"Фантастика 2024-164". Компиляция. Книги 1-25 (СИ) - Трофимов Алексей. Страница 156

— За что же тогда дрались на Куликовом поле⁈ Действительно за Тохтамыша ратовались с Мамаем, за «законного» хана пролили кровь тысячи русичей⁈ Ну, уж нет! Сегодня заплати дань, завтра Тохтамыш отправит ярлык на великое княжение Тверскому князю аль Кейстуту, послезавтра пришлет фряжских торговых гостей… Чтобы те подмяли наших купцов — ну ровно, как у ромеев? Да открыли храмы латинские, да стали проповедовать, раскалывая русичей еще и по вере⁈

От возмущения у великого князя аж голос перехватило:

— А ведь наша вера Православная только Русь и единит — Русь Московскую и Литовскую, Рязанскую да Новгородскую! Только ей и остаемся едины… Вон, того же Святослава Ивановича Константинопольский патриарх как одернул — так только тогда Смоленский князь за голову и взялся, начал нам помогать! А ведь прежде с литовцами на Москву ходил…

Чуть успокоившийся, повеселевший Серпуховский князь приосанился, положив руку на рукоять клинка:

— Значит, вновь воевать с татарами будем?

Усмехнулся великий князь — да невесело усмехнулся, тяжко выдохнув прежде, чем ответить:

— И воевать страшно… Мамай привел на Куликово поле всю Белую Орду — но что-то еще осталось у него после сечи, раз от Крыма хотел изгоном идти на Русь. А за Тохтамышем теперь и обширные степи Синей Орды, и войско Урус-хана, не давшееся Тохте… А там и грозный Темир-Аксак, помогавший Тохтамышу занять Синюю Орду! Сколько Урус-хан громил Тохтамыша — дважды, трижды?

— Два раза.

— Верно, два раза… И войско Синей Орды не было разбито в бою. А значит, по большей нужде Тохтамыш сможет собрать и двадцать, и тридцать тысяч нукеров, и большее число воинов, если потребуется…

Владимир Андреевич задумчиво огладил русую бороду:

— У Мамая на Куликовом поле также было три тумена.

— Ну, так не только конных ордынцев привел темник — он собрал всех, кого можно… Но и мы едва ли не со всей русской земли выставили двадцать тысяч ратников — да сколько их теперь в земле-то лежит⁈ Едва ли не половину войска потеряли убитыми и ранеными — и только две тысячи воев смогли на ноги поставить от общего числа увечных… А ежели на брань с Тохтамышем еще и не все князья соберутся?

Младший брат обескуражено покачал головой:

— Что-то не пойму я тебя, княже… Дань ты платить не хочешь, но и воевать отказываешься? Как же тогда быть?

В этот раз Дмитрий Иоаннович ответил твердо:

— Землю свою защищать от поганых, коли придется… И молиться о том, чтобы не пришлось.

Владимир Андреевич согласно кивнул, после чего все же уточнил:

— Но как же мы будем биться-то с Тохтамышем, коли все одно пойдет хан на Русь?

Донской, немного помолчав, ответил:

— Ну, вот видишь, ты сам принес известием о мире с литовцами. А раз Кейстут предлагают союз против татар, то мы теперь не удара в спину от Ягайло будем ожидать, а Полоцких и Новгород-Северских, да Брянских полков в полном составе! Надеюсь, вновь придет на помощь и Смоленск… Встанем на бродах — через Оку или Проню, Пьяну, Вожу, Угру. Где бы ни появились татары, встанем! И удержать их на реке будет всяко легче, чем драться на Куликовом поле…

Прервавшись всего на мгновение, великий князь продолжил:

— Может, выманим врага, как на Воже. Может, просто заключим мир, по которому Тохтамыш признает Московское княжество свободным от ига… Но пока я жду послов от него, попытаются уговориться с ним без брани — на том и порешим. Должны уж явится татары со дня на день, ведь с лета их ждем…

— Слава Дмитрию Иоанновичу Донскому и Владимиру Андреевичу Храброму! Слава и многая лета!

— Слава и многая лета!!!

Тимофей Алексеевич, московский боярин из числа ближников великого князя, первым возвысил голос, подняв братину в честь князей. Пусть и братина сия всего лишь с ржаным квасом, заменяющим боярам Донского пиво и мед — но за долголетие все одно лучше не хмельное пить, а молиться… Поддержали боярина и прочие княжьи ближники, разумея, что самый важный разговор остался позади.

