Блиц (ЛП) - Перри Девни. Страница 6

Студентка. Дженнсин была студенткой. Я был тренером.

Правила были конкретными. Они были предельно ясны.

Между студентами и персоналом не могло быть отношений. Никаких исключений. Никаких споров. Конец.

Я. Облажался.

Моя голова начала пульсировать.

— Черт возьми, — прошипел я.

Как я это исправлю? Как вернуться в прошлое и попросить себя из прошлого задать какие-нибудь вопросы?

Всякий раз, когда я знакомился с женщиной в баре, я всегда проверял, не флиртую ли я с чертовой студенткой. Чем ты занимаешься? Откуда ты? В каком году ты окончила среднюю школу? Я всегда, всегда, всегда задавал эти вопросы.

Дженнсин была прекрасна. Она была молода, но я и не подумал, что ей могло быть меньше двадцати пяти. И она пришла ко мне домой босиком. Она, должно быть, пришла из своего дома.

Правда, я так и не понял, какой дом по соседству принадлежит ей, но, тем не менее, в моем районе не жило ни одного студента. Ни одного.

Верно? Да, в квартале были новые лица, но не было студентов. Это был семейный район, и каждый дом продавался, а не сдавался в аренду.

О боже, я облажался. Тяжесть того, что это значило, чуть не поставила меня на колени.

Мы не знали. Я бы не прикоснулся к ней, если бы знал, что она студентка. Учитывая шок на лице Дженнсин, она явно тоже не знала. В вечер вечеринки я не мог вспомнить, чтобы говорил о работе. Я никогда не упоминал, что работаю тренером.

Мы были невиновны. Ну, вроде того. Ничего из того, что я сделал с ней той ночью, не было невинным.

Возможно, если я объясню, что все это было большой ошибкой, если Форд будет знать всю историю, я смогу все изменить. Каким-то образом я смогу это исправить и спасти свою карьеру.

Никогда. Не в этом году. Не вслед за скандалом Этого Придурка.

Не будет никакой поблажки.

Так что да. Я облажался.

Вот только…

Никто не знает. Особенно, если это будет секретом. Я был не единственным человеком, которому было что терять. Дженнсин потеряет место в волейбольной команде. Если она получает стипендию, она, вероятно, тоже будет бороться за то, чтобы сохранить это в секрете, верно?

Что, если бы она уже рассказала кому-нибудь? Если это так, новость распространится как лесной пожар. Но, возможно, нам повезет. Может быть, как и я, она никому об этом не рассказала.

Мое сердце колотилось так сильно, что это причиняло боль. Я выпрямился, стряхивая очередную волну головокружения, затем схватил со стола ключи и телефон. Я выбежал из офиса, благодарный, что не встретил никого по пути к ближайшему выходу. Добежав до парковки, я пошел к своему грузовику. Было пыткой не нарушать все ограничения скорости по дороге из кампуса домой.

У меня дрожали руки, когда я припарковался в гараже и поспешил на кухню. Я открыл ящик для мусора, выхватил из стопки бумажное полотенце и набрал номер телефона.

На этот раз я позвонил.

Гудок за гудком.

— Привет, вы позвонили Дженнсин. Оставьте сообщение.

— Блин. — Я сбросил звонок и ущипнул переносицу. — К черту это.

Я позвонил ей еще раз, слушая гудки.

Но на этот раз раздалось эхо. Оно было слабым, словно доносилось снаружи.

Я прошел через коридор, оторвав телефон от уха, но звонок не сбросился. Пока я не открыл входную дверь и не обнаружил Дженнсин на крыльце с телефоном в руке.

— Значит, ты сохранил мой номер.

Глава 3

Дженнсин

Как только Торен скрылся за дверью, я нырнула в его дом, чтобы скрыться из виду.

Это плохо. Это очень, очень плохо.

— Ни то, блять, слово, — пробормотал он.

— Э-э-э… — Упс. Я не хотела говорить этого вслух.

Мое сердце бешено колотилось, а голова кружилась. Вероятно, это была не первая мысль о том, чтобы сбежать без разрешения, и у меня не было шансов, что я буду вести себя так хладнокровно.

— Ладно, я схожу с ума. — Я прошла через прихожую и оказалась на открытом пространстве, прижав ладони к щекам. Они были горячими и раскрасневшимися после встречи в полевом доме.

