Ревизор: возвращение в СССР 27 (СИ) - Винтеркей Серж. Страница 30

— И у нас тоже, — решительно сказал Сатчан, нахмурившись.

Глава 13

Москва. Пролетарский райком.

Бортко делал себе пометки на отдельном листе.

— Поработал с цифрами из таксопарка, — продолжил я. — Там если всё оставить, как есть, то получится выкроить четыре-пять машин в год из новых запчастей. Если резко увеличить получение крупных узлов и агрегатов, это может вызвать подозрения. В любом случае, это надо будет как-то обосновать, к примеру, увеличившейся аварийностью.

— Пять машин в год? — разочарованно посмотрел на меня Бортко. — С такого большого автопредприятия?

— Михаил Жанович. Сколько я не думал, не нашёл безопасных схем там, — развел руками я. — Любые махинации с кузовами и двигателями довольно рискованны, потому что это номерные агрегаты и можно легко отследить их судьбу. Мы, конечно, можем пойти на это, рискнуть, так сказать… Но стоит ли игра свеч?

— Что ты хочешь сказать? Мы вообще не будем с них ничего иметь? — с возмущением в голосе спросил Бортко.

— Нет, я так не сказал. Есть один безопасный способ заработать на таксопарке. Но это игра в долгую.

— Что за способ?

— Они списывают машины после двух лет работы в таксопарке. Нам надо ставить часть новых машин куда-то в отстойник на два года, через положенный срок их списывать, как будто они выработали свой ресурс, и продавать.

— А работать таксопарк на каких машинах будет? — спросил Сатчан.

— Надо придумать какой-нибудь эксперимент неофициальный. Организовать среди тысячи двухсот водителей пары. Отец и сын, или братья, или ещё какая-то родня, или друзья близкие, и предложить им взять на двоих одну машину, работать на ней по очереди и проездить на ней четыре года вместо двух. Если они это сделают, то получают её по окончании этого срока или списанную, или проданную по остаточной стоимости за копейки. Сколько мы найдём таких пар, желающих участвовать в эксперименте, столько новых машин можно поставить в отстойник, а потом их благополучно списать по истечении двух лет.

— Это надо не как эксперимент, это надо как поощрение предложить, — заметил Сатчан. — Народ у нас рукастый, даже списанную Волгу в строй поставит, будет еще десять лет ездить.

— Да, согласен, — кивнул я. — Это еще и будет для них железная мотивация помалкивать об этой схеме. А уж как они будут машину беречь, на которой будут ездить! Таксопарк резко сократит расходы на ремонт. Тоже сплошная выгода…

— То есть, первые деньги мы увидим от них только через два года? — спросил Бортко.

Но никакого отторжения я в его вопросе не заметил. Временщиком он себя явно не чувствовал, был готов подождать ради серьезного выхлопа.

— Первые безопасные деньги, — уточнил я. — На самом деле, мы сможем вполне чисто оформить несколько машин и сейчас, не вызывая ни у кого подозрений. Взамен их новые и соберем из запчастей. Но надо будет продать их куда-то на Кавказ, чтоб подороже, тысяч за тридцать-сорок.

— Продадим? — спросил Сатчан, глядя на Бортко.

— Продадим. Почему нет? — уверенно ответил он.

— Ну, хорошо, — кивнул я. — Мы тогда займёмся пока что оформлением.

На этом мы закончили, попрощались и я поехал на лекцию. Сегодня меня Ионов отправил на Зеркальный комбинат. От метро ВДНХ ещё надо было ехать на автобусе. Меня встретила местный профорг Васильчук Ирина Михайловна, невысокая приятная женщина за сорок. Тема лекции сегодня «Культурный досуг советского человека». Как обычно, поинтересовался, на чём сделать акцент? Ирина Михайловна попросила больше рассказать о здоровом образе жизни.

— Скоро же год, как принято постановление об усилении борьбы с пьянством и алкоголизмом, — пояснила она. — Сейчас с нас отчёты начнут требовать о проделанной работе.

— А проблема-то такая у вас реально есть? — поинтересовался я.

— А где её нет? — с досадой взглянула она на меня.

