Цепной пес самодержавия (СИ) - Тюрин Виктор Иванович. Страница 20

– Вы как?!

– Как видите, еще живой, – тут он дотронулся до шеи сбоку, отнял руку, посмотрел. – Задело, но не сильно.

– Надо вас осмотреть, – с этими словами я выскочил из машины.

Стрельба уже закончилась. Глаза автоматически отпечатали в памяти картину побоища, устроенного боевиками. Несколько городовых и агентов, стоявших у тел боевиков, лежащих на брусчатке. Молодой полицейский, стоящий на коленях и прижимавший руки к расползавшемуся темному пятну у себя на животе. В шаге от него лежало ничком тело человека в штатском. Судя по зажатому в руке нагану, это был филер. В нескольких шагах от него билась на земле и дико ржала раненая лошадь. Возле нее лежал, раскинув руки, мертвый казак с залитым кровью лицом. Рванув на себя заднюю дверцу, я наклонился к императору.

– Разрешите?

Тот убрал руку. Кусок стекла или осколок бомбы нанес глубокую царапину на шее, но артерии не были задеты.

– Ничего опасного. Просто зажмите рукой. Еще есть ранения?

– Плечо. Левое плечо.

Было не совсем хорошо видно, но пальцы быстро нащупали разрывы на одежде и липкость ткани в области плеча.

– Рука двигается? Кровь идет?

– Да, но боль только в движении.

– Едем во дворец!

Я закрыл заднюю дверцу и выпрямился. У машины уже стоял командир конвоя, подъесаул, и с нескрываемой тревогой посмотрел на меня.

– Легко ранен. Нужно быстро доставить во дворец, – тихо сказал я. – Как тут?

– Пятеро убиты, Сергей Александрович, а за шестым вдогонку пошли! – он пожал плечами. – Тут как бог даст.

– А живьем никого взять не смогли?

Подъесаул виновато отвел глаза.

План покушения на государя был почти безукоризненный. Все говорило о том, что его разрабатывали специалисты своего дела с учетом информации, полученной от предателя из окружения царя. Они учли все: действия казаков конвоя, полицейских и филеров. Нетрудно было понять, что задержка движения пролеткой была только первой частью плана покушения. Тройка боевиков должна были задержать движение автомобиля и отвлечь внимание охраны, после чего в действие вступала другая тройка боевиков. Двое из них, выхватив оружие, начали стрелять с обеих рук, почти сразу убив и ранив трех городовых и агента в штатском. Под их прикрытием в дело вступил бомбист, который выхватил из саквояжа пакет, размахнулся… и вдруг получил пулю в спину от штабс-капитана Воронина, одного из отобранных Пашутиным телохранителей. Бомба, брошенная дрогнувшей рукой, летит и падает не у задней дверцы, рядом с императором, а левее, за багажником разворачивающейся машины. Осколки в двух десятках мест пробили автомобиль, разбив в дребезги заднее стекло, но основной удар принял на себя казак царского конвоя, огибавший в эту секунду автомобиль со стороны багажника. Большая часть осколков – рубленых гвоздей – попала в него, буквально разодрав на части всадника и лошадь.

Из шести убийц в живых остался только один. Извозчик. Будучи раненым, он спрыгнул из пролетки на ходу и попытался скрыться во дворах, но был схвачен конными полицейскими. Боевик оказался крепким орешком и, несмотря на интенсивность допроса, спустя только час стал давать показания. Отряды захвата, получив адреса и проверив две явочные квартиры и подвал-мастерскую, где хранились запасы взрывчатки и изготовлялись бомбы, вернулись с пустыми руками.

После прибытия раненого императора во дворец начался переполох, который вскоре утих, когда все узнали, что это легкие ранения и не представляют реальной угрозы для его жизни. Передав императора на руки лейб-медикам, я уточнил детали покушения у конвойных казаков, после чего поехал в жандармское управление. Мне хотелось поговорить с захваченным террористом.

