У каждого своя война - Тюрин Виктор Иванович. Страница 78

В очередной раз он очнулся от дикой боли, но как только боль схлынула, он снова, уже в который раз, потерял сознание. Очнулся оттого, что кто-то протирал ему лицо влажной тряпкой. Нестерпимо хотелось пить. Открыл глаза и увидел склонившееся над ним лицо пожилой женщины. Морщинистая, обветренная и темная кожа человека, который большую часть жизни проводит на свежем воздухе. Грубые пальцы, расплющенные тяжелой работой, держали белую тряпицу.

– Пить.

– Сейчас, милый, сейчас. Сделав несколько глотков, граф почувствовал себя лучше.

– Спасибо.

– Полегчало?

– Да.

Он повел глазами по сторонам. Обычный деревенский дом, но в то же время, он отличался от него. Висевшие под потолком пучки трав, лежащая на грубом табурете, наполовину выделанная шкура волка, от которой сейчас шел удушливой волной тяжелый запах.

– Где я?

– Мой муж – лесник господина барона Гийома де Шарло. Вы в нашем доме.

– Сколько… я лежу?

– Третьи сутки, господин. Муж вытащил из вас стрелу, но с рукой у вас плохо. Я уже различные травы прикладывала к ране и отварами поила – ничего не помогает.

Граф скосил глаза. Правая рука опухла и почернела. Боль, терзавшая его с момента пробуждения, разом отступила перед волной нахлынувшего страха. Он уже видел подобную болезнь и знал, как лекари поступают в таких случаях. Отрезают пилой руки и ноги солдатам, пораженные гангреной. Женщина, очевидно, поняла, о чем тот думает, потому что отвела взгляд в сторону, перед тем как сказать:

– Муж, поехал сообщить господину барону о вас, а заодно привезет лекаря. Он уже должен скоро приехать.

Не успела она так сказать, как сквозь нараспашку раскрытую дверь, ворвался топот копыт лошадей. Прошло еще несколько минут и в избу вошло четверо людей. Взгляд графа быстро пробежал по всем. Двое – явно воины. Шлемы, кольчуги – безрукавки, кинжалы и мечи у пояса. Лесник, судя по его зеленому камзолу, имевший большую всклокоченную шевелюру и широкую бороду, лежавшую на его груди, зашел последним и остался стоять у порога. Последний, на ком остановился взгляд графа, был лекарем. Реденькая козлиная бородка, подслеповатые глаза, коричневый камзол с вытертой меховой опушкой, а главное – большая полотняная сумка с инструментами, свисавшая с его плеча. Было видно, как ее тяжесть оттягивает его плечо, заставляя клониться в правую сторону.

– Кто вы и что с вами случилось? – властно и резко спросил подошедший к нему один из воинов. Анри де Сен-Жак был готов к этому вопросу, поэтому ответил сразу:

– Граф Анри де Сен-Жак. Был у любовницы. На обратном пути напали разбойники. Мой телохранитель погиб, защищая меня.

Упоминание о любовнице сразу снимало вопрос, почему он был без надлежащей свиты.

– Где это произошло?

– На Россевальской дороге. На рассвете.

– Лесник нам сказал, что вы были ранены арбалетной стрелой. Это так?

Графу не трудно было догадаться, к чему клонит офицер; простые разбойники не могут себе позволить столь дорогое оружие. Исходя из этого, следовало: либо муж любовницы устроил засаду, либо следствие клановой вражды или родовой мести.

– Это были разбойники, шевалье.

Тон и интонации, какими были сказаны слова, должен был утвердить офицера в его догадках.

– Мне надо кому-то сообщить о вас, граф?

– Не надо. Пока не надо.

Офицер удивленно вскинул брови, но свое недоумение благоразумно оставил при себе.

– Я доложу барону о вас, господин граф, – после чего офицер, в сопровождении солдата, вышел из избы.

Теперь наступила очередь лекаря. Тот подошел к лежанке и вопросительно посмотрел на графа.

– Можно, господин?

– Смотри.

После короткого осмотра, тот сделал умные глаза и начал говорить о том, что жизненные силы, проистекавшие из трех основных источников, расположенных в голове, сердце и желудке человека, сейчас у больного сильно ослаблены, что у него сгущена и почернела кровь. Через каждую пару предложений он еще умудрялся вставлять фразу по латыни, которая все больше затуманивала и без того непонятные объяснения лекаря.

