Гибель титанов. Часть 2 (СИ) - Чайка Дмитрий. Страница 31

Монастырь был небольшим и уютным. Сюда не попадали крестьянки и дочери ткачей. Здесь заканчивали свои дни около полусотни монахинь-вдов и девушек из знатнейших семейств. Кельи были чистыми и светлыми, а служение господу никогда не прерывалось презренным трудом, как предписывал устав святого Бенедикта. Здесь богатые и знатные дамы заканчивали свою жизнь в покое, сделав немалый вклад на помин души. Тем не менее, тут и роскоши никакой не было. Просто большой дом, разбитый на кельи, рядом с которым располагалась церковь, обладавшая немыслимым сокровищем — иконой Богородицы, написанный самим апостолом Лукой. А еще тут же бил святой источник, который исцелял незрячих. Все это приводило сюда толпы паломников, а потому монастырь процветал, обогащаясь потоками даров, что несли верующие.

— Матушка, благослови! — Коста поцеловал дряблую руку, которую ему протянула пожилая женщина со скорбным лицом.

— Что привело тебя сюда, э-э-э…

— Доместик Евлалий, — охотно подсказал Коста. — У меня приказ из канцелярии нашего величайшего василевса Ираклия Константа. В городе бунт! Молодых август приказано переправить в Галату. Они укроются в церкви святого Павла.

— Охти нам! — всплеснула руками побледневшая мать настоятельница. — А почему во дворец не хотят их забрать? Там ведь куда надежней будет!

— Какое там! — махнул рукой Коста. — Комита Антонина живьем сожгли, а василевса Валентина смертно побили! Того и гляди, во дворец ворвутся!

— Валентин погиб? — задумалась настоятельница. На ее лице не было и тени скорби. — Это точно?

— Люди так говорят, — развел руками Коста. — Я сам того не видел. Я вот указ принес. Еле пробился сюда. У дворца народ буянит. Уходить нужно, матушка. И молодых август уводить. Корабль в гавани Просфорион уже ждет. Вели их в носилки посадить и отвезти туда. Они через четверть часа отплывут отсюда!

— О-ох! — горестно вздохнула мать-настоятельница. — У них же добра не один воз!

— Да они ненадолго ведь! — непонимающе посмотрел на нее Коста. — Пару дней… Ну, неделю в Галате посидят. Там гарнизон сильный стоит. Он не допустит бунта. Скорее же!

И Коста, видя сомнения монахини, решил ее дожать.

— Не приведи господь, матушка, убьют наших август. Ведь плоть от плоти государыни Мартины.

— Господи боже! Ты прав, доместик, — ответила настоятельница и решительно кивнула. — Сейчас же и уедем, пока кровь на улицах не полилась. Две служанки для каждой будет достаточно, и вещей баул. Коли понадобится, остальное позже отправим.

А в это время толпа у дворца Валентина бесновалась, требуя его к ответу. Он не посмел переехать в покои императоров, пока не завершил утверждение в Синклите. А оно как раз не состоялось. А судя по отрядам «синих», стянувшихся сюда, сенаторы не слишком жаждут его воцарения. Жидкую стражу из армян смяли сразу. Воины столпились у двери, ощетинившись копьями, а горожане выжидали. Всегда страшно сделать первый шаг.

— Уби-и-ли-и! — раздался тоскливый вой какого-то парня с аккуратной прической, который прижимал руку к животу, а потом поднял ее вверх, показывая следы крови. — Убили, схизматики проклятые!

— Дай сюда! — стоявший рядом с парнем могучий мужик оскалил щербатый рот и вырвал копье у какого-то горожанина. Он ухнул, словно филин, и могучим броском отправил копье в полет. — Н-на!

Глухой стук вырвал из людей крик ужаса. Воин, охранявший вход, повис, словно тряпка, прибитый копьем к двери. Удар был страшен. Пронзить человека насквозь не каждый воин сможет, а чтобы такое сотворил горшечник или лавочник…

— Получи! — заревел стражник, оказавшийся рядом с убитым, и ткнул копьем в живот какого-то горожанина, который стоял ближе всех.

— Ну, пошла потеха! — усмехнулся Волк и достал из-под плаща сакс длиной в руку.

Он подошел к воину, а когда тот и его попытался достать острием копья, то плавным движением ушел в сторону, дернул на себя древко и пронзил наемника насквозь, да так, что окровавленный сакс высунул свой нос из спины воина. Миха, который исцелился чудесным образом, метнул в голову еще одного стражника заточенную железную пластину, отчего тот упал, пытаясь протереть глаза, которые заливали потоки крови, льющейся из рассеченного лба. Толпа всхрапнула как дикий зверь и бросилась вперед, добивая уцелевших из охраны Валентина. Волк и Миха благоразумно отошли в сторону и стали ждать. А княжеский егерь примерял по руке меч, который только что снял с убитого.