Проезжая по городу, видел везде – на улицах и площадях – толпившихся людей с возбужденными и тревожными лицами. Слухи о покушении мгновенно разошлись и теперь множились, разрастаясь самыми невероятными подробностями. Это можно было понять из обрывков громких разговоров людей, высыпавших на улицы. Сейчас, когда император стал утверждаться в сознании людей как их защитник от всяческих бед и невзгод, сегодняшнее покушение еще больше утвердило их в мысли о царе, как о народном заступнике. Логика мышления людей была проста и незатейлива: царь-батюшка за простой народ стоит, не дает разным богатеям помыкать и издеваться над ним, поэтому его и хотели со свету сжить! Слухи и догадки о врагах царя начали десятками плодиться и расходиться не только в столице, но и по всей стране. Сейчас людей это занимало намного больше, чем неутешительные сводки с фронтов, вздутые цены на продукты, перебои с керосином. Горожане рассчитывали узнать о подробностях из вечерних газет, но те почему-то ограничились только описанием самого покушения со слов очевидцев. Народ недоумевал. Подобная недосказанность постепенно стала превращаться в умах простых людей в какую-то страшную тайну.

– Не зря молчат! – говорили на улицах, рынках, в купеческих конторах и заводских цехах. – Говорят, известнейшие богатеи в этом замешаны! Поперек стал им царь-батюшка, вот и хотели извести его эти ироды. Ей-богу!

Сгустившееся над столицей напряжение ранним утром следующего дня разорвали пронзительные крики мальчишек – газетных разносчиков.

– Злодейский план сицилистов раскрыт!! Готовилось зверское убийство царской семьи!!

Такие крики заставляли горожан просто выхватывать газеты из рук продавцов, и уже спустя полчаса вся столица забурлила, ошеломленная невероятной, а от того еще более страшной, новостью, которую они узнали из газет. На улицах становилось все больше возбужденных людей. Они собирались в кучки и группы, спорили, обсуждали, ругались.

Одни нахмурив брови, сжимали кулаки, готовясь дать бой подлому врагу, другие раз за разом перечитывали статью, не понимая, как такое могло случиться, третьи, затаив страх в душе, понимали, что удар направлен против них. Тем временем телеграф разнес по всей России то, что напечатали газеты: революционеры не только готовили покушение на царя, но и на его семью.

События последних четырех месяцев, так или иначе, осторожно подводили умы людей к мысли об образе доброго царя-батюшки, благочестивого христианина, отца большой семьи. Так, оказывается, хотели не только его убить, но и его супругу с детьми! И кто?! Социалисты и революционеры! Простому человеку доказательств больше не требовалось, так как покушение на божьего помазанника уже состоялось. Враг был обозначен. Причем он не сидел за стенами дворцов, за высокими коваными воротами, охраняемыми стражей, а находился среди них, был соседом и приятелем. Ваньки, Петьки, Машки! Они шли с ними на работу, сидели на лавочке, куря папироски, стояли в очереди за керосином, но при этом именно они рассказывали, какая без царя жизнь хорошая будет и, как теперь оказалось, этими подлыми речами они пытались народу глаза отвести, а сами точили ножи на деток царевых! Атмосфера в городе начала постепенно сгущаться, подобно тучам в грозовой день, а уже на следующий день ударил гром, предвещая бурю, – в газетах появилось новое, сенсационное, сообщение.

– Полиция напала на след подлых убийц!! – снова заголосили на улицах мальчишки-газетчики. – Государевы сыщики нашли тайный дом сицилистов с бомбами!!

Что было самым удивительным в этих газетных сообщениях: в них был указан конкретный адрес этого дома. Может, кто и высказал сомнение, что, дескать, это неспроста сделано, но большинство людей просто приняли это к сведению, а кто-то решил посмотреть на логово царских убийц своими глазами. За короткое время в указанном месте собралось множество людей, глазам которых открылась картина настоящего штурма подпольной мастерской по изготовлению бомб. Охранка уже несколько дней тому назад получила от информаторов сведения об этом месте и уже собрались их брать, но отложили. Именно для такого момента.

Когда городовые и жандармы начали ломать дверь, изнутри вдруг раздались выстрелы. Один полицейский, закричав от боли, схватился за простреленное плечо, у второго лицо было в крови из-за щепок, отколотых пулями от двери. Разъяренные сопротивлением полицейские и жандармы чуть ли не вынесли двери, а затем ворвались в дом. Внутри глухо ударило несколько выстрелов. Народ, уже заряженный до предела злой, не находящей выхода, энергией, напряженно ждал развязки. Когда в доме наступила тишина, в тот же миг шум человеческой толпы, стоявшей на улице, стих. Такая напряженная, давящая тишина обычно бывает в природе перед грозой. Наконец, жандармы стали выводить с заломленными руками и окровавленными лицами разбойников и душегубов, под гневные крики толпы.