– Ты мне просто скажи: руку можно оставить? – он это спросил только потому, что должен был спросить. Лекарь отвел глаза и тихо сказал:

– Нет, господин.

Я сидел за столом у открытого окна харчевни, представлявшей собой обширную залу под низким закопченным потолком с выступающими черными балками. Земляной пол был грязным и склизким. По обоим бокам залы стоят по шесть массивных и изрезанных ножами столов с такими же грубыми скамейками. Эту грязную забегаловку мне указали как место встречи, так же она являлась местом сбора наемников и головорезов, а так же местного уголовного сброда. Именно здесь Джеффри уговорился встретиться с тремя бандитами, с которыми, как ему сказали, можно идти на любое дело. Хозяин заведения, оплывший жиром здоровяк, поставив передо мной кувшин с вином и оловянную кружку, убрался за стойку, и теперь время от времени бросал на меня подозрительные взгляды. Впрочем, я ловил на себе не только его взгляды, но и посетителей, личностей весьма разбойничьего вида. Я знал, что выгляжу «белой вороной» в заведении подобного типа, но меня это мало трогало. Мое спокойствие и уверенность в себе сейчас сдерживали даже самых нетерпеливых в желании пощупать кошелек богатея, неизвестно какими судьбами оказавшегося в этом грязном притоне, но я знал, что рано или поздно кто-то из них попробует рискнуть. А пока я поглядывал на улицу, где находился Джеффри, ожидая подхода бандитов. Он должен был подать мне знак, как только они появятся. Мы с ним решили, что говорить с ними буду я один, а он будет ждать меня вместе с Игнацио на улице. Последнее время мой телохранитель не возражал против такого распределения ролей, так постепенно смирился с тем, что в подобных случаях он будет скорее помехой, чем помощью своему господину.

Вот он чуть взмахнул рукой. Я чуть наклонил голову вбок и увидел переходящих улицу троих головорезов. Спустя несколько секунд они перешагнули через порог и остановились, оглядываясь по сторонам. Тут же полтора десятка посетителей тут же разразились приветственными криками, но те не обращая внимания на своих собратьев по ремеслу, вычислив меня, как своего клиента, уже шли по проходу, в направлении моего стола. Подойдя, бесцеремонно оглядели меня, всем своим видом стараясь выказать свою независимость, затем сели за стол, напротив меня. В зале мгновенно воцарилась тишина.

С минуту мы рассматривали, ощупывая взглядами, друг друга. Эти люди были человеческими отбросами. Разбойниками, грабителями и убийцами. Настороженные и злые глаза, широкие плечи, узлы мышц, выпирающих из-под материи. И в то же время они чем-то отличались от них. Если остальные посетители были в основном одеты в грубые, выцветшие куртки и неопределенного цвета штаны, заправленные в порыжелые сапоги, то эти выглядели на их фоне настоящими франтами. После короткого и обоюдного изучения, один из них, с рваным шрамом на шее, спросил: – Что за дело?

– Выкрасть узника из тюрьмы, – ответил я ему вполголоса.

– Из городской?

– Нет. Замок – тюрьма Льюченца.

Головорезы переглянулись. Их сомнения были понятны, поэтому я продолжил разговор:

– Я иду с вами. Разбойник со шрамом криво усмехнулся:

– Ты, господин хороший, хоть представляешь, сколько там стражников?

– Двадцать восемь солдат, из них три сержанта. Два поста. В надвратной башне и перед воротами. Все остальное я скажу, когда получу ваше согласие. И в другом месте.

Главарь быстро пробежал глазами по залу, затем повернул голову ко мне и сказал:

– Может, вы и правы, но насчет денег мы можем поговорить сейчас.

– По десять золотых флоринов на нос сразу, и еще сорок каждому – после дела.

– Цена хорошая, что и говорить. Грех отказываться от таких денег. Задаток у тебя с собой? Пришла моя пора усмехаться: – С собой. Но его сначала заработать нужно.

Тут раскрыл рот, сидевший по правую руку, крепкий парень с обычным, ничем непримечательным лицом: