ты из команды СОФЗ?

Сержант расслабился.

— Так точно.

Полковник протянул ему руку.

— Знаю о вашей миссии. Удачи!

Владимир пожал крепкую кисть офицера.

— Спасибо…

Не успел сержант что-либо сказать, как полковник (кстати, без шеврона, где должна была быть фамилия) покинул «телефонную». Владимир простоял полминуты и направился к своей комнате, не придав случайному разговору никакого значения. Хотя впервые за долгое время он не слышал своих потусторонних спутников — они затихли, будто испугавшись невиданного зверя.

Его комната представляла собой небольшой шкаф, армейскую тумбочку, кровать, стол и стул. Вся её площадь была выкрашена гениями дизайна в темно-серый цвет, так что в комнате царила атмосфера тюремной камеры…

Всё равно лучше казармы, усмехнулся про себя сержант, месяц назад увидев её.

Справа от входа расположилась дверь в скромный туалет — спартанские условия для человека, не бывавшего под палящим солнцем Судана, или как минимум, в казарме, где живут сто и более солдат. А для Владимира это были шикарные апартаменты, и сегодня ему предстояло в предпоследний раз лечь на нормальную кровать и заснуть спокойным сном. Впереди его ждали леса и болота глухой тайги.

VI

Контур

В ту ночь он видел звёздное небо. Россыпь ночных бриллиантов, как и прежде, неподвижно блестела на небосводе, но Владимир испытывал чудовищный страх. Их сияние казалось неестественным, странным, отталкивающим, но он не мог понять, почему. Вдруг звёзды пропали, и осталась тьма окутанного грозовой тучей неба. Последовала молния и раскат грома…

…он проснулся от стука в дверь.

— Рота подъём! Сержант! Открывай давай!

Будучи полностью одетым, Владимир быстро вскочил с мятой кровати и открыл дверь. Перед ним оказался капитан.

— Ого. Только проснулся?

Очевидно, он заметил это по слипшимся глазам сержанта.

— Извините, товарищ…

— Просто Артём. И здесь тебе не учебка, и здесь ты не молодое пополнение, расслабься.

— Хорошо. Я проспал?

— Нет, я пришёл раньше. Убираемся отсюда не сегодня — завтра, но встреча в арсенале состоится, как и планировалось. Теперь можешь поспать ещё. Извини, что разбудил.

— Понял, понял…

Не выйдя из дремоты, сержант закрыл дверь и вновь упал на кровать. Однако сон не пришел… Начинался новый день, как пелось в старой песне, и Владимир включил допотопное радио, и поставил на разогрев чайник, мечтая о чашке крепкого кофе.

О своём сне он даже не вспомнил.

В течение дня у него не оставалось других дел, кроме исследования комплекса: Рыков жил здесь больше месяца, но так и не изучил его должным образом. Это была целая система бункеров, коридоров, залов, оружейных, существующих для подготовки специалистов высшего класса. Здесь, как рассказывал Владимиру капитан, находился мозг большей части всех секретных операций страны. Именно поэтому сержант не имел доступа на нижние, самые глубокие этажи, где располагался штаб. Пожалуй, ни одна бомба, созданная человеком, упади она прямо над комплексом, не добралась бы до центра его нервной системы — до этого таинственного штаба. Однако сержант узнал о существовании некой научной лаборатории, располагавшейся в стороне от других блоков бункера. К ней вёл длинный коридор, перекрытый с двух сторон прочными сейфовыми дверьми и до зубов вооруженными охранниками. Что за исследования могли проводить под такой защитой, Владимир не предполагал, да и думать не хотел, ибо не его это ума дело. Под конец дня он полностью выстроил для себя «карту» этого места: на первом, самом близком к поверхности этаже располагался арсенал, тренировочный зал (в таком же сержант тренировался пару недель назад), распределительный пункт для персонала, ангар для техники и прочие прелести — этот уровень был самым просторным из всех девяти (официально девяти) этажей; за первым этажом шли другие, менее просторные — по сути, каждый следующий уровень был чуть меньше предыдущего. Жилой комплекс, где обитал сержант, находился на четвёртом этаже, а ещё точнее — на первом подуровне большого жилого пространства, который именовался в лифте как «этаж четыре-точка-один».

Под конец дня Владимир оделся в новую полевую форму: чёрную, без знаков отличия и шевронов и последовал к просторному лифту. Там в металлической коробке вместе с другими членами отряда он нажал на единицу и отправился наверх, к арсеналу, где бойцов уже должны были ждать.

Двери лифта открылись, и солдаты оказались в огромном ангаре, другую сторону которого практически не было видно. Ряды люминесцентных ламп шли по потолку, освещая работающих с техникой людей. Господствовал шум моторов, треск распиливаемого металла, смех и выкрики рабочих. Владимир лишь мельком осмотрел знакомую картину, а вот учёные, во второй раз оказавшиеся в этом зале, следовали за солдатами, не отводя от монументального зрелища глаз.