Хочешь выжить – стреляй первым - Тюрин Виктор Иванович. Страница 8

– Ты что, Форд, не знаешь эту крысу со звездой по имени Клайд Бартон?! В твоем присутствии он бы посмел раскрыть рот только в одном случае! – встрял в разговор второй бандит, не дав охранникам ответить.

– В каком, Джесси?! – спросил его здоровый бандит.

– Увидев тебя, он сначала затрясся от страха, а потом униженно попросил тебя выпить за его счет! Ха-ха! – выдав местный образчик юмора, бандит-балагур зашелся от смеха. – Ха-ха!

– Ха-ха-ха! – ему во все горло вторил здоровяк.

Парни так тряслись от хохота, что были вынуждены отпустить меня, и я, наконец, смог развернуться. Картина была еще та! Перекошенная от гнева физиономия Бартона, злые морды охранников, только шериф, закрывший камеру, стоял с невозмутимым лицом. Но, похоже, помощник шерифа был не из тех людей, которые останавливаются на половине пути. Держа в руках винчестер, он решительно шагнул к прутьям решетки. Судя по бешеному взгляду, похоже, Бартон был готов действовать, к тому же рядом с ним, плечом к плечу, встали охранники-добровольцы, вместе с другим помощником шерифа.

«Что это с ними?! На солнце, что ли, перегрелись?!» – не успела эта мысль сформироваться у меня в мозгу, как тут же получил на нее ответ бандита-остряка:

– Мы их тут с утра до вечера подначиваем, вот они на стенку и лезут!

Неожиданно клацнул затвор, загоняя патрон в ствол. Клайд Бартон был, похоже, готов, сам вершить правосудие, не дожидаясь суда, зато остальных металлический лязг сразу привел в чувство. Нахмуренные лица людей разгладились, злоба в глазах потухла. Шериф, стоявший сбоку и внимательно наблюдавший за происходящим, неожиданно сделал шаг вперед и встал перед Бартоном.

– Назад! – его голос прозвучал резко, зло и требовательно. – Ты что, телок безмозглый, чтобы идти на поводу у бандитов?! Убери винтовку! Ублюдки свое получат, я тебе это говорю!

Когда дверь за добровольцами и Бартоном закрылась, шериф уселся на свое законное место, после чего закинул ноги на стол и надвинул на глаза шляпу. Его второй помощник некоторое время стоял у окна, потом сел на стул и уставился своим неподвижным взглядом в пространство.

– Жаль, что эти грязные ублюдки не решились ворваться к нам, – сказал бандит, чуть не спровоцировавший самосуд, после того, как мы сели на лавку.

Молодой, не больше двадцати лет, с холодными глазами и жестким выражением лица, на котором алел шрам от ножа, Джесси Бойд являл собой, по моему разумению, истинный образчик бандита Дикого Запада.

– Почему, Джесси? – спросил здоровяк, глядя на своего приятеля по-детски наивно.

Верзила, похоже, был туговат на голову. Природа, отказав ему в мозгах, взамен дала излишек силы. Парень прямо бугрился мышцами.

– Потому что пуля лучше петли! – сказал, как отрезал, Бойд.

– А по мне…

– Я уже знаю, что ты хочешь сказать, Форд! У тебя на лице все написано! – отвернувшись от приятеля, Бойд развернулся ко мне. – Ты как, Джек?

– Нормально, Джесси. Только голова…

– Слышали. Ладно, ты пока полежи, Джек, а то чего-то совсем бледный лицом стал. После поговорим.

Устроившись на самом конце лавки, бандиты освободили мне место, чтобы лечь. Немного поерзав и найдя на жестких досках наиболее удобное положение для тела, я закрыл глаза. Мне надо было разобраться и сделать выводы из того, что сегодня увидел. Во-первых, подтвердились мои самые первые наблюдения. Люди здесь просты, открыты и доверчивы. В этом не было ничего удивительного, ведь их личная жизнь практически выставлена напоказ. Да и куда и ее спрячешь в городке на четыре десятка домишек с магазином в центре городка и двумя салунами, на въезде и выезде. Во-вторых, их законы – это их жизнь. Как мне сказал один из моих охранников, по жизни – ковбой, здесь, на Западе, есть три преступления, за которые кара только одна – смерть. Убийство человека (если это была не самозащита и при свидетелях), изнасилование женщины, конокрадство. Эти законы явно соответствовали библейскому варианту: не убей, не возжелай жену ближнего своего, не укради. Просты и доступны. Так же как и кара для отступников от этих законов – петля и пуля. Судьба человека здесь решалась быстро. Как сказал тот же разговорчивый ковбой, здесь иной раз больше времени затрачивалось на выбор и покупку оружия или стада скота, чем на разбирательство вины человека.