Торен провел рукой по своим мягким каштановым волосам и последовал за мной в гостиную.

— Так, давай по порядку. Ты кому-нибудь рассказывала, что мы, э-э…

Занимались сексом пять раз за ночь?

— Нет.

— О, слава богу. — Его вздох наполнил весь дом.

— А ты?

Он покачал головой.

— Нет.

Фу. Мой выдох был таким же громким, как и его.

Это было хорошо. Нашей единственной надеждой была секретность. У нас не было других вариантов. Так почему же за чувством облегчения я почувствовала укол раздражения?

— Ты правда никому не сказал? — спросила я.

Он кивнул.

— Правда.

— Ха.

Это было хорошо, правда? Если бы он проболтался о нашей ночи, мы бы оказались по уши в дерьме. Ну, в более глубоком дерьме, чем мы уже были.

Я никому не рассказывала, потому что на самом деле не знала никого, кроме своих соседок. И, учитывая, что мы прожили в одном доме всего две недели, у нас еще не было времени делиться подробностями о наших отношениях.

Но Торен жил здесь. У него было много друзей, судя по количеству людей, которых он пригласил на вечеринку Четвертого числа. Он правда не захотел поделиться тем, что занимался сексом пять раз за ночь?

— Почему нет? — спросила я.

Он моргнул. Моргание было медленным, как будто он мысленно отматывал назад последние две секунды.

— Хочешь знать, почему я никому не сказал, что у нас был секс?

— Да. Это был фантастический секс. Если бы мне было кому рассказать, я бы непременно проболталась.

Он открыл рот. Закрыл. Снова открыл.

Не это сейчас самое важное, Дженнсин.

— Не бери в голову. — Я отмахнулась. — Я отклонилась от темы.

— Думаешь?

— Как я уже сказала, я схожу с ума. У нас был секс. Ты — это ты, а я — это я, и у нас был секс. — Много секса.

Секс у стены, потому что, как только мы начали целоваться, ни один из нас не смог дождаться, пока мы поднимемся в его спальню. Секс на кухонном островке, потому что это была ближайшая поверхность после стены. Секс на диване. Секс на полу.

В конце концов, мы добрались до его спальни. Потом мы занялись сексом и там.

— Я знаю, что у нас был секс. — Он потер переносицу, затем пододвинул табурет к островку, который разделял пространство открытой планировки. — Черт. Это плохо.

Я кивнула.

— Да.

— Давай просто обсудим это.

— Умно. Верно. Хорошая идея. — Я принялась расхаживать взад-вперед по комнате, отделявшей гостиную от кухни. Мое сердце билось так быстро, словно я только что пробежала десять миль. Нервная энергия исходила от моих дрожащих пальцев. — Ты не можешь никому рассказать.

Он бросил на меня равнодушный взгляд.

— Очевидно.

Я подняла руку.

— Просто говорю. Мы должны быть на одной волне. Если кто-нибудь узнает, то даже то, что мы тогда ничего не знали, не будет иметь значения.

Мне следовало спросить его о работе. Мне следовало рассказать ему, почему я переехала в Мишн. Как получилось, что за один вечер мы обсудили столько других тем, но не смогли поделиться обыденными подробностями?

Возможно, потому, что вместо того, чтобы часами разговаривать, мы занимались сексом. Мое внимание привлек его коричневый диван. Он перегнул меня через спинку этого дивана — кожа была такой мягкой, когда Торен трахал меня сзади. Дрожь пробежала по моей спине, и мое естество сжалось.

Не смотри на диван. Не обращай внимания на диван. Я поднесла руки к вискам, прикрывая глаза, пока не вышла из гостиной. Кухня была широкой и просторной, но, пока Торен сидел за кухонным столом, я могла думать только о том, как он посадил меня на эту столешницу.

Я сглотнула и сосредоточилась на чем-то другом.

На краске. Она была белой. Мне нравился белый цвет. Он был чистым и ярким. Деревянные элементы декора по всему дому придавали ему теплоту и очарование. Ничто в этом доме не напоминало о холостяцкой берлоге футбольного тренера. Я предположила, что Торен был бухгалтером, учитывая то, как он организовал гардероб в своей спальне.