Они принадлежат всем. Для диких животных места нет - Гржимек Бернгард. Страница 18
Африканец слушал меня внимательно. Время от времени он кивал головой.
«Во времена наших дедов только богатые люди могли отдыхать на Ривьере. Им тогда и не снилось, что миллионы „маленьких людей“ каждую весну смогут наводнять курорты Италии. Каждый год число туристов увеличивается; с каждым годом все большее число людей в Европе и Америке может позволить себе далекие путешествия. Через несколько лет для перелета из Франкфурта в Восточную Африку потребуется не одиннадцать часов, как сегодня, а возможно, всего три. Туристы, которые для своего отпуска ищут все новых маршрутов, безусловно захотят здесь побывать, разумеется, если за это время дикие животные Танганьики не будут полностью истреблены».
Завтракал я в качестве гостя в Британском клубе для служащих, на этот раз уже в пиджаке.
«Что он сказал? Вам удалось его убедить?» — спрашивали меня мои друзья.
«Он со всем соглашался, — сказал я. — Но это еще ни о чем не говорит. Я сужу об этом по беседам с нашими европейскими политическими деятелями. Te тоже все время поддакивают и на все согласны, если это, конечно, не противоречит их партийной программе. Но когда от них уходишь, они делают все наоборот. Поэтому я не могу сказать, каково в действительности мнение доктора Юлиуса Ньерере».
Несколькими неделями позже, во Франкфурте, я узнал об этом больше. Я прочел в «Дейли телеграф», одной из крупнейших лондонских газет, интервью, которое доктор Ньерере дал одной английской журналистке. Заголовок гласил: «Меня лично мало привлекают дикие животные». Так ответил журналистке Ньерере и добавил: «Я не могу себе представить, чтобы я мог проводить свой отпуск, занимаясь рассматриванием крокодилов. Но мне известно, что европейцам и американцам это нравится, что они стремятся увидеть слонов и жирафов. В Танганьике сохранилось небольшое число африканских животных. Я позабочусь о том, чтобы туристы смогли их увидеть. По моим соображениям, дикие животные станут третьим важнейшим источником дохода в нашей стране после сизаля и алмазов».
В тот день я был совершенно счастлив. Если бы Ньерере подобно другим африканским политическим деятелям заявил, что он большой любитель животных, то мне это доставило бы гораздо меньше удовольствия, так как это говорится обычно лишь потому, что нравится европейцам. Но этот сын неприметного вождя из окрестностей серенгетских степей был рассудителен и честен.
Ho станет ли полагаться доктор Ньерере и другие новые африканские политические деятели на одни только обещания прислать туристов в будущем? Я решил им доказать, что туристы могут приехать прямо сейчас.
Итак, я пошел на маленькую хитрость. В одном из своих выступлений по телевидению я, как бы между прочим, рассказал, что теперь за какие-нибудь две тысячи марок можно слетать в Африку и обратно, посетив там Серенгети и другие дикие места. В то время это, признаться, не соответствовало истине. Однако после моего выступления множество людей обратилось в бюро путешествий, желая принять участие в такой поездке. Захваченные врасплох и ни о чем не знающие агентства по организации путешествий начали письменно меня запрашивать о том, кто же организует такие экскурсии.
Поскольку запросов становилось все больше, то вскоре предприимчивые дельцы поехали в Танганьику, сторговались о ценах с хозяевами отелей и вскоре организовали поездки именно по той цене, которую я первоначально назвал совершенно произвольно. Наше Зоологическое общество во Франкфурте стало покровительствовать подобным экскурсиям. Вскоре об этом узнали иностранные предприниматели и обратились к нам с вопросами, как им у себя в стране организовать подобные поездки.
Итак, в декабре я уже летел в числе первых восьмидесяти пяти экскурсантов на четырехмоторном самолете через Каир в Кампалу; и только оттуда мы отправились в Конго. Когда мы ехали туда через Руанду и озеро Виктория, меня потянуло к моему второму «дому» — Серенгети. Там, на краю кратера Нгоронгоро, находится могила моего сына Михаэля.
На травянистой равнине внутри этого самого большого в мире кратера расположен настоящий естественный зоопарк: здесь обитает около восьми тысяч крупных диких животных.
