Навеки твой - Хокинс Карен. Страница 61

– Хотя бы то, что сквайр ни от кого не скрывал, куда и зачем он увозит Элизабет. Он даже написал об этом сэру Генри, вот почему тот так отчаянно и стремился попасть в Лондон.

– Ты не можешь быть в этом вполне уверенным.

– Я уверен в том, что у сквайра, при всей его грубоватости, доброе сердце. Это, кстати, он доказал, когда помогал всем нам поскорее выбраться из гостиницы.

С этим Венеция не могла не согласиться.

– А как насчет Рейвенскрофта? – помолчав, спросила она.

– Проклятие, Венеция! Оставь свои попытки вылечить всех больных на свете!

– Грегор, неужели ты не понимаешь? В этом смысл моей жизни. Я такая, какая есть. – Она встретила его взгляд, и глаза ее наполнились слезами, когда она прошептала: – Если бы ты любил меня, то понял бы.

Он мог это понять. Жизнь научила ее заботиться о других, в то время как его научила держать под контролем себя и не ждать ничьей помощи. Грегор понял, что Венеция не откажется оттого, что составляет смысл ее жизни.

А по ту сторону закрытой двери в бельевую, кажется, разгулялся весь ад с его дьяволами. Сквайр орал во все горло, его дочь рыдала, миссис Блум возмущалась, мисс Платт трещала без умолку, бабушка Венеции требовала, чтобы ей подали голову Рейвенскрофта на блюде, а этот молодой идиот умолял, чтобы кто-нибудь пересчитал монеты и подтвердил, что он говорит правду.

Венеция с таким старанием вытирала слезы, что глазам стало больно.

– Больше говорить не о чем. Я уже не могу оставаться здесь, Грегор. Я должна пойти и помочь как-то все уладить.

Она взялась за ручку двери.

Грегор накрыл ее руку своей. И в эту минуту, чувствуя под своими пальцами теплые пальцы Венеции, он вдруг понял, что он должен сделать. Понял с такой кристальной ясностью, которая вызвала у него улыбку.

– Я иду с тобой.

– Зачем?

– Потому что я люблю тебя и все понимаю.

Венеция ушам не верила.

– Ты…

– Люблю. Тебя.

– Правда? – выдохнула она.

Он поцеловал ее крепко и горячо, взял на руки и снова завладел ее губами. Этим поцелуем он сказал ей, что они и в самом деле принадлежат друг другу, что связь между ними неразрывна. Венеция вернула ему такой же страстный поцелуй.

Этот поцелуй почти полностью лишил Грегора самообладания, но все же он поставил Венецию на пол.

– О чем ты говорила? – хриплым голосом произнес он. Венеция пошатнулась и прильнула к нему; губы ее были приоткрыты, в глазах горело желание.

– Не помню.

Гвалт в коридоре усилился, и Грегор рассмеялся:

– Кажется, ты собиралась туда выйти.

Это не было вопросом, и Венеция не ответила.

– Очень хорошо. Мы можем потратить на это пять минут.

– Пять?

– Ну да. Ты успеешь сказать им, как они могут решить свои проблемы. Но помни, Венеция, действовать должны они сами. Ты не можешь взять на себя ответственность за каждого, а я не могу притвориться, что не отвечаю за тебя.

Венеция кивнула:

– Ладно, пять минут. Обещаю.

– Вот и хорошо. – Грегор улыбнулся. – Я не смогу ждать дольше. Если ты не уложишься в срок, я не отвечаю за свои поступки.

– В таком случае пять минут. – Венеция рассмеялась.

Грегор распахнул дверь, отступил в сторону и произнес с поклоном:

– После вас, любовь моя.

Если происходящее в прихожей воспринималось как хаос, пока они двое находились в бельевой, то теперь здесь творилось нечто невообразимое. Сквайр и его дочь орали друг на друга, сэр Генри безуспешно пытался вмешаться в перепалку. Мисс Платт и миссис Блум, стоя нос к носу, обвиняли друг друга в бесчувственности и эгоизме. Виола защищала Рейвенскрофта от своей свекрови, которая, как видно, намеревалась перешибить ему голени своей увесистой тростью. И за всем этим с величайшим изумлением наблюдали с лестницы трое братьев Грегора.

Дугал перехватил взгляд Грегора и подмигнул ему, Грегор ухмыльнулся, увидев, как Венеция бесстрашно вторглась в самый центр схватки.

Едва заметив ее появление, все участники сражения устремились к ней, и каждый старался первым изложить ей свои претензии.

