Они принадлежат всем. Для диких животных места нет - Гржимек Бернгард. Страница 52

Ганнибал, как известно, перевалил с этими слонами через Альпы и явился к вратам Рима. Позже и римляне взяли на вооружение этих великанов, которые в те времена наводили на пехоту такой же ужас, как теперь танки. Африканские слоны были тогда мельче индийских и считались менее пригодными для военных действий. Объясняется это тем, что растительный мир Ливии уже 2–3 тысячи лет назад начал приходить в упадок и слоны, выращенные на скудном зеленом корме, постепенно вырождались. Именно эти слоны и изображены на римских монетах и по сравнению со всадниками кажутся весьма низкорослыми.

Спустя 20 лет после неудавшегося первого опыта с перевозкой слонов из Индии бельгийский король дал капитану Лаплуме новое поручение. Этот офицер приказал в 500 километрах севернее Стэнливиля, возле слияния рек Бомоканди и Уэле, вырыть сотни рвов-ловушек по образцу тех, которые роют в Южной Индии для ловли слонов. Местные жители приняли живейшее участие в этом мероприятии, однако результаты оказались плачевными: в ловушки попались всего два слона, да и те не выдержали транспортировки и погибли по дороге.

Однако неутомимый капитан решил не сдаваться. Он распорядился выстроить по бирманскому образцу огромный крааль из жердей и загнал туда слониху со слоненком. Но укротить слониху оказалось совершенно невозможным, пришлось отпустить ее на волю. А поскольку она снова и снова возвращалась назад, чтобы помочь освободиться своему слоненку, ее пришлось пристрелить. Осиротевший слоненок перестал принимать пищу и вскоре умер. Аналогичная попытка с другой такой парой окончилась столь же неудачно.

Тогда Лаплуме был вынужден перейти к более жестокому способу: слоних сразу же отстреливали, а детенышей связывали и притаскивали в вольеры. Таким способом в 1910 году у него на станции скопилось уже 35 молодых слонов, и среди них знаменитая Мария, пойманная пять лет назад, почти уже ручная, которая помогала во время ловли новых слонов.

Ho тут разразилась Первая мировая война, и капитан Лаплуме в составе конголезского добровольческого корпуса переправился в Европу, чтобы воевать с немцами. В том же году он был взят в плен при Намуре. Пока он сидел в немецком плену, созданная им станция по приручению слонов почти что развалилась. Однако король Альберт, унаследовавший трон после Леопольда II, настаивал на том, чтобы ее сохранить. Он даже был готов взять все необходимые расходы на свой личный счет.

Лаплуме вернулся в 1918 году. За время своего вынужденного бездействия он многое обдумал и понял, что способ, которым он пользовался для отлова слонят, был не только слишком жестоким, но и нерентабельным — чересчур велики были «отходы». Пойманные слоны хотя и переставали быть дикими, однако не становились по-настоящему послушными и безотказными рабочими животными, как это было в Индии. Но все равно выход должен быть найден!

По его запросу индийское правительство посылает в 1919 году на конголезскую станцию по приручению слонов своих погонщиков.

Ho индийцы не понимали африканцев, а те не понимали их. Кроме того, как теперь рассказывают, они боялись африканских слонов, их дикого нрава: ни один индиец не решался сесть верхом на африканского слона. Тем не менее за свое короткое пребывание на станции они сумели передать ее работникам многое из своих традиций. По-видимому, все-таки именно благодаря индийцам станция работает ныне столь успешно. Недаром африканские погонщики называют себя индийским словом «корнаки» и еще сейчас, несколько десятков лет спустя, поют индийские песни. Индийцы научили африканцев плести канаты, что имеет огромное значение, потому что для поимки толстокожих необходимо иметь очень много прочных канатов. Но что важнее всего, они научили африканцев, да и белых комендантов, как именно следует приручать слонов, чтобы они полностью и беспрекословно подчинялись человеку.

К 1925 году Лаплуме добился своей цели. После двадцатипятилетних усилий в Африке впервые после многих тысяч лет снова появились прирученные слоны. На станции работало тогда 20 взрослых слонов, их запрягали в повозки, на них пахали, они носили тяжести.