Некоторое время перебирал в памяти картинки сегодняшнего дня. Перед глазами проплывали лица, жесты, слова. Между ними всплывали более мелкие детали. Обломанные и грязные ногти рук охранника, сжимающего винчестер, темные пятна пота под мышками помощника шерифа, пыльные маски лиц с прочерченными дорожками пота двух ковбоев, встреченных по дороге и остановившихся, чтобы поглазеть на меня, затем картинки стали расплываться, куда-то проваливаться, вслед за ними провалился в сон и я.

Проснувшись от резкого грохота, ударившего по ушам, я открыл глаза. Тьма. Свист каменных осколков, выбивающих на стенах неровную дробь на фоне тяжелого грохота от катящихся по полу обломков каменной стены. Только прислушавшись, я разделил общий шум на отдельные звуки. Это были выстрелы и крики людей, идущие снаружи. Глаза, привыкнув к темноте, различили фигуры бандитов, стоявших у дальнего конца решетки. Одна из них обернулась. Голос Джесси спросил меня:

– Ты как, Джек?! Не задело?!

– Все хорошо!

– А наших законников, похоже, уже черти в аду встречают! – с нескрываемым злорадством воскликнул он.

Встав, я подошел к решетке. При неярком свете луны, падавшем из окна, были видны следы разрушения, нанесенные взрывом, который буквально вынес часть глухой стены офиса шерифа. Сила взрыва была такова, что разнесла в щепки оружейную стойку, разбросав ее куски вместе с искореженным оружием по всему помещению. Возле письменного стола, рядом с опрокинутым стулом, ничком лежало тело человека. Кто это был, понять было трудно. Неожиданно раздавшийся протяжный стон где-то в стороне стола привлек мое внимание, и я не сразу заметил, как сквозь дыру в стене проскользнул человек с двумя револьверами в руках. Не обращая на нас никакого внимания, он подбежал сначала к лежащему ничком человеку. Мгновение всматривался в него, затем двинулся дальше, направляясь к стонущему человеку, а уже в следующую секунду огонь полыхнул у дульного среза одного из револьверов, резко оборвав стон раненого. После чего бандит, всматриваясь в полумрак и чертыхаясь вполголоса, стал искать ключи. Найдя, подбежал к решетке. Щелкнул замок. Дверь распахнулась.

– Не надоело вам, парни, жрать казенные харчи?!

Не зная, кто передо мной, я предпочел молчать, зато мои сокамерники, успев разглядеть его, заорали в один голос:

– Майкл Уэйн! Гореть мне в аду, если это не Большой Майкл!

Тот, не обратив никакого внимания на их бурный восторг, просто сунул впереди стоящему Форду в руку револьвер и сказал:

– На коней, парни! Задайте жару этим жирным грязным свиньям!

Следом за Фордом из камеры выскочил Бойд.

– Ну что, Джек, заждался?!

– Есть немного! – я старался говорить коротко, чтобы не выдать себя произношением.

– Руки, ноги целы. Голова на месте, – пробасил здоровяк, оглядев меня. – Давай за мной!

Быстро и ловко для своего массивного тела развернувшись, он скользнул в серый туман, отдающий кислым запахом взрывчатки, стоявший в проломе. Я двинулся следом. Не успел выбраться наружу и сделать пару глотков ночного воздуха, особенно свежего и бодрящего, после затхлой камеры, как раздался нетерпеливый голос Уэйна, откуда-то слева:

– Пошевеливайся, Джек!

Не успел я развернуться на его голос, как неподалеку раздался взрыв, заглушивший все звуки вокруг, но уже через секунду треск выстрелов и крики людей разразились с новой силой.

– Джек! Дьявол тебя побери! Быстрее!

Только я успел подбежать к Майклу, уже сидевшему в седле, как о грудь ударился, отозвавшись в ней вспышкой боли, тяжелый и упругий сверток. Я даже не успел понять, что это, как руки сами развернули его – и через минуту оружейный пояс лег на бедра. Привычным движением сдвинул кобуру ближе к животу. Сунул ногу в стремя – и я в седле. Затем сунул руку в седельную сумку и вытащил обрез. Взвел курки. Все это я проделал автоматически, не осознавая своих действий.