Как найти любовь в книжном магазине - Генри Вероника. Страница 5

– Ну что, – спросила Андреа с присущей ей практичностью, – какие у тебя планы?

– На работу не вышла, как видишь, – ответила Эмилия. – Они не станут вечно держать за мной мое место, так что не знаю. – Она преподавала английский язык в международной языковой школе в Гонконге. – Я не могу вечно мотаться из страны в страну.

– Не понимаю, что тут сложного, – сказала Андреа.

Эмилия покачала головой:

– Мне давно пора разобраться в себе. Взгляни на нас: я до сих пор живу на чемоданах, а ты добилась многого.

После школы Андреа подрабатывала секретарем у финансового консультанта, занимаясь на вечерних курсах по бухучету. Теперь она вела бухгалтерию многих малых предприятий, появившихся в Писбруке за последние несколько лет. Она знала, как ненавидят многие люди заниматься финансами, и поэтому делала свое дело очень хорошо. И добилась огромного успеха.

– Не надо сравнивать несравнимое. Что ты будешь делать с магазином? – Андреа была не из тех, кто ходит вокруг да около.

Эмилия пожала плечами:

– У меня нет особого выбора. Я обещала папе, что продолжу его дело. Он бы в гробу перевернулся, если бы узнал, что я собираюсь его закрыть.

Андреа на мгновение замолчала. Когда она заговорила, ее голос был мягким и ласковым.

– Эмилия, обещания, данные человеку на смертном одре, не всегда нужно держать. И не всегда это возможно. Конечно, вы об этом говорили, для твоего отца магазин был всем. Но это не значит, что ты должна продолжать его дело. Он бы понял, я уверена.

– Мне невыносима даже мысль о том, что я могу это бросить. Я всегда знала, что в конце концов унаследую дело отца. Но наверное, я думала, что это произойдет, когда я буду уже в очень зрелом возрасте. Не сейчас. Я надеялась, что он проживет еще лет двадцать, не меньше. – Эмилия почувствовала, что вот-вот расплачется. – Не знаю, справлюсь ли. Я начала просматривать счета, но у меня совершенно не получается сконцентрироваться.

– Если что, я помогу. Ты же знаешь.

– Папа всегда говорил, что я не умею считать. И это правда. Мне постоянно кажется, что я что-то пропускаю. Я думаю, что под конец папе стало тяжело следить за отчетностью. Есть пара коробок, полных счетов-фактур. И просто тьма нераспечатанных писем, с которыми я до сих пор не могу разобраться.

– Поверь мне, нет ничего такого, с чем бы я уже не сталкивалась. – Андреа вздохнула. – Жаль, что люди не хотят учиться финансовой грамотности. Это бы очень упростило им жизнь, потому что в итоге они переплачивают за мои услуги.

– Было бы здорово, если бы ты просмотрела все эти бумаги. Но я заплачу сколько положено. – Эмилия погрозила ей пальцем. – И никаких там дружеских тарифов.

– Я с радостью помогу тебе. Твой отец всегда был очень добр ко мне, когда мы были маленькими.

Эмилия рассмеялась:

– Помнишь, как мы пытались познакомить его с твоей мамой?

Андреа фыркнула в свой бокал с вином:

– Вот бы кошмар был!

Мать Андреа была немного хиппи, носила всякие фенечки и цветастые юбки. Андреа была полной противоположностью матери и выросла самым консервативным, целеустремленным и законопослушным человеком из всех, кого знала Эмилия. Она даже сменила имя, когда начала заниматься бизнесом, посчитав, что никто не воспримет всерьез бухгалтера по имени Autumn [4]. «Мне бы никогда ничего не доверили с таким-то именем», – говорила она.

Джулиус тоже был человеком добрым и беззаботным. Мысль о том, что их родители могли быть вместе, сейчас вызывала у них смех, но в двенадцать лет они считали это совершенно гениальной идеей.

Когда они отсмеялись, Эмилия вздохнула:

– Папа так никого и не встретил.

– Слушай, каждая женщина в Писбруке была влюблена в твоего отца. Все за ним бегали.

– Да, я в курсе. Он никогда не испытывал недостатка в женском внимании. Но ту самую так и не встретил.