— Ну, да…

— Как перестали выдавать бюллетени из-за алкогольных проблем, — так у нас прогулы резко увеличились, — начала жаловаться она. — Магазины водку утром и вечером не продают, стали пить всё подряд!

Надо мне получше узнать, что там с ограничениями продажи водки, в свете торговли спиртным таксистами. Это может оказаться сейчас не только сверхприбыльно, но одновременно и очень небезопасно. Этак, в рамках борьбы с алкоголизмом, сейчас начнут какие-нибудь рейды устраивать… Андроповские рейды я и сам помню, когда он генсеком стал.

Рассказывая работникам комбината о культурном досуге, не забывал противопоставлять его застольям. Спортивный образ жизни и положительный пример особенно важен для семей с детьми.

— Демонстрируя сегодня своим детям, как можно проводить свободное время без алкоголя, вы закладываете фундамент и их, и своего собственного будущего счастья, — настаивал я. — Потому что не может быть счастлив родитель, если у его чада не всё в жизни в порядке. Думайте сейчас о том, что будет через пятнадцать-двадцать лет…

— А я вот знаю семью, где отец ни-ни, даже каплю не пьет, а сыну впрок такой урок не пошел. Первый алкоголик на районе! — попытался опрокинуть мои рассуждения седой мужик из третьего ряда, хитро прищурившись. Мол, ну и как ты выкрутишься?

— Есть поговорка — в семье не без урода. И есть также случаи, когда дети не пьют, потому что родители пили очень свирепо, и они не хотят также оскотиниться. Но это все отклонения от нормы. В норме же — если каждый вечер вы газетку на столе расстелили, селёдку достали с водочкой, да друзей таких же позвали — то и ваш ребенок будет считать, что именно так и нужно проводить досуг. А если вы вместо этого с ним во двор вышли, и начали в футбол гонять? А дома к карте подошли и давай ему задания давать по поиску города или страны? А потом сами сели с книгой интересной, и он тут же, подражая вам, любимому родителю, другую книгу возьмет и рядышком пристроится?

Спорить со мной или провоцировать больше никто не пытался. Нотации и нравоучения наш народ уже утомили и люди просто хотели поскорее разойтись. Словами алкоголизм не победить. А самое смешное, что отблагодарила меня Ирина Михайловна ни чем-нибудь, а бутылочкой коньяка! Это после лекции-то о вреде алкоголизма… Ну, о чём тут говорить?

Москва. Городской комитет КПСС.

— Василий Семёнович, — вызвал к себе Захаров Майорова. — В связи с ограблением Ганина возник у меня такой вопрос… А откуда у него такие деньги? Без малого двести тысяч… Не многовато ли будет? Сядьте с Нечаевым и Осиповым, прикиньте, сколько он мог заработать?

— Да я сам обалдел, как услышал, — признался Майоров.

— Вот, посчитайте и мне доложите, — велел Захаров.

Отпустив подчиненного, Захаров тяжело вздохнул. А ведь он так и не рассказал Стельмухову об этом происшествии с Ганиным. В том числе и опасаясь резких действий с его стороны. Стельмухов — мужик жесткий, как бы дров не нарубил. Или концы слишком жестко не обрубил.

Теперь пан или пропал. Или они найдут украденные деньги и обеспечат режим тишины по этому делу, или, если все это всплывет, Стельмухов концы будет обрубать за его счет…

Святославль. Механический завод.

— Когда уже весна? — спросил Ваганович усталым голосом, закончив обсуждение текущих вопросов с главным инженером. — Так зима надоела…

— Потерпите чуть-чуть, Аркадий Павлович, — мечтательно ответил Маслов. — Через неделю уже март.

— А что толку? Как было холодно, так и останется… Слетать бы куда-нибудь на юг…

— Ага, — оживился Маслов. — В Абхазию.

— Или в Сочи, — добавил Ваганович. — Сделать себе командировочку…

— А разве так можно?

— Всё можно, — многозначительно посмотрел он на своего главного инженера. — Только надо сделать всё грамотно и по уму. Найди повод и слетаем. Оборудование какое-то посмотреть, перед тем, как заказывать, или ещё что-то… А на самом деле, нам с тобой там только командировочные отметить, больше ничего. А все время потратить на рестораны и девушек.