Бойтесь желаний (СИ) - "Marlu". Страница 1

— Мы решили провести встречу выпускников на пляже. — Шарлин сказала это ему за день до намеченной даты.

Кейн пожал плечами — ему-то что, у него отпуск, а как остальные будут отпрашиваться?

— Что, даже и язвить не будешь? — не дождавшись ответа, уточнила сестра.

Кейн снова пожал плечами: спорить было лень. Третий день отпуска, лето, жара ничуть не располагали к каким-то там выяснениям отношений. К тому же, по большому счету, самому Кейну было все равно. Одноклассники, одногруппники или коллеги по офису не вызывали у него ровным счетом никаких чувств. Единственным связующим звеном со школой была сестра — ее-то уж точно интересовало все, она умудрялась быть в курсе всех событий. Всегда. Везде.

— Твое молчание слишком выразительно.

— Да? — Кейн все же приподнял голову с дивана и постарался изобразить хоть каплю интереса к предстоящему мероприятию.

— Я тебя знаю с рождения, — хмыкнула сестра. — И знаю как облупленного, как вторую половинку себя. Поэтому прошу хотя бы в этот раз вести себя прилично и сделать вид, что рад всех видеть. В конце концов, я придумала идеальный вариант с пляжем: можно надеть солнечные очки, можно поиграть в волейбол, а то и просто зависнуть в море.

Море Кейн любил, и идея с темными очками пришлась по душе: можно просто подремать на песке, и не будет такого навязчивого интереса, тогда как в зале ресторана все взгляды направлены только на тебя — что поделать, близнецы Камински обычно были в центре внимания. И если Шарлин всегда наслаждалась всеобщим восхищением, буквально расцветая под чужими взглядами, то ему все больше хотелось забиться в угол и сделаться невидимкой. Кейн не был нелюдимым в том смысле, какой вкладывала в это понятие Шарлин, его просто бесила необходимость выставлять себя напоказ, бесконечно играть на публику придуманную сестрой роль, оттенять и подчеркивать ее женственность и красоту.

— Надеюсь, ты оденешься прилично?

— Как можно на пляж, — он специально выделил голосом последнее слово, чтобы прозвучало как можно саркастичнее, — одеться неприлично? Я понимаю раздеться…

— Кейн! Ты меня понял!

— Угу.

— Вот что ты за человек такой, — Шарлин, похоже, завелась, и Кейн накрыл голову подушкой, чтобы немного приглушить поток жалоб и упреков.

Сквозь синтетический наполнитель было слышно, как хлопают дверцы шкафа, выдвигаются и с грохотом возвращаются обратно ящики: сестра вошла в раж и готовилась нарядить его как модель. Кейн прикусил губу, стараясь не рассмеяться — вряд ли у нее это выйдет, одежду он предпочитал самую обычную, которую уже лет десять и покупал себе сам.

На пляже Шарлин выделялась, как и в любом другом месте: броский купальник, яркое парео, заметная сумка и необычная шляпка привлекали внимание к прекрасной фигуре и создавали рядом с ней некое подобие бурлящего водоворота — того и гляди, образуется очередь за автографами. Кейн тихонько устроился на полотенце чуть поодаль и приготовился наблюдать за происходящим из персональной ложи.

Шарлин была в своей стихии — сначала руководила, потом благосклонно принимала знаки внимания, умудряясь общаться одновременно со всеми.

Погода радовала теплым солнцем и ласковым бризом — самое то, чтобы провести весь день на пляже. Кейн улегся на горячий песок, положил подбородок на скрещенные руки и стал наблюдать. Не то чтобы происходило что-то интересное, как раз-таки все было донельзя скучно: плохо опознаваемые мужчины и женщины перебрасывались отрывистыми фразами, натужно смеялись и пытались по возможности втянуть животы. Только Линда Мей ничуть не изменилась, разве что оправа очков стала чуть более модной, чем в школе, да из волос исчез нелепый ободок с пластиковой бабочкой.

— Ты слышал, Линда вышла замуж, — рядом присела Шарлин и бесцеремонно перевернула ему бейсболку задом наперед.

Кейн промычал что-то неразборчивое.

