ТВари - Лебедев Andrew. Страница 2

Уж у них-то все в порядке – у секретуток, как называет таких Наташка.

И с московской регистрацией, и с норкой-квартиркой. Папочка из министерства дочку в МГУ на филфак или на журфак после школы определил, а после журфака сюда – по звонку по знакомству. И уж наверно папочка в честь писательницы дочку не называл. А оттого что имя правильное, у девочки этой и жизнь правильная. Приезжает в Останкино к одиннадцати да еще, оправдываясь дорожными пробками, на полчаса опаздывает, фантазировала Агаша. Потом полчаса макияж да с подружками бавардаж. Бавардаж – значит «болтовня» по-французски. Еще в музыкальной школе в Твери, где она отучилась целых семь лет, такие слова любил ввернуть преподаватель ее Амадей Сергеевич. Кофе, сигареты… Работа, тоже мне, вдруг раскипятилась про себя Агаша. Отнести ксерокопию договора из кабинета в кабинет. А попробовала бы такая три тонны грязной посуды со столов в мойку перетаскать да три тонны заказов с кухни и из бара клиентам на столы, как она, Агаша, выпускница музыкальной школы с красным дипломом…

В первый же день с такой работы убежит! А еще глядит с презрением – мол, ты мне не ровня, ты приезжая без регистрации – в массовку пришла, а я штучка-дрючка московская. Я тут наравне с воротилами большого бизнеса общаюсь, и вообще…

Агаша вдруг опомнилась. А хотела бы она такую жизнь? Променяла бы свой официантский подносик и передничек на папку с документиками? Еще бы!

Джон подошел к ним во время всеобщего перекура.

Администраторша сжалилась, отпустила массовку организованно покурить.

Этот Саламахин, звезда-ведущий, целый час жарил-парил всех под ослепительными и невыносимо жаркими лампами и наконец умчался к себе в кабинет, где наверняка его ждали кондиционер и вода «Перье» со льдом. Умчался, а ассистентше не велел их распускать, мол, «щас вернусь и продолжим». Но он полчаса не возвращался, и ассистентша разрешила – только далеко не уходить! – сходить пописать или покурить.

Джон к ним с Наташкой тут и выкатился. Прямо как черт из коробочки. Скорее – чертик. То есть они потом узнали, как его зовут, а пока стояли и глазели на смуглого вертлявого парня с длинными вьющимися бакенбардами.

– Что, девушки, на массовку в шоу к Саламахину пришли? – развязно спросил «чертик».

Таким тоном спросил, что стало ясно: уж он-то ни на какие чужие шоу, ни на какую массовку не подписывается, потому как сам себе шоумен.

– А что? – выпуская ноздрями дым, переспросила Наташка.

– Наверное, хотели бы сниматься на постоянном контракте, – уверенно предположил «чертик из коробочки».

Агаша вздрогнула.

– Н-у-у, – стряхивая пепел прямо на пол, протянула Наташка.

Вид у нее был усталый-преусталый, как у звезды, измученной постоянными предложениями сниматься. Такой вид, что прямо-таки ее уже все утомили этими постоянными домоганиями подписать контракт.

– Есть конкретное предложение, девчонки, типа у вас фактураки подходящие, имидж, манеры и все такое… – кривлялся «чертик».

– Топлесс не снимаемся, – пуская дым ноздрями и трепеща длинными накладными ресницами, медленно произнесла Наташка.

Вообще «чертик» все время не на Наташку, а на Агашу во все глаза глядел.

Агаша внутренним нервом всегда чувствовала, когда ей на грудь со значением глядели. А он тоже со значением глядел, с большим таким значением.

– Вот моя визитка, если что, – сказал новый знакомец, протягивая Агаше ярко-красный картонный прямоугольник.

Негнущейся рукой она взяла визитку.

«Джон ПетровЪ. Режиссер реалити-лайв-шоу». Ниже – телефоны, телефоны, факсы, адреса электронной почты…

Наташка словно нехотя смотрела Агаше через плечо. Значит, Джон.