– Венеция! – Мисс Платт плечом оттолкнула в сторону Рейвенскрофта. – Миссис Блум обвинила меня в бесстыдном флирте. Вы слышите, меня – во флирте! Можете вы этому поверить?

– О, вы совершили нечто гораздо худшее! – задыхаясь от ярости, заявила миссис Блум. – И это после того, как я нашла для вас особый заказ на шитье и вышивку, чтобы вы могли выплачивать долги вашего никчемного брата и вызволить его из тюрьмы. Я старалась помочь вам, неблагодарная вы женщина!

Рейвёнскрофт крутился вокруг Венеции, лицо у него было красное и растерянное.

– Венеция, ваша бабушка говорит, что я обманул ее во время виста на два пенса. Скажите ей, что я никогда ничего подобного не делаю!

– Ха! – выкрикнула бабушка, лихо взмахнув тростью. – Я слышала, что Алстер собирается выпустить вам кишки, как только вы появитесь в городе. Ведь вы и его обжулили во время игры, разве не так?

– Венеция, – обратилась к ней мама, подойдя поближе, – где ты была? Я заходила в твою комнату, нотам никого не было, и я…

Она не успела договорить: к Венеции бросилась мисс Хиггинботем, голубые глаза ее были полны слез. Она отчаянно вцепилась в руку Венеции и потребовала:

– Скажите папе, что я не поеду в Лондон, пусть говорит что хочет! Я не покину моего любимого Генри!

– Кто тебе позволил называть сэра Генри просто по имени? – загремел сквайр.

– Не смейте кричать на нее! – прорычал сэр Генри, угрожающе выпрямившись.

Венеция глубоко вздохнула.

– Прошу вас всех, послушайте! У меня всего пять минут на то, чтобы уладить ваши недоразумения.

– Пять минут? – Бабушка сдвинула седые взъерошенные брови. – Почему именно пять?

– Потому что этого достаточно, – вмешался Грегор, – Венеция? Нужна ли помощь?

Венеция благодарно улыбнулась ему:

– Нет, не думаю. Я начну с мисс Хиггинботем.

Выбор был удачный, поскольку Элизабет все еще держалась за руку Венеции.

– Папа такой сердитый, – дрожащим голоском пожаловалась юная леди. – Он велит мне ехать с ним в Лондон и запрещает видеться с Генри!

Венеция посмотрела на сквайра:

– Сэр, я понимаю, что не имею права давать советы, но, мне кажется, запрет на любые контакты с сэром Генри вызовет у вашей дочери желание видеться с ним как можно чаще.

– Я никогда не говорил, что запрещаю сэру Генри бывать у нас с визитами, – хмуро возразил сквайр. – И я вовсе не намерен держать ее взаперти. Я лишь хочу, чтобы oнa провела сезон в Лондоне, прежде чем принять жизненно важное решение.

– Один сезон? – спросила Венеция.

Сэр Генри выжидательно смотрел на сквайра.

– Но ведь это несколько месяцев! – надулась Элизабет.

– Да, – согласилась Венеция. – Но это не так уж плохо, если ваш отец позволит сэру Генри бывать у вас дома. – Она обратилась к сквайру: – Если Элизабет согласится провести весь сезон в Лондоне, если пообещает не устраивать сцен и не встречаться с сэром Генри без вашего разрешения, то…

– Венеция! – воскликнула Элизабет. – Я не могу все это вынести!

– Нет, можете, – сказал сэр Генри, глядя на возлюбленную прочувствованным взглядом. – Я готов ждать вас хоть сотню лет. Что значит один-единственный сезон, тем более если мы будем видеться?

– Что скажете? – обратилась Венеция к отцу девушки.

– На это я согласен, – ответил тот. – Но я не, могу позволить сэру Генри жить в нашем лондонском доме.

– Я в этом не нуждаюсь, – с чувством собственного достоинства произнес сэр Генри. – У меня есть свой дом в Мейфэре.

– В самом деле? – спросил сквайр, на которого заявление сэра Генри явно произвело впечатление.

– У Генри дома в Лондоне, Брайтоне, Бате и Йорке, правда, Генри? – сообщила Элизабет.

– В Бате даже два, и я получаю за них неплохую арендную плату.

Сквайр посмотрев на сэра Генри так, словно увидел его впервые:

– А я думал, вы фермер.

– Так оно и есть, ноя к тому же джентльмен, – ответил сэр Генри со сдержанной улыбкой.