Бремя командира (СИ) - Хай Алекс. Страница 28

Она кивнула, с трудом сдерживая слезы.

— Спасибо… Спасибо вам всем за помощь. Я… Я не ожидала, что у меня, оказывается, столько друзей. Что найду людей, которым на меня не наплевать…

Казалось, даже невозмутимого Ланского проняла эта сцена.

— Катерина Дмитриевна, думаю, вам сейчас лучше отдохнуть. Навестите медсанчасть, вам все равно нужно показаться доктору. Госпожа Зубова, вас не затруднит сопроводить подругу?

Тамара кивнула.

— Конечно, ваше благородие! — Она осторожно приобняла Катю за плечи. — Пойдем, дорогая. Думаю, лекарям лучше оставить тебя сегодня в стационаре. На всякий случай…

Хорошая идея. Я тоже хотел, чтобы Кати предоставили подобие убежища, пока мы будем разбираться.

Уводя подругу, Зубова обернулась и встретилась со мной взглядом. Я поднял большой палец вверх и улыбнулся. Она и правда оказалась большой умницей, наша Тамара. Когда мы составляли план, она испугалась и переживала, что не справится — как и всегда. Не верила в свои силы. Но сыграла великолепно и выполнила задачу.

— Что теперь, ваше благородие? — тихо спросил я, когда они ушли.

— Сейчас передадим улики в лабораторию на исследование, — ответил он, оглянувшись на меня. — Нужен веский повод, чтобы раскрутить это дело. И мы его найдем. Господа, возвращайтесь к своим. Мы вызовем вас, как будут новости. И еще раз благодарю вас за инициативу.

— Итак, господа, есть новости.

Кабинет генерал-лейтенанта был наполнен тревожной тишиной. Шереметева сидела в кресле за огромным письменным столом, небрежно набросив китель на плечи.

Нас с Андреем и Катериной вызвали прямо из кордегардий — мы уже собирались ложиться спать. Мы ожидали, что первые новости появятся не раньше утра, но Боде потребовал нас в главный корпус уже через несколько часов.

Почти все посвященные были в сборе. Я — инициатор и главный зачинщик всего этого цирка, Андрей — мой помощник и лично заинтересованное лицо, Катерина — неудавшаяся жертва. Ланской тоже пришел, и не один, а в компании Сумарокова. Видимо, в лаборатории справились быстро.

Шереметева, вопреки обыкновению, принимала нас сидя. Я заметил, что чувствовала она себя неважно. Её эфир уже вступил в конфликт с силой Искажения, но пока что генерал-лейтенант держалась. Впрочем, кризис должен был наступить со дня на день.

— Ваше высокоблагородие, — хрипло обратилась Шереметева к главному лекарю, — что у вас?

Сумароков положил тоненькую папку на стол начальнице и коротко кивнул. Шереметева тут же принялась читать отчет, тщательно всматриваясь в каждую строчку. Я не сводил с неё глаз, замечая, как её брови приподнимались по мере чтения.

— Что-то серьёзное, генерал? — нарушил молчание Ланской, переступив с ноги на ногу.

Шереметева отложила отчёт и подняла на нас глаза.

— Аконитин, — сказала она. — Уверены?

На этих словах я заметил, как Катерина напряглась. Даже Андрей чуть подался вперёд, глядя на Шереметеву с удивлением.

— Аконитин? — повторил Андрей, явно не понимая, о чём идёт речь. Я же знал, что это за вещество, и тотчас объяснил.

— Это сильнейший яд, — начал я, бросив взгляд на Катерину, чтобы подготовить её к услышанному. — Аконитин добывается из растения борец, которое издревле использовали для отравлений. Он действует быстро и агрессивно, поражая нервную систему, парализуя дыхание и сердечную деятельность. Даже микродозы смертельно опасны, особенно если их правильно смешать с другими веществами.

Катерина побледнела, но не сказала ни слова, продолжая внимательно слушать.

— Согласно отчету, следы аконитина были найдены в изъятом чае и на стенках кулона, изъятого у Воронцовой, — продолжила Шереметева. — Сумароков, вам есть что добавить?

— Доза в чае превышает смертельную в пять раз. Действовали наверняка.

