Ниочема 3 (СИ) - Матвеев Дмитрий Николаевич. Страница 51

Ситуация была не сказать, чтобы совсем новая. Главы государств регулярно встречаются друг с другом, подписывают в торжественной обстановке на камеру важные документы. На эти случаи расписаны протоколы, нормы и правила. Все встречи похожи друг на друга, и обычно не вызывают у публики ни малейшего интереса. Но сейчас был один нюанс. Даже три нюанса. Во-первых, Дикое поле никогда не фигурировало в подобных перфомансах. Во-вторых, никто в империи — кроме немногих послов — никогда не видел живого хана. А в-третьих, нынче ханом стал молоденький имперский дворянин. Не то, чтобы совсем неизвестный широкой публике, эпизод с малым императорским набором помнили многие. Но сам факт, что молодой, едва достигший восемнадцатилетия парень стал ханом народ привлекал и будоражил. Внезапно оказалось, что почти обычный пацан может подняться на самый верх. И, конечно, многие парни возмечтали повторить этот беспримерный подвиг. Девочки же принялись кто мечтать о подобном супруге, а кто и строить планы разной степени реалистичности.

Рейтинги новостных каналов скакнули вверх. В ожидании нужного момента запускали биографию Песцова, старые кадры добычи императорских регалий и церемонию награждения. Крутили повторы недавних новостей, портреты императора, Песцова, генералов и офицеров. Мелькнули даже младший унтер-офицер Лытнев и новобранец Витёк Козочкин. Козочкина матушка даже прослезилась: мол, пошел малолетний уголовник в армию — человеком стал, теперь по телевизору кажут в числе героев, а не в криминальных новостях.

И вот, наконец, грянула музыка, пропели фанфары, и на всех экранах появился большой церемониальный зал императорского дворца, заполненный народом. На возвышении стояли две тумбочки-трибуны, украшенные государственными гербами: двуглавым львом в коронах и одноглавой лошадью в меховой шапке. Позади трибун церемониальные спецы установили чуть склоненные друг к другу государственные флаги.

Снова грянули фанфары. В противоположных углах подиума слуги одновременно открыли двери, и в зал вступили монархи. Император Пётр Четвертый, в пурпурной, отделанной горностаем мантии поверх парадного костюма, очень похожего на ливрею Магнуса и хан Олег Первый в красном бархатном халате с меховой оторочкой, в островерхой меховой шапке и меховых сапогах. Император был в том самом малом наборе — корона, скипетр, перстень. Хан держал в руках церемониальную плеть с инкрустированной перламутром рукоятью и вделанным в оголовье рубином. Главы государств сошлись на середине сцены, обменялись сперва поклонами, затем рукопожатиями, и разошлись каждый к своей трибуне.

Появился церемонимейстер. Он коротко объявил суть того, что сейчас будет подписано: договор о мире, договор о дружбе и сотрудничестве, договор об экономическом и военном союзе. Красивые девушки в строгих деловых костюмах разложили на трибунах адреса с титульными листами договоров. Подождали, пока высокие договаривающиеся стороны заверят бумаги. Потом поменялись местами, подождали еще немного и разнесли подписанные экземпляры каждая в свою дверь.

Монархи по очереди произнесли короткие речи о новой странице истории, о перспективах сотрудничества и грядущих годах процветания. Потом сфоткались на фоне государственных флагов и удалились каждый в свою норку. То есть, в дверку. Чтобы через полминуты встретиться за кулисами.

Кулисы — это такое специальное место, где царствует альтернативная реальность. И реальность эта может самым радикальным образом отличаться от демонстрируемой публике картинки. Лишь весьма наивный человек примет все те взаимные реверансы, которыми обмениваются политики на публику, за истину. Нет, истина не здесь, хотя и где-то рядом.

За кулисами Львов расстегнул пряжку и скинул мантию на руки подбежавшим слугам. Бережно снял с головы драгоценный обруч и уложил его в ларец вместе со скипетром и перстнем и уселся за стол. Ему тут же подали чашку с кофе и блюдо бутербродов.

Песцов сорвал с головы шапку, утер оперативно поданным платком пот со лба и скинул халат, оставшись в классической брючной паре. Внешний вид портили разве что расшитые меховые сапоги. Он упал за стол напротив императора и тут же получил свой чай. А бутербродов на большом блюде вполне хватало на двоих.

