Ниочема 3 (СИ) - Матвеев Дмитрий Николаевич. Страница 13

— Ревела? — спросила об очевидном Вера. — Зря. Сейчас не время горевать, нужно сперва как следует подумать, а потом быстро действовать.

— А ты знаешь, что дальше делать? — всхлипнула Щукина. — Срок ответа на официальный запрос в канцелярию — неделя. И фиг они ответят хоть на день раньше. Но главное — мы напишем, а через неделю получим на красивом бланке отписку: мол, в виду текущего положения в империи, местонахождение интересующего вас лица составляет военную тайну.

— Думаешь? И даже Каракаловой не скажут?

— Даже ей. Вон, сегодня в канцелярию не пустили. И на запрос ничего толком не ответят.

— Хорош слёзы лить! — бодро заявила Маша. — Запрос я отправила, теперь будем ждать. Если не ответят военные, у меня имеются другие возможности получить информацию. Конечно, связей у меня немного. Да и теми я не хотела бы пользоваться без крайней нужды. Сами понимаете: если ты просишь об услуге, становишься должен ответную услугу. Давайте лучше подумаем, куда ещё можем толкнуться.

Даже не знаю, — покачала головой Вера. — Я всегда была слишком далека от казенных учреждений вообще, и от армии в частности.

— А он вообще сейчас в армии? — снова всхлипнула Алёна и полезла в карман за платком. — А если его всё-таки похитили? Мы даже не знаем, дошел ли он в этот призывной пункт.

— А это идея! — просияла Маша. — Молодец, Алёнка!

Та перестала всхлипывать и недоуменно уставилась на подругу.

— Ну смотрите: мы знаем, куда должен был пойти Олег. И кто нам мешает заявиться туда и как следует порасспросить тамошних работников? Если он в армии, узнаем, куда его отправили. А если нет — я пойду звонить начальнику ИСБ. Хорош сидеть, едем!

И она принялась заказывать машину.

Глава 7

Где-то в степи

Двигатель работал ровно, кочек и ям в степи было не так, чтобы очень много, и багги катился почти как по хорошему грейдеру. Такая езда волей-неволей навевала дремоту. Монотонность дороги усугублялась ночным бодрствованием и общей усталостью. Ну да, Олегу пришлось нынче потратить немало энергии, на корню изничтожая, как говорят военные, живую силу и боевую технику противника. В общем, когда солнце поднялось над горизонтом и все нормальные люди принялись просыпаться, умываться, завтракать и наслаждаться новым днем, Песцов начал активно клевать носом.

Те, кто ездил за рулем на сколь-нибудь дальние расстояния наверняка знают, как это бывает. Едешь себе, никого не трогаешь, изо всех сил пучишь глаза, чтобы не закрывались, а потом щелк — и обнаруживаешь, что ты уже ушел в сторону на половину полосы. Так и Олег: обнаружил, что отключился лишь тогда, когда его аппарат подкинуло на здоровенной кочке где-то метрах в пяти от накатанной грузовиками колеи.

Так продолжать было нельзя: рано или поздно можно въехать в такую кочку, что костей не соберешь. Спешить смысла никакого: с колеи сбиться будет проблематично. Важнее сохранить секретность рейда. А, значит, стоило найти укромное местечко, выспаться, отдохнуть, и с наступлением сумерек отправиться дальше. Чуть в стороне, километрах в трех, виднелись каменные развалины, и Олег, недолго думая, рванул туда. Подъехал поближе и вышел осмотреться.

Давно заброшенное жилище — печальное зрелище. Три кривоватые стены, сложенные из песчаника, четвертая рухнула. Перекрытия рассыпались в труху. В очаге, выложенном камнями, огня не разводили ну очень давно. Одним словом, сомнительное убежище. Но, по крайней мере, ветер задувать не будет. Да и проезжающие мимо степняки увидят не потенциальную добычу, а привычную глазу картину. Ну а если кто решит проверить, что там в развалинах делается — на то магия имеется.

Отсутствие четвертой стены сильно облегчило Олегу жизнь. Через пролом багги удалось аккуратно закатить внутрь, и еще осталось место, чтобы постелить коврик и усесться. В тороках драндулета нашлась вода, обнаружились офицерские сухие пайки, так что Олег досыта наелся и напился. И только завершил трапезу, как его принялось неудержимо клонить в сон. Он только и успел пробормотать:

— Милка, покарауль!