И он действительно остался позади — но чуть погодя, отпив темного, ржаного кваску, Владимир Андреевич вновь обратился к старшему брату:

— Мыслю я, что Козельск нужно передать в вотчину Федору Елецкому. Дед его, Тит Мстиславич, правил в Козельске — а отец его, Иван Титович, из-за литовцев град и оставил, перейдя на московскую службу… А ведь не будь Федора Елецкого — перебили бы литовцы Ягайло наших увечных, и не вернули бы мы землю Карачевского княжества, и с Олегом Рязанским не было бы мира!

Но великий князь только тяжко выдохнул:

— Да теперь вот из-за Федора Елецкого может и не случится мира с Тохтамышем…

Серпуховский князь, окончательно насытившись и покончив с трапезой, удивленно вскинул брови:

— Это как так?

— Да так! Федор Иванович после победы над Ягайло, заручившись моей поддержкой, по весне провел большую ватагу ушкуйников через Нижегородские да Муромские, Рязанские и Пронские земли — моим же словом! А летом, спустившись по Дону до татарского Азака, пограбил его, сжег одну из крепостей фряжских, и ордынцев вместе с латинянами побил изрядно…

Владимир Храбрый только покачал головой:

— Лихо он…

— Да в том-то и дело, что чересчур лихо! Тохтамыш к тому времени уже ханом стал; выходит, Федор Елецкий не только иноземцев и татарских союзников, но и самих татар побил — подданных хана! А это, сам понимаешь, повод к брани, да вовсе не к миру…

Помрачнел Серпуховский князь, не зная, что и сказать, и как заступиться за Федора… Наконец, вымолвил только два слова:

— Как быть?

Невесело усмехнулся и Дмитрий Иоаннович:

— Сам пока того не знаю. Но переговоры с послами ханскими многое должны определить. Ежели будет клонить Тохтамыш к сбору дани и подданству — значит, готовится нам к брани. И Федор Елецкий со своими ушкуйниками еще как нам сгодится — в порубежье полуденной украйны…

— А ежели откажется Тохтамыш от дани? Но потребует замирить Федора?

— Тогда… Тогда сошлюсь, что не ведал князь Елецкий о новом хане, севшим в Сарае. Ушкуйников можно будет и разогнать, а Федора… Федора выдавать хану не стану. Отпишусь, что сам покарал наглеца — а самого князя сошлю на север, подальше от Орды. Пусть лучше в Пскове или Изборске Федор ратует с немецкими рыцарями, раз столь горяч! Главное, чтобы больше по Дону князь Елецкий с повольниками не ходил, татар покуда не беспокоил… А Козельск — Козельск ему покуда не отдам, оно или рано, или уже поздно, не разберешь.

Владимир Андреевич, согласно кивнул, принимая доводы великого князя, в то время как тот задумчиво добавил:

— Но вот конную сторожу в Елец я уже отправил… Пусть в степь на полудень, в сторону Крыма дозором ходят — вдруг Тохтамыш уже войско собрал, отправив послов лишь для отвода глаз? А мы про то и не ведаем!

Вересень 1381 года. Казань, владения Волжского Булгара (улус Золотой Орды).

Хан Тохтамыш неторопливо трапезничал, восседая на мягких подушках у богато накрытого дастархана. Впрочем, богатым его назвали бы простые нукеры — приготовленный по-кипчакски, то есть сваренный с мясом и кобыльем молоком рис, вареная, а потому очень мягкая конская колбаса-казы, свежий овечий сыр и едва забродивший кумыс, радующий хана своим вкусом, но не вводящий его во хмель… Дастархан у эмира Темир-Аксака, правящего в Самарканде, был куда как богаче — ароматный, рассыпчатый плов на курдюке с морковью и бараниной, шашлыки из самых причудливых сортов мяса (конечно, за исключением свинины), спелые, сочные овощи, словно напитанные солнечным теплом!

Но то ли Тохтамыш так привык именно к кипчакским кушаньем в годы своей беззаботной молодости, когда отец его, оглан Туй-Ходжа правил Мангышлаком… То ли чистокровный чингизид не желал самим вкусом традиционных блюд Мавераннахра напоминать себе о времени, когда он молил эмира Тимура о помощи. Когда жалкий беглец, сын казненного отца, вынужденно лебезил перед низкородным тюрком, лишь волей всемилостивого Аллаха ставшего эмиром!