— Видите, Олег Иванович, сколь тяжка доля монарха, — изволил пошутить Львов, указывая на свой наряд.

— Не только вижу, но и ощущаю, — парировал Песцов, намекая на свои сапоги. В середине июля они были явно не по погоде.

— Первое действие завершено, — прожевавшись, отметил Львов. — Теперь у вас будет награждение, а затем бал. И заметьте: пока вы станете наслаждаться антрактом, мне придется выступать в еще одном спектакле.

— Ничего, Петр Михайлович, меня ждет повышенная нагрузка в последнем акте. Вам — сидеть и созерцать дамские стати, да вести беседы с юной невестой. А мне — отбиваться от множества агрессивных женщин, жаждущих кто тела, а кто — кошелька.

— Как правило, того и другого, — весело хмыкнул император.

Олег спорить не стал. Львов явно имел более богатый опыт в подобных делах.

Церемония награждения нынче отличалась от той, что была полгода назад. Отличалась хотя бы тем, что всей процедурой заправляли военные. Ну да: была, пусть и короткая, но война. И были люди, которые за это время успели совершить что-то безусловно героическое. И этих людей полагалось наградить.

Награждать принято снизу вверх: сперва рядовых, потом унтеров, следом офицеров и, под занавес, генералитет. И тут пришел Песцов всё испортил. Мало того, что свои подвиги он совершал на фронте, а присягу принять не успел и военным человеком по закону не считался. Так и в очередности награждения подкузьмил: вроде как даже не рядовой, а вовсе новобранец. Но при этом — хан. И что с ним прикажете делать?

Были споры и за награду: подвиги военные, награждать надо Георгием. Но Песцов же формально гражданский! А гражданского Станислава он уже имеет, причем высшую степень. Анны вроде бы как маловато, Владимира — напротив, чересчур много. Для иноземных же монархов награды и вовсе положены совершенно другие, что по гражданской, что по дипломатической части.

Олег, которого не то забыли, не то постеснялись удалить с совещания, сидел в уголке, не отсвечивал и лишь временами прикрывал верхнюю половину лица ладонью, бурча себе под нос что-то про Испанию.

Спорам положил конец лично Львов.

— Вы, мать вашу, какого рожна препираетесь? У вас человек под боком имеется. Договоритесь с ним, оформите присягу задним числом и награждайте сколько хотите и чем хотите.

— Но ведь так нельзя! — начал было военный министр.

— Не злите меня, — рявкнул Львов. — Иначе начну вспоминать все подобные косяки министерства. Сколько и чьих сынков от армии отмазали, сколько сопляков отслужили фиктивно — у Пастухова все данные имеются. А еще он знает, кого и как наградили вообще ни за что — за компанию, за мзду, а то и вовсе по дружеской просьбе.

Генералы притихли. Хоть в народе и принято считать, что генералы все до единого идиоты, но дураков спорить с императором не нашлось.

С очередностью тоже разрулили. Решение нашлось до удивления простое. Вот, к примеру, некто был представлен к награде унтером, а пока то да сё, стал полковником. Его награждать будут с унтерами? Разумеется, нет. Так же и с Песцовым. А поскольку хан статусом выше любого из генералов, то его черед пришелся в самом конце.

Наград нынче было не сказать, что сильно много, так что со вручением управились быстро, за пару часов. Солдатам — медали, унтерам — «Георгия», капитанам — «Аннушку», генералам — «Владимира». И вот настало время Песцова.

О его похождениях знали не сказать, чтобы очень многие. А обо всех — лишь с десяток изначально посвящённых человек, не больше. Но вся империя знала о том, что прежде был он простым новобранцем, а теперь стал целым ханом, и потому интрига закрутилась неслабая.

Олег ощущал себя второсортным актером. Только вместо «кушать подано» приходилось произносить «Служу отечеству»! О чём там думали генералы, кто сочинял сценарий и готовил реквизит? Разумеется, это всё военная тайна. Но Песцову казалось, что со стороны это выглядит как процесс одевания бумажной куклы. Разумеется, он держал эмоции в узде, сохранял вид лихой и придурковатый.