– Он был счастливым человеком, Эмилия. Это было видно.

– Я всегда чувствовала себя виноватой. Что, возможно, он остался холостяком из-за меня.

– Я так не считаю. Твой отец не был каким-то страдальцем. Думаю, он умел находить счастье в своей собственной компании. А может, он и встретил ту самую, просто мы с тобой этого не знаем.

Эмилия кивнула:

– Надеюсь, что так и было… Очень надеюсь.

«Теперь я никогда не узнаю об этом, – подумала она. – Всю жизнь мы прожили вдвоем, а теперь отец ушел и унес с собой все свои секреты и тайны».

Глава 2

1982

Книжный магазин находился на Литтл-Кларендон-стрит, вдали от бурлящего центра Оксфорда и недалеко от улицы Сент-Джайлс. Он примостился среди множества магазинчиков модной одежды и кафе. Помимо новинок художественной литературы здесь продавались принадлежности для рисования и царила легкая атмосфера, без академической строгости, как в «Блекуэллс» или в других более интеллектуальных книжных магазинах города. Это был такой книжный, который воровал ваше время, – бывало, что люди опаздывали на важные встречи и поезда, блуждая среди стеллажей.

Джулиус Найтингейл начал подрабатывать в этом магазине – на студенческую стипендию прожить трудно – с тех пор, как приехал в Оксфорд, чуть больше четырех лет назад. И теперь, получив степень магистра, он не хотел покидать ни Оксфорд, ни магазин. Но на самом деле он не хотел покидать университет, хотя прекрасно понимал, что с классическим образованием далеко не уедешь, надо как-то зарабатывать на жизнь. Что он будет делать дальше, Джулиус пока не знал.

После окончания магистратуры он решил поработать летом на полную ставку, подкопить денег. Затем, возможно, съездить куда-нибудь, а уж после приступить к изнурительному составлению резюме, его рассылке и подготовке к собеседованиям. По его мнению, кроме блестящего диплома, в нем не было ничего такого особенного. Поставил несколько пьес, но кто не ставил? Был выпускающим редактором в поэтическом журнале, но, опять же, вряд ли он такой уж уникальный. Ему нравилась живая музыка, вино, красивые девушки – как и большинству молодых людей. Но кое-что выделяло его из их массы: казалось, людям было приятно находиться в его компании. Он родился в западной части Лондона у матери-одиночки, дамы весьма примечательной, но без гроша в кармане, и учился в обычной городской школе. Можно сказать, что его воспитала улица, но воспитала хорошо, поэтому он легко находил общий язык как с ребятами попроще, так и с теми, кто прилежно учился в частных школах.

Стояли последние выходные августа, и Джулиус подумывал о том, чтобы съездить к матери и отправиться на Ноттинг-Хиллский карнавал [5]. Он ходил туда с малых лет и любил эту атмосферу, грохочущие басы, резкий запах травки, ощущение, что может произойти все, что угодно. Он уже собирался закрыть магазин, как дверь распахнулась и в помещение влетела девушка. У нее были спутанные волосы, ярко-рыжие (практически цвета почтового ящика, неужели натуральные?), и фарфорово-белая кожа, казавшаяся еще более светлой на фоне черного кружевного платья. Джулиус подумал, что она похожа на диву, одну из тех певиц, что выходят на сцену прямиком из костюмерной, нацепив на себя самый шикарный наряд.

– Мне нужна книга, – сказала она, и его удивил ее акцент.

Американский. Американцы, по его опыту, ходили повсюду с путеводителем и фотоаппаратом, а не выглядели так, будто заскочили в книжный после затянувшейся вечеринки.

– Что ж, значит, вы по адресу, – ответил он, надеясь, что это прозвучало без сарказма.

Она посмотрела на него, затем развела большой и указательный пальцы.

– Пять сантиметров. Она должна быть по крайней мере такой толщины. Пока я буду лететь в самолете домой. Десять часов. А я читаю очень быстро.

– Ясно. – Джулиус любил краткость. – Возьмите «Анну Каренину».

Она улыбнулась, обнажив ослепительно-белые зубы:

– «Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему».