Смерть и танцующий лакей - Марш Найо. Страница 28
Мадам Лисс принялась возражать. Она утверждала, что не знала о прошлом доктора Харта, что миссис Комплайн ненормальная, жаловалась, что не выдержит больше пребывания в Хайфолде. Мандрэг почувствовал только удивление оттого, что эта спокойная женщина так внезапно разволновалась. Тут за локоть его взяла Клорис и сказала:
— Пойдемте вниз.
Он почувствовал себя увереннее от ее прикосновения. Но не успели они тронуться с места, как дверь распахнулась и вышел, спотыкаясь, Уильям, за которым по пятам следовал Джонатан.
— Подожди минуту, Билл, — кричал Джонатан. — Подожди же минуту.
— Свинья проклятая, — рычал Уильям. — О Господи, свинья проклятая.
Не видя ничего вокруг, он прошел мимо них и побежал вниз. Джонатан остался стоять на пороге. За ним в комнате Мандрэг увидел Херси Эмблингтон, которая обнимала рыдающую миссис Комплайн. Николас, очень бледный, стоял, глядя на них.
— Ужасно неприятно, — проговорил Джонатан. Он осторожно закрыл за собой дверь. — Бедная Сандра убедила Уильяма, что против нее здесь заговор. Что Харт разболтал о том несчастном случае мадам Лисс… О, вы здесь, мадам. Простите, я не заметил. Обри, это очень, очень печально. Уильям просто в бешенстве и никого не слушает. Николас уверяет, что он ничего об этом не знал, но теперь уже все бесполезно. Мы попали в дьявольски неприятную историю. Снег идет еще сильнее, и посоветуйте, ради Бога, что мне теперь делать.
Вдруг громкий грозный гул наполнил дом. Это Кейпер, не найдя никого, кому можно было бы объявить, что обед подан, решил ударить в огромный гонг.
Джонатан нервно хихикнул.
— Что ж, — произнес он, — пойдемте обедать.
Позже, когда Мандрэг вспоминал этот обед, его охватывало странное чувство. В нем переплетались и обостренное восприятие яви, и нереальность сна. Некоторые эпизоды живо отпечатались в его сознании, некоторые исчезли из памяти на следующий день. Временами его наблюдательность была болезненно острой, и он замечал все: интонацию реплик, выбор слов, особенности позы. Но иногда вдруг его охватывало чувство тревоги, мучительного ожидания беды, он замыкался в себе, становился слеп и глух к окружающему.
За обеденным столом присутствовали лишь шестеро. Мадам Лисс, миссис Комплайн и доктор Харт, извинившись, не пришли. Доктор Харт был в будуаре, где уединился после своей защитительной речи. Там, очевидно, по совету Джонатана, он должен был проводить дневные часы своего пребывания в Хайфолде.
Общество за столом, таким образом, состояло из менее враждебно настроенных друг к другу людей. Даже разорванная помолвка Уильяма и Клорис казалась мелочью на фоне растущей мрачности других гостей. Николас, заметил Мандрэг, был в очень подавленном состоянии. Его перевязанная рука, видимо, сильно болела, и он так неловко пытался разрезать лежащий на тарелке кусок, что в конце концов согласился на помощь Херси. Вниз он спустился вместе с ней, и что-то в их поведении говорило, что эта встреча не была случайной. «И правда, — думал Мандрэг, — лучше не оставлять Николаса одного. Если кто-нибудь все время будет рядом с ним, ничего не случится». Теперь Мандрэг был уверен, что это Харт покушался на Николаса. Он видел, что все остальные думают так же и открыто говорят об этом. Больше всего ему запомнился момент, когда молчавший прежде Уильям вцепился руками в край стола и, нагнувшись, спросил:
— Что сказано в законе о покушениях на убийство? — Джонатан нервно оглянулся на слуг, и Мандрэг заметил, как Херси Эмблингтон толкнула Уильяма. — О черт, — пробормотал тот и снова замолчал.
Как только слуги вышли, Уильям тут же вернулся к своему вопросу. Он говорил совершенно нечленораздельно, перескакивал с одного обвинения на другое, постоянно вспоминая об искалеченном лице матери.
— Человек, сделавший это, способен на все, — утверждал он.
«Эдипов комплекс с жаждой мщения», — подумал Мандрэг, но он был еще слишком ошеломлен и потрясен, чтобы ясно понять свое отношение к Уильяму. Поэтому его слова доходили до Мандрэга сквозь пелену безграничной усталости. Николас без конца повторял брату, что никогда и не слышал имени хирурга, делавшего матери операцию. Но тот уже не слушал его:
— Должно быть, Харт думал, что ты знаешь. Должно быть, он думал, что мама тебе рассказала.
— Чепуха, Билл, — отвечал Николас. — Ты идешь по ложному следу. Это из-за Элизы Лисс. Он просто взбесился от ревности.
