Черному коту повезло (СИ) - Харламов Влад. Страница 34

— По сути вы продаете мне земли, что по факту принадлежат трупу? — с каждым тиком стрелки на напольных часах, сделка нравилась Булгакову всё меньше и меньше.

— Скорее отчаявшегося изгоя, который не выдержал давления, не справился со стрессом и скоропостижно наложил на себя руки. Такая досада, представляете?

Алексей представлял, как паренька, который едва не подвёл под монастырь свои родовые земли, поломали где-то в подвалах Петербурга. Заставили подписать дарственную в обмен на n-сумму денег. Деньги, конечно же, себе в карман, а пацана в Мойку по частям.

— Представляю. А не окажется, вдруг, что есть ещё живые наследники или претенденты на земли? — Булгаков наклонился вперёд и взял пальцами перо.

— Нет, — облизнул нижнюю губу Клещев, — все сгинули. Котятки решили поймать не ту мышку. Если вы понимаете о чем я.

Ох уж эти совсем не завуалированные метафоры. И кем он хочет показаться? Умным человеком? Прозаиком?

Пока Клещёв казался Алексею Булгакову обычным скучным бандитом, которому свезло быть ручной шлюшкой более могущественных людей.

Таких людей Булгаков очень любил. Особенно он любил им дробить кости и закапывать в грязь по горло. В воспитательных целях. Все ж батя Алексея воспитывал в нем порядочного человека.

Потому Алексей будучи таковым, подписал соглашение и надеялся, что доставать офицерский ремень для Клещёва ему не придется. Ведь все свои проблемы он решил здесь и сейчас. Что могло пойти не так?

Всё. Вообще все пошло не так.

Алексей лежал на пляже, а над головой у него проплывали рыбы. Красивые такие, пестрые, полосатые. Была даже пятнистая, похожая на лысого леопарда. Кто… кто вообще сравнивает рыб с хищными кошками? Только человек, который крепко приложился о что-то головой.

Ведь у нормального человека над ней рыбы не плавают. Только если он не на самом дне моря в колодках.

Булгаков осторожно встал, опираясь на цветистый коралл. Да где он, первопредок раздери?

Над ним, вместо синего неба — лазурная гладь моря. Солнечные лучи осторожно прокладывались через неё, бликуя на поверхности воды. И отбрасывая яркие тени от остовов погибших кораблей. Просоленные галеоны и фрегаты, каравеллы и шхуны, покоились на морском дне, зарастая илом и ракушками.

— Я кажется сильно приложился… — изо рта вырвались пузырьки, но дышалось при этом нормально, будто кислород существовал независимо от воды.

— Сануфа сохлафна, — из водорослей показалась рогатая голова блондинки. В зубах у неё трепыхалась рыбёшка.

Это же та странная девка из свиты Чернокотова. Булгаков поскреб ногтями свои бакенбарды. Да уж, вот подарочек ему достался. На чуждой земле очутиться рядом с врагом. Что поделать, придется драться. Только женщин он бить не привык.

Точнее привык, но исключительно по заднице и по их просьбе. В Клеопатре любительниц быть отшлепанными хватало. А рука у Алексея была твердая, железная. Он мог много задниц отлупить и не устать.

И почему он вообще стал думать о задницах, когда… а, ну да, резонно. Девушка проглотив рыбку сейчас шарилась в водорослях, повернувшись пятой точкой к Алексею.

— Санура ищет… — Ищет чего покрепче, чтоб его приложить? — Вот!

Девушка повернулась к нему с красивой жемчужиной, выдернутой из пасти моллюска.

— Куплю за тридцать рублей, — ну не просто так же она ему показала жемчуг? Поди продать хочет. Чернокотов жалованье совсем зажилил, раз его подручные едят сырую рыбу на Изнанке и пытаются заработать как могут, — вот, держи ещё пятак сверху.

Санура не поняла, как в руках у неё оказалось три червонца и пятак, а жемчужина исчезла в карманах мужчины.

— Но, Санура…

— Не стоит благодарности, — отмахнулся Алексей, — я понимаю, как к тебе относится Чернокотов и мне больно на это смотреть. Так что прости, что обстреляли ваш корабль. У меня к тебе претензий никаких. Только к этому идиоту, который пытается вернуть МОИ земли.

— Сануре понравились шарики! Которые в нас летели. Мягкие. А ещё, она хотела сделать красивый подарок хозяину, но ты его забрал и дал железяки. Железяки хозяину нравятся сильно, он их постоянно перебирает и хихикает.