Кати с трудом удержалась на ногах, и Шереметева молча указала на кресло напротив ее стола. Девушка немного смутилась, но все же села.

— Воронцова наверняка будет отрицать, что кулон принадлежит ей, — сказал Андрей.

Ланской покачал головой.

— Другие опрошенные курсантки подтвердили, что видели его на шее Воронцовой, когда они переодевались сегодня днем после тренировки.

Сумароков кивнул.

— Мы также нашли отпечатки пальцев, но чьи они, пока не установлено. Кулон уже передан следствию для дальнейшего изучения.

Я выдохнул. Пазл складывался, но картина была далеко не полной.

— Воронцова сейчас содержится под стражей, — сообщила Шереметева, глядя на Катерину. — Дальше с ней будет работать специализированная группа.

— «Четверка»? — спросила Кати.

Шереметева покачала головой.

— Нет, управление собственной безопасности, ведь Спецкорпус — часть Министерства внутренних дел. Впрочем, как бы до «Тройки» не дошло… Если все, что вы рассказали, подтвердится, будет громко.

А оно именно к тому и летело с огромной скоростью. «Тройка» у нас как раз занималась политическими историями. Если Катерину и правда хотели убрать из-за угрозы раскрытия заговора, то это именно по части Третьего отделения.

Катерина на мгновение прижала ладонь к груди, видимо, переживая остатки страха. Я видел, как тяжело ей далось это испытание, но она держалась достойно.

— Я не знаю, как вас благодарить…

Шереметева позволила себе редкую, почти материнскую, улыбку.

— Еще ничего не закончилось, девочка. К сожалению. Но я должна отметить, что господа Николаев и Романов значительно поспособствовали поимке злоумышленницы. Николаев, как вы это вообще провернули?

Я пожал плечами.

— У нас очень сплоченная группа, ваше превосходительство. Если одному из нас угрожают, остальные встанут горой. Даже если внешне кажется, что мы разобщены. Иногда нужно поддерживать видимость конфликта, чтобы на это клюнули недоброжелатели.

Ланской приподнял брови.

— Значит, Безбородко?

— Он помог выйти на Воронцову. Точнее, на то, что ей передали яд. Потом мы пришли к вам и все выложили.

Шереметева удовлетворенно кивнула, но тут же поморщилась от боли.

— Что ж, это тянет на благодарность с занесением в личное дело. Возможно, впоследствии эта благодарность примет более весомую форму. Завтра начнется следственная работа.

Мы с Андреем переглянулись.

— Можем ли мы попросить об одолжении, Лариса Георгиевна?

— Чего вы хотите? — вздохнула Шереметева.

— Поговорить с задержанной, — сказал я. — Хотя бы десять минут до того, как ее возьмут в оборот люди из собственной безопасности.

Теперь настала очередь Шереметевой и Ланского обмениваться многозначительными взглядами.

— Что скажете, майор?

— Это не вписывается в правила, ваше превосходительство…

Начальница жестом остановила его и взглянула на меня.

— Что вы хотите выяснить у нее, Николаев?

— То же, что и все. Кто приказал и зачем.

— И почему вы считаете, что Воронцова вам расскажет?

Андрей улыбнулся.

— У моего кузена есть почти что сверхъестественная способность убеждать людей, разве вы не заметили?

— Ты псих, Леш, — шепнул Андрей.

— Не пойму, ты восхищен или разочарован?

— Точно не разочарован. Но твои методы… И как Катя и Тамара на это согласились?

Я улыбнулся.

— Наши девчонки крепче, чем ты думаешь.

Нас вели по длинному и плохо освещенному коридору подвала. Вряд ли это место специально делали таким зловещим, но получилось очень атмосферно. Здесь, в подвале, куда в обычное время нам, курсантам, хода не было, в том числе располагался карцер.

И Елизавету Воронцову изолировали именно там. Как настоящую преступницу. Как по мне, самое место. Пусть подумает о жизни и приоритетах.

Ланской остановился перед дверью в конце коридора. Влажные стены, неприятный запах сырости… Ну почти что декорация к фильму ужасов. Под потолком одиноко покачивалась, словно висельник, тусклая лампочка.

— Я обязан присутствовать, господа, — сказал он.