— Баланс — полное говно! — глубокомысленно сказал он, сделав пару взмахов. — И как они таким дерьмом воюют? Деревенщина нищая, что с них взять! То ли дело почтенный Лотар клинки кует!

Минут через десять из дома выволокли избитого Валентина, которого бросили на землю. Толпа с упоительным хеканьем начала дубасить его, а потом схлынула, оставив лежать. Незадачливый император лишь стонал и водил по сторонам заплывшими глазами. Горожане улюлюкали и сыпали оскорблениями. В патрикия полетели комки грязи и камни.

— Не, ну так дело не пойдет! — нахмурился Волк, и Миха понял его с полуслова.

— Смертью казнить его! — истошно завизжал парень. — Голову долой негодяю! Ишь, чего удумал! На священный престол схизматик проклятый решил сесть! Казнить его!

— Казнить! — заорала толпа, но действий никаких горожане не предпринимали.

Волк вышел из толпы, растолкав кузнецов, матросов, лавочников и купцов. Он одной рукой вздернул Валентина, поставив его на колени. Тот водил умоляющим взглядом по сторонам, а из его разбитых губ неслись какие-то несвязные фразы. Он то обещал что-то, то грозил, то просил о милости. Но это не помогло. Волк взмахнул мечом и одним ударом снес голову императорского тестя, комита экскубитров, стратига фемы Опсикий, магистра милитум, патрикия, удостоенного ношения пурпура… Из перерезанных жил ударил фонтан алой крови, а тело Валентина завалилось набок, прямо в грязь. Лишь пурпурный плащ и такого же цвета сапоги напоминали о том, что здесь лежит один из могущественнейших людей мира. А его голову поднял за волосы какой-то бродяга, который заорал, показывая гнилые зубы:

— Сжечь его!

— Сжечь! Сжечь! — подхватила толпа, и тело Валентина за ноги потащили к едва теплому пеплу, в котором дымились останки его верного соратника Антонина (1).

— Хорошая работа! — Волк хлопнул Миху по плечу. — Пойдем в порт. Посмотрим, что наш друг Коста делает. Вдруг ему наша помощь нужна.

— Думаю я, что корабля там уже нет, — усмехнулся Миха. — Спорим на золотой?

— Не буду я с тобой спорить, — покачал головой Волк. — Пошли! Убедимся, что дело сделано, поедим в харчевне и домой двинем. Тут сейчас весело будет. А это, парень, уже не наша война.

1 Именно так и прошло свержение узурпатора Валентина в реальной истории. Источник — «История императора Иракла» армянского епископа Себеоса.

Глава 38

Месяц спустя. Апрель 644 года. Карфаген. Африканский экзархат.

— Передать всем бортам! — крикнул Святослав ординарцу, который стоял рядом и поедал его преданным взглядом. — Артиллерийским расчетам занять места! Абордажные сотни на палубу!

Паренек бросился на корму, откуда отсемафорил команду флажками. Полсотни кораблей — вот пока все, что мог выставить Самослав в этот поход. Они собрались на Мальте, где, пополнив запасы воды и пищи и переждав непогоду ранней весны, отправились на запад. Туда, где находится мятежная провинция империи — Африканский экзархат, и Карфаген — ее столица.

Kart-hadasht, он же, по забавному совпадению, Новый город на древнефиникийском, располагался в двухстах пятидесяти милях от главной морской базы империи. Сутки в дороге, если ветер попутный, и если луна полная. Или двое суток, если не делать глупостей, и заночевать на берегу. Командовавший флотом Святослав глупости делать не собирался. Африка не ждала гостей, он знал это точно. Там еще жили по старинке, не вникая особенно в те перемены, что сотрясли римский мир. Ни персы, опустошившие Восток, ни готы, захватившие Испанию, ни тем более, арабы не беспокоили эти земли. Лишь ливийцы-берберы иногда устраивали набеги, но от них либо откупались, либо смиряли походами, либо попросту стравливали между собой. Так римская Африка существовала больше ста лет, когда блистательный Велизарий уничтожил королевство вандалов, которые за три поколения превратились из свирепых варваров в изнеженных владельцев латифундий. Тут почти не знали новостей, относясь к ним с опаской. И если Карфаген был обычным портовым городом, то уже в миле от него начиналась безмятежная деревенская глушь, где целый век не происходило вообще ничего.