Несмотря на то что Нгоронгоро одно из живописнейших мест в Африке, в 1959 году его отделили от Серенгетского Национального парка для того, чтобы там наряду с дикими животными мог пастись и рогатый скот племени масаи. В Национальном же парке, подлежащем самой тщательной охране, всякий выпас скота строго запрещен. Наконец-то прекратятся всякие недоразумения с этими пастухами-масаи.
Кратер Нгоронгоро всегда славился тем, что каждый посетитель в любое время дня мог увидеть там носорогов. Это единственное место в Африке, где теперь еще можно свободно их встретить. Носороги Нгоронгоро, даже те, вес которых достигает восемнадцати центнеров, — весьма добродушные существа. К ним спокойно можно подъехать на расстояние нескольких метров. Тот, кто умеет подражать звукам, которые издают эти животные, может даже возбудить их любопытство к своей особе. В таких случаях носорог сейчас же поворачивает свои большие, похожие на воронки уши к машине и начинает обходить ее кругом, постепенно приближаясь. Дело в том, что они очень плохо видят и поэтому стараются подойти с подветренной стороны.
В лесу, рядом с озером, расположенным на дне кратера, два года тому назад нашли носорога, умерщвленного, по всей видимости, львами. Во всяком случае, на шее у него были обнаружены глубокие раны от львиных когтей: вероятно, львы переломили ему хребет. В последующие два дня целая стая львов бродила вокруг мертвого носорога, но ни один из них не дотронулся до него. Как правило, эти два вида животных никогда не причиняют друг другу никакого зла. Даже подлинный царь зверей — слон и тот иногда с уважением относится к носорогам. Когда слон и носорог встречаются на узкой тропинке в кустарнике, они обычно оба принимают угрожающую позу. Чаще всего после этого носорог все-таки уступает дорогу или поворачивает назад; однако иногда приходится видеть, как и слон уходит с дороги.
Носороги не лишены некоторого «чувства локтя». Вот что рассказал нам один лесничий. Однажды он заметил трех носорогов, не совсем обычным образом выходящих из леса кратера Нгоронгоро. Они тесно прижимались боками друг к другу. Когда носороги подошли ближе, он увидел, что это три самки, средняя из которых вот-вот должна родить. Две другие поддерживали ее. Когда носороги заметили, что за ними наблюдают, они остановились и стали настороженно озираться. Но одна из самок все же продолжала растирать головой и рогом бок роженицы. Тремя днями позже лесничий обнаружил, что за это время действительно появился на свет маленький носорог.
Как-то в этом же кратере шесть молодых львов развлекались тем, что дразнили носорога. Окружив его, они по очереди подбегали к нему сзади, подпрыгивали и отвешивали ему изрядный шлепок по заднему месту. Естественно, толстокожий был этим страшно возмущен, каждый раз круто поворачивался, но… никого не обнаруживал. Наконец носорог решил не замечать шлепков по своему заду. Вскоре и львы потеряли интерес к этой забаве и ушли. Этот случай далеко не единственный; львы часто используют носорогов для своего развлечения.
Мервин Кови, директор Национального парка в Кении, рассказал мне о подобном же случае с детенышами львицы, по кличке Лулу, которую он подкармливал и приучал к своему автомобилю. Однажды ранним утром в Найроби-парке он заметил двух ее детенышей, пристававших к носорогу. Львята по очереди подкрадывались сзади к ничего не подозревавшему животному, ударяли его лапой по ноге и убегали. Свой трюк они повторяли до тех пор, пока носорог вконец не разволновался и не начал визжать, как свинья. Лулу сидела поодаль и все время звала своих питомцев, но они ее не слушались. В конце концов носорог низко наклонил голову, задрал хвост и галопом пустился наутек. Только после этого львята, явно довольные, вернулись к матери.
На этот раз мне пришлось два дня подряд разыскивать в кратере моих толстокожих друзей, пока я наконец не встретил двух самок. Они неподвижно стояли среди голой, высохшей степи. По ним ползали буйволовые птицы, которые на своих цепких лапах висели у них даже под животом. Встревоженные птицы вспорхнули и, сердито крича, улетели прочь, чем, однако, нисколько не испугали колоссов. Спустя некоторое время эти красноклювые птицы одна за другой снова вернулись к носорогам.