У каждого своя война - Тюрин Виктор Иванович. Страница 67

– Извините меня, что прерываю вашу беседу, но офицеры господина командующего, – я сделал почтительный кивок в сторону Буанаротти, – хотели бы его видеть, причем как можно быстрее.

Командующий вражеской армии повернул ко мне голову. Только сейчас у разведенного костра я его смог толком разглядеть. Мощное тело, чуть заплывшее жиром. Правильные черты лица. Густая черная борода, ложившаяся ему на грудь, вместе с копной таких же густых волос напоминала гриву льва, а глаза внимательные и холодные, только подтверждали его хищную натуру.

– Мы слышали, что ты там кричал, поэтому зря повторяешься, – его голос был холоден и сух. – Скажи им, чтобы прислали солдата с моей одеждой! И вина. Пусть пришлют вина!

– Сейчас я отдам приказ, – коротко поклонившись, я вышел.

Я снова подошел к шалашу, когда Буанаротти переоделся, и теперь они вместе с графом обсуждали создавшееся положение. Оба были недовольны сложившейся ситуацией, и это явно чувствовалось в раздраженном тоне, что у одного, что у другого.

– Ваши офицеры собрались на берегу, господин командующий. Но тот даже не посмотрел в мою сторону.

– Анжело, я еще раз говорю: я не согласен на твои условия!

– Хорошо Джакопо! Я чувствую свою вину за случившееся, и поэтому иду на уступки. Ты возвращаешь нам пленных без выкупа, отдаешь часть обоза с продовольствием, а затем даешь спокойно уйти.

– Хм! Ладно! Договорились! Теперь пусть твой шпион проводит меня до брода. Я отдам распоряжения своим офицерам, после чего мы вернемся к нашему разговору и вину.

Не успели мы отойти от шалаша полтора десятка шагов, как Буанаротти спросил меня:

– Граф, сказал, что ты англичанин?

– Англичанин.

– И дворянин?

– Дворянин.

– Как же ты, человек чести, решился на подлое дело?

– На войне все средства хороши. Слышали? Джакопо Буанаротти даже остановился.

– Как ты сказал? Все средства хороши? Даже так. Гм! Я запомню их. И запомню тебя. Если ты когда-нибудь попадешься мне в руки, то не обессудь. Свой сегодняшний позор я вымещу на тебе сполна!

Хотя он говорил тихо и вроде как спокойно, но было нетрудно услышать прорывающиеся нотки тщательно скрываемой злобы. Я ничего не стал отвечать, чтобы лишний раз не раздражать его, поэтому оставшийся путь мы проделали молча. При подходе к броду он заметил два десятка лучников, приготовившихся стрелять, и решил снова поддеть меня:

– Меряешь всех на свой подлый манер? Боишься, что сбегу?

Я сначала посмотрел на противоположную сторону реки, где выстроились его офицеры, и только затем повернулся к нему.

– Нет. Не боюсь. Мои парни не для этого здесь стоят.

– А для чего? – Буанаротти уже с интересом посмотрел на меня.

– Отсюда до противоположного берега,… ярдов сорок пять – пятьдесят, а боевые луки бьют до двухсот ярдов. Так же хочу заметить, что стрелы, которые сейчас воткнуты, перед ними, в землю, имеют наконечник, похожий на иглу или шило. Он длинный, узкий и тяжелый. Легко пробивает кольчугу, а при удачном попадании под прямым углом – стальные латы. Посмотрите! Все ваши офицеры сейчас в кольчугах. И еще. Все мои парни – опытные лучники, способные не только выпустить шестнадцать стрел в минуту, но и направить их туда, куда они захотят. На этом расстоянии они загонят стрелу в любую точку тела ваших офицеров, особенно когда они так хорошо подсвечены факелами. Вот я и думаю: может попробовать наше поражение превратить в победу. Как вы думаете, господин командующий, что будет с вашей армией, если она останется совсем без офицеров?

Мои слова стали своеобразной местью на его неприкрытую угрозу. Сейчас я не без удовольствия смотрел, как изменилось выражение лица Буанаротти, искаженное растерянностью и страхом. «Впрочем, я бы тоже, возможно, испугался, скажи мне подобное!».

– К чему эти слова?!

– Просто предупреждение.

– Предупреждение? – Он еще раз обежал взглядом лучников, готовых к стрельбе. – Не понимаю. В чем его смысл?