— Я старше тебя! — заорал как-то невпопад Уильям. — Я помню, какой она была. Она была красавицей. Я помню день ее возвращения. Мы поехали на станцию встречать ее. На ней была вуаль, плотная вуаль. И она ее не подняла, когда целовала меня, но я почувствовал и сквозь вуаль, какое у нее застывшее лицо.
— Не надо, Билл, — попросила Херси.
— Вы слышали, что она сказала. Мама это сама сказала, там, в своей комнате: «Ники все узнал. Он боялся, что Ники его разоблачит». Господь свидетель, это я его разоблачу. Он думал, что замел следы, залез в нору, черт побери, я его оттуда вытащу и тогда…
— Уильям, — резко прозвучал голос Джонатана, и Мандрэг повернулся к нему, чтобы послушать. — Уильям, будь так любезен взять себя в руки. Если ты хочешь устроить пытку своей матери, вытащив на всеобщее обсуждение трагедию, которой уже двадцать лет, это дело твое. Я даже не буду пытаться тебя отговаривать. Но здесь мой дом, и я много старше тебя. Так что я требую, чтобы ты меня выслушал.
Он остановился, но Уильям не проронил ни слова. Тогда Джонатан откашлялся и тронул очки. «Силы небесные, — подумал Мандрэг обреченно, — он опять собирается произнести речь».
— До сегодняшнего вечера, — начал Джонатан, — я отказывался верить, что среди моих гостей находится лицо, пытающееся убить одного из собравшихся. Я доказывал, что несчастный случай в бассейне — результат, скорее, озорства, чем злонамеренное нападение. Я даже думал, что, возможно, бедного Обри приняли за меня. — Здесь Джонатан поморгал за стеклами очков, и тень самодовольной улыбки промелькнула у него на губах. Потом он стер ее своей пухлой рукой и очень мрачно продолжал: — Второе покушение на Николаса убедило меня. Если бы идол, которого я, кстати, никогда не любил, упал Николасу на голову, — а не остается никаких сомнений, что именно это и было задумано, — он бы его убил. Да, Ник, дорогой, без сомнения, убил бы.
— Спасибо, Джонатан, — произнес Николас с усмешкой. — Думаю, что я это ясно понимаю.
— Что ж, ладно, знаете, — продолжал Джонатан, — все это довольно плохо. Это все нелепо. Это все, как в дрянном романе.
— Джо, — внезапно вмешалась Херси Эмблингтон, — может, ты не станешь заставлять нас выслушивать твои жалобы на эстетическую убогость своего собственного представления. Мы согласны, что это мерзкий спектакль, но в нем есть по крайней мере все, чтобы превратиться в трагедию. К чему ты клонишь? Ты думаешь, что доктор Харт жаждет крови Ника?
— Я вынужден прийти к этому выводу, — натянуто ответил Джонатан. — Кого еще нам подозревать? Не самих же себя. Я надеюсь, Ник, что не выдам секрета, если скажу, что Харт угрожал тебе, и угрожал неоднократно.
— Мы все об этом слышали, — буркнула Херси.
— А, ну да, я так и думал. Должен сказать, что я страстный поклонник детективных романов. Я даже листал весьма серьезные работы по криминалистике. Ни в коей мере не буду прикидываться специалистом, но скажу, однако, что я рискнул провести маленькое расследование. Николас сообщил мне, что за десять минут до того, как он чуть не стал жертвой этой гнусной ловушки, он вышел из комнаты и прошел к… э-э-э… мадам Лисс.
— О Боже, — пробормотала Херси, а Клорис, как показалось Мандрэгу, презрительно фыркнула.
— Это был, конечно, опрометчивый и глупый поступок, — сказал Джонатан, — однако во всем этом есть один плюс: мадам Лисс можно считать свободной от всяких подозрений. Ведь когда Ник выходил из своей комнаты, он открыл и закрыл дверь без какого-то ущерба для себя, а потом разговаривал с мадам Лисс вплоть до своего возвращения в комнату, которое кончилось так неприятно. Ник слышал, пока шел по коридору в комнату мадам, как часы на лестнице пробили половину восьмого. Буквально за минуту до происшествия я посмотрел на часы в гостиной. На них было без двадцати восемь. Часы сверены и показывают одинаковое время. Так как ловушка не могла быть установлена, пока Ник не вышел из комнаты, на ее установку остается десять минут, которые и нужно проанализировать. Ну вот, во время самого происшествия Обри и я сидели в гостиной. Когда я пришел, Обри уже был здесь, ну и, кроме того, я слышал, как он спускался вниз незадолго до этого. Таким образом, я могу подтвердить алиби Обри, а он, надеюсь, мое. Можете ли вы подтвердить алиби друг друга?