И отрубился.

В одной из воинских частей Южного военного округа

Тяжелый армейский грузовик, да еще основательно груженый, быстро ездить не умеет. Вернее, раскочегарить его можно, но тогда он горючки столько жрать будет, что никакая империя не потянет. Поэтому младший унтер-офицер Лытнев добрался до цели только к утру. Уже начало светать, уже вполне можно было различать дорогу, очертания строений и даже лица людей — конечно, если вблизи. Он остановил машину перед воротами части, распорядился:

— Салаги, не выходить! Ждать приказа.

Сам же выпрыгнул на асфальт, потянулся, хрустнув суставами, и направился к будке караульного.

— Стой, кто идет! Стрелять буду! — наставил на него автомат выскочивший из будки заспанный боец.

— Стою, стою, ты только не пальни сдуру. Вызови лучше старшего. У меня имеется срочное сообщение особой государственной важности.

Надо сказать, как только караульный окончательно проснулся и пришел в ум, то действительно вернулся на пост и снял трубку внутреннего телефона. Минут через десять появился хмурый начальник караула. Оглядел гостя, грузовик, и сразу перешел к делу:

— Подпрапорщик Снегирёв, — козырнул он. — Мне доложили, что у вас имеется некое сообщение.

— Младший унтер-офицер Лытнев. На учебную часть, — он назвал номер, — сегодня ночью было совершено нападение со стороны Дикого поля. Караулы бесшумно сняты, офицеры захвачены врасплох и пленены. Те, кто сопротивлялся, убиты. Новобранцев блокировали в казармах и, видимо, позднее вывезли.

Снегирёв по мере доклада мрачнел всё сильней.

— Хреновая весть, — буркнул он. — Подождите несколько минут, я сейчас доложу командиру.

И собрался было бежать к телефону.

— Погодите, — остановил его унтер. — у меня здесь три десятка салаг, мой учебный взвод. Надо их как-то разместить и накормить.

Снегирев обошел грузовик, заглянул в кузов, посмотрел на хлопающих глазами мальчишек и вернулся к Лытневу.

— Я не имею таких полномочий. Сейчас вызову дежурного офицера, он вашу проблему решит.

Подпрапорщик удалился в караулку, долго разговаривал по телефону. Потом подхватился и рысью побежал к штабному зданию. На полдороги пересекся со спешно трюхающим к воротам штабс-капитаном. На бегу козырнул и понесся дальше. Офицер же метрах в десяти от ворот перешел на шаг. Как раз хватило отдышаться, принять подобающий вид. Штабс-капитан вскинул руку к козырьку, представился. Махнул караульному:

— Пропусти машину!

— Господин штабс-капитан, — обратился Лытнев. — А как насчет рядовых?

— Сделаем, — пообещал тот. Надеюсь, пару часов они потерпят?

— Потерпят.

— Тогда заезжайте и остановитесь недалеко от ворот. Я пришлю человека, который решит ваши вопросы.

Унтер сел за руль, тронул машину с места, а над частью уже ревела сирена боевой тревоги.

Где-то в штабе Южного военного округа

Начальник Южного военного округа генерал-лейтенант Журавлёв испытывал одновременно две сильные эмоции. Первой был гнев. Его выдернули из теплой постели, ошарашили дурными новостями, да еще к тому же вынудили ни свет ни заря приехать в штаб. Такое начало воскресенья кого угодно разозлит.

Второй же эмоцией был страх. Генерал до жутиков боялся. Подумать только! Среди ночи тати напали на учебную часть и пленили весь личный состав от новобранца до командира полка. Это не просто залёт, это залётище! И отвечать придется ему, Журавлёву. И за то, что проспали нападение, и за то, что учебный полк стоял слишком близко к границе, и за то, что вот уже восемь утра, а ни начальник военного округа, ни его начальник штаба ни их непосредственные подчиненные не владеют никакой информацией. И не дай предок ответ держать непосредственно перед императором!

Разведка уже получила свой пистон. Пускай теперь посуетятся, добудут актуальные сведения. И чтобы к десяти уложились, ибо есть у генерала предчувствие, что не позднее полудня его вызовут в столицу. И хорошо, если в военное министерство, а не во дворец.