Ho тут возникли новые трудности. Вокруг Апи, места, где была расположена станция, практически не осталось диких слонов — частью они были отловлены, а частью истреблены как местными, так и европейскими охотниками. Отрядам, направлявшимся на ловлю, приходилось удаляться от станции более чем на 100 километров, чтобы найти слонов. И возникал вопрос: каким способом транспортировать отловленных животных к месту назначения, то есть на станцию?

Тогда лейтенант Офферман, работавший с 1925 года у капитана в качестве ассистента, разыскал подходящее место в 500 километрах от станции, в верховьях реки Уэле, и основал там, на берегу реки Дунгу, филиал станции, получивший название «Гангала-на-Бодио». Семь лет спустя прежнюю станцию ликвидировали и целиком перебазировались на новую.

Теперь наконец все трудности были позади: слонов научились ловить, приручать и дрессировать. И надо же так случиться, что именно в это время, в тридцатые годы, смысл всех долголетних трудов свелся почти к нулю: появились грузовики и тракторы, по сравнению с которыми слоны, безусловно, проигрывали.

Именно на эту станцию по приручению слонов Гангала-на-Бодио, расположенную в самом северо-восточном углу бывшего Бельгийского Конго, недалеко от границы с Суданом, мы теперь и направлялись.

Вот мы и у цели. Следуя дорожному указателю, наш грузовичок свернул с основной дороги на еще более узкую ухабистую боковую дорожку. Через пять километров перед нами возникли слева и справа от дороги два столба, увенчанных черепами буйволов. Мы повернули в зеленую аллею и доехали по ней до пропускного пункта со шлагбаумом. Африканский солдат в форме цвета хаки и с пилоткой на голове отдает честь и протягивает нам книгу, в которой посетителей просят на французском языке написать свою фамилию и цель приезда. Второй солдат исчезает с этой книгой в красивой просторной вилле, какую можно встретить где-нибудь на Ривьере и никак нельзя было ожидать увидеть здесь, в богом забытом местечке, затерянном в самом сердце Африки.

Это был дом коменданта. Он сам вышел нам навстречу, радушно пригласил к ужину и отвел в домик для приезжих — аккуратный трехкомнатный флигель с ванной, верандой, пристройкой для слуг и навесом для автомобиля. С веранды открывался изумительный по красоте вид на Дунгу и бескрайние саванны, уходящие к Гарамбе.

Наконец-то нам можно было распаковать чемоданы, разложить вещи по полкам и шкафам и по-настоящему помыться, сдирая с себя мочалкой красную дорожную пыль, машинное масло и пот.

Мы находились в том самом месте, о котором всякий, кто имеет дело со слонами и вообще с дикими животными, знает только понаслышке, но никогда не видел собственными глазами. Это место почти легендарное: попасть сюда мало кому удается.

Бельгийский полк, в котором воевал нынешний комендант станции Раймон Лефебр, принимал участие в осаде Кёльна. Он, так же как и его предшественник капитан Лаплуме, четыре года провел в немецком плену, а семь лет назад был откомандирован сюда, на станцию.

На другое утро, ровно в семь, нас разбудил горн. Все корнаки выстроились по стойке «смирно», в то время как бельгийский полосатый флаг (черная, золотая и красная полосы) торжественно поднимался вверх по флагштоку. Толстый африканский фельдфебель, босиком, но в пилотке, проверяет пуговицы, карманы, пилотки солдат, а затем рапортует адъютанту Мизонну.

Чего только в Африке не увидишь!

Потом мы садимся на лошадей и отправляемся искать ловцов слонов. Они оказались совсем неподалеку от станции, в каких-нибудь 20 километрах: там, где мы сейчас находимся, — самая богатая слонами область Конго, а может быть, и всей Африки.

В лесу было три группы ловцов. Мы подъехали как раз к той, которая еще вчера сообщила, что обнаружила стадо диких слонов примерно в 20 голов.

Корнаки оказались рослыми, мускулистыми, веселыми и храбрыми парнями. Они из народности азанде и гордо называют себя «басолдо на мбонго», что означает «солдаты по слонам».