— Удивительно, как такие серые мыши умудряются отхватывать себе первоклассных мужиков. Поневоле задумаешься, а не набрать ли килограммов двадцать веса, может быть, тогда повезет?

Кейн хрюкнул себе в локоть — представить себе сестру с выпирающим животиком и мощными бедрами, как у Линды, было решительно невозможно. Шарлин скорей бы умерла, чем показалась на люди в таком виде.

— Иди, пообщайся с народом, — она ткнула острым ногтем ему в бок. — Лежишь, как бревно…

Кейн надвинул на глаза темные очки и вернул бейсболку в правильное положение, надеясь, что получилось достаточно красноречиво. Он умел получать удовольствие от общения и вовсе не был таким нелюдимым интровертом, как любила повторять сестра. Просто именно эти люди не интересовали его совсем. Хвастаться мнимыми или настоящими успехами он тоже не хотел, обычный середнячок со средней зарплатой и парой скелетов в шкафу, о которых он не собирался говорить Шарлин. Особенно Шарлин.

К нему все же подходили. Кейн отделывался односложными ответами, не проявлял интерес к собеседнику, и в конце концов его оставили в покое. Даже сестра плюнула, перестала показывать кулак за спиной и занялась своим любимым делом — блистала. Кейн иногда удивлялся: как из одного чрева с разницей меньше часа могли появиться столь разные дети. Если бы не разительное их с сестрой сходство, то вполне можно было бы грешить на подмену.

В стороне слышались звучные удары по мячу, значит, уже собрались желающие сразиться в пляжный волейбол. Кейн отвернул голову в другую сторону и стал смотреть, как по полосе прибоя идет фантастически красивый мужик.

— Шон! Побудь с Эйрин, я хочу поиграть в волейбол!

Высокий голос Линды заставил поморщиться и закусить губу: забавное будет зрелище. И если бы не красавчик, на которого хотелось пускать слюни, Кейн бы непременно полюбовался, как прыгает по песку маленькая кругленькая Линда. Тем сильнее оказалось — нет, не разочарование, скорее шок, когда красавчик, на которого он положил глаз, оказался мужем Линды. Хотелось завопить от несправедливости, погрозить небу кулаком: как так-то?! Где справедливость? Сейчас он удивительным образом понимал страдания сестры…

Шон с явным удовольствием возился с ребенком, улыбался и что-то ласково говорил. Малышка Эйрин, которой, по мнению Кейна не было и года, вила из отца веревки — то просилась на ручки, то требовательно указывала на воду, и Шон безропотно опускал ее в теплые волны. Кейн морщился от заливистого смеха и радостного визга, искренне не понимая, как столько звука может исторгать из себя такое маленькое тельце. Но уйти со своего места не мог — роскошные ноги, великолепный торс и мужественная челюсть Шона вызывали в его собственном теле вполне определенные реакции.

Кейн лежал и исподволь жадно рассматривал разворачивающуюся перед глазами картину, радуясь, что очки в пол-лица скрывают столь пристальный интерес, Шон же не обращал внимания ни на что, сконцентрировавшись целиком на дочери. Но чем дольше Кейн смотрел на счастливого отца, тем сильнее накрывало его дежавю: манера двигаться, приятный глуховатый голос, поворот головы, странная особенность наклоняться с прямыми ногами — все это было неуловимо знакомым. Кейн перебрал в уме все возможные варианты, начиная со случайных знакомых и заканчивая когда-то виденными сериалами, но так и не смог ни за что уцепиться.

Эйрин вдруг заинтересовалась отцовскими темными очками и, хохоча, завладела желанной игрушкой. Шон ласково улыбнулся дочери, потрепал ее за пухлую щечку и поставил на песок. Кейна оглушило волной узнавания и, чтобы не зайтись в припадке истерического смеха, он прихватил зубами свое запястье, чтобы боль хоть немного отрезвила. Они не были знакомы в реале, и Кейн был не так уж далек от истины, когда перебирал киношных актеров — Шон действительно был звездой, правда, весьма специфических фильмов. Ему безумно шли как военная форма, так и чулки, его тело Кейн знал, пожалуй, лучше, чем свое, особенно некоторые его части… И порой кончал под сладкие стоны на экране, когда в великолепный зад боттома-Шона вбивался обряженный в черную кожу крепыш.