– Я на обороте вам номер моего мобильного напишу, – спохватился Джон, вынимая авторучку и забирая у Агаши свою визитную карточку. А она все продолжала молчать.

«Чертик» Джон подарил девушкам ослепительную улыбку и со словами «звоните, если надумаете сниматься» ускакал. Ускакал, оставив обеих в состоянии мечтательной прострации.

Поздно вечером, уже засыпая после бесконечного глазения на мерцающий в углу телевизор, в котором счастливчики и счастливцы выпендривались на своем реалити-шоу, Агаша нажала на красную кнопку на пульте и прошептала Наташке:

– Спишь? Звонить Джону завтра будем?

Та не ответила.

И ночью уже снилась Агаше телевизионная слава.

Слава, пришедшая к ним с Наташкой вместе с Джоном Петровым и принесшая им много денег, новую не съемную, а свою квартиру, кучу красивой одежды, машинку цвета маренго и целый выводок поклонников, которые до самого утра ласкали девушек своими щекотными французскими усиками. Жаль, ах, как жаль, что сны не держатся в памяти дольше двух секунд!

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

РЕАЛИТИ-ШОУ «ПУБЛИЧНЫЙ ДОМ ДЛЯ ОЛИГАРХОВ»

ГЛАВА 1

КРАСИВАЯ ЖИЗНЬ ПРОДЮСЕРА ДЮРЫГИНА

Дюрыгин знал, что нужно постоянно себя доказывать.

Если хочешь быть чемпионом – нужно не реже раза в год свое чемпионство подтверждать. К примеру, показательно набив кому-нибудь морду.

Естественно, битие морд подразумевалось в виде этакой фигуры речи, потому как в телевизионном креативном мире морды если и бьют, то не в прямом, а в переносном значении. Здесь происходит столкновение идей и характеров, и полем битв служат кабинеты главных продюсеров, а главной добычей – большие суммы гонораров.

Дюрыгину нравилась эта американская форма оценки качеств, выражавшаяся в словосочетании: сколько стоит этот человек?

Он любил повторять своей любовнице: «Я стою десять миллионов. Моя голова стоит ста их голов. Мои идеи на вес золота».

А теперь Дюрыгину перебежал дорогу Зарайский.

А сетка вещания ведь не резиновая.

Два одинаковых по формату лайв-шоу на одном канале поместиться никак не могут.

Что у Зарайского есть?

Идея его шоу гораздо слабее, но у него есть Ирма Вальберс – незаходящая рейтинговая звезда.

А у Дюрыгина нет даже половины такой ведущей.

А есть только идея супер-шоу.

День начинался по давно заведенной Дюрыгиным канве, что в его понятии соответствовала красивой европейской жизни.

Дюрыгину вообще нравилось ощущать себя не каким-нибудь там рязанским азиатом, а самым что ни на есть заправским европеянином, который и зарплату в евро получает, и в отпуск на Мальдивы летает, чтобы там под парусом походить да винд-серфер с волны на волну покидать.

Дюрыгин встал, сходил в свой любимый сверкавший немецкой белизной и взлелеянный молдавскими рабочими санузел, включил радио «Эхо Москвы».

Не без самолюбивого удовольствия надел обтягивающие лосины до колена, модные спортивные тапки на шнуровке, наколенники с налокотниками, обтекаемый каплевидный шлем. Погляделся в зеркало – хорош ли собой?

Хорош!

На все сто процентов хорош!

Сволок вниз по лестнице свой американский алюминиево-титановый «лисапет», что за три тысячи евро купил себе на прошлый день рождения, оседлал его во дворе и сделал сперва круг по дворовой охраняемой консьержем парковке, дабы убедиться, что его, Дюрыгина, новенькая «Хонда CR-V» стоит себе в полном порядке и ждет не дождется своего хозяина.

Приветливо поздоровался с парочкой соседей, чьих имен не знал, но чьи машины уважал за юный возраст, престижную дороговизну и ухоженность.

На втором круге нажал кнопку привешенной на шее инфракрасной «лентяйки» и выехал за открывшиеся ему ворота.