– Если ваши капитаны задумают нечто плохое и мне станет об этом известно, я снова вас выведу на переговоры, а затем подам знак.

– Вы опасны, как ядовитая змея, капитан! И так же непредсказуемы, а значит, вдвойне опасны.

– Благодарю вас за теплые слова, господин главнокомандующий, а теперь дайте соответствующие указания своим офицерам.

После этого неудачного похода, я участвовал еще в двух военных компаниях. Если одна из них принесла мне только тяжелое ранение, после которого я провалялся на кровати около месяца, то в другой отличился и помимо раны, получил личную благодарность от маркиза д`Эсте, вместе с сотней золотых монет и мечом в богатом исполнении.

Я командовал отрядом, шедшим на соединение с основными силами. Он должен был усилить основные силы нашей армии, но благодаря тактической ошибке, прибыв на место назначенной встречи, я оказался в непосредственной близости от противника. У меня было под началом две сотни легкой конницы, сотня моих латников, двести стрелков и обоз. У меня была возможность уйти, бросив лучников и обоз, но я не собирался бросать людей на произвол судьбы. Быстро прикинул позицию. Невдалеке протекала речка Каче. Я не знал, есть ли поблизости брод, зато знал, что это быстрая и глубокая река. Если бы я даже рискнул через нее переправиться, то это требовало намного больше времени, чем врагу нас настигнуть. Единственное, что вселяло какую-то надежду, то это была пара холмов плавно переходящих в утес, стоящий на самом берегу. Не раздумывая, я повернул своих людей в сторону утеса.

Мне еще крупно повезло, что вражеская армия в этот момент стояла лагерем, поэтому, когда проревели трубы, собирающие солдат, мы были уже на полпути к утесу. Я отдал приказ уходить своим латникам и итальянскому капитану, командующему двумя сотнями кавалеристов, а сам вместе с лучниками форсированным маршем продолжил движение к утесу. Правда, я оставил себе два десятка латников. Во-первых, мне были нужны кони, чтобы втащить хотя бы несколько телег на холмы, а во-вторых, была нужна хорошо вооруженная пехота. Совместными усилиями лошадей и людей мы сумели затащить восемь опорожненных возов на середину утеса, устроив, таким образом, импровизированную крепость. Утес был достаточно крутой, и к тому же он зарос деревьями.

«Вражеским арбалетчикам придется потрудиться, чтобы попасть в нас, – сделал я вывод, оглядев наскоро нашу позицию. – Еще бы пехоты, хотя бы человек сто. А так… Ладно! На нет – и суда нет!».

Конный отряд противника, посланный за нами в погоню, сгоряча ринулся в атаку, но, попав под смертоносный ливень английских стрел, растерял охотничий азарт и убрался на безопасное расстояние. Только спустя час к холму подошла пехота и арбалетчики. Сначала нам предложили сдаться, после того как мы отказались, офицеры устроили совещание. Я прикинул на глаз, кто мне противостоит. Порядка четырех сотен легкой кавалерии, триста копейщиков и около полутора сотен арбалетчиков.

«Если с этими силами они решат меня атаковать, то их можно смело назвать дебилами. Стремительной конной атакой не возьмешь, для лошадей уж больно крутой подъем, а пехоту, при меткости моих стрелков, можно положить здесь всех до одного человека. Но если они нас решат заблокировать здесь, то через трое суток нам придется сдаться. Однозначно. Воды хватит на сутки – двое, а провизии, что успели втащить,… тоже… двое суток. При хорошей экономии. Зато стрел – на три хороших штурма хватит. С другой стороны им невыгодно сидеть под скалой, так как это свяжет часть войск и привяжет армию к этой местности. Единственный выход – нагнать сюда солдат и взять нас штурмом».

Совещание затянулось. Судя по тому, что был отправлен гонец в сторону лагеря, они так ничего и не решили. Прошло еще полтора часа, как прискакало подкрепление. Каков был получен ответ, я понял, когда приискавшая сотня тяжелой конницы, начала спешиваться. Помимо отряда латников, вместе с ними прискакало два десятка рыцарей, закованных в доспехи, в сопровождении телохранителей. Сверкающие латы, разноцветные плюмажи, шелковые плащи с гербами владельцев, падающие с плеч. Не успели рыцари слезть с коней, как каждого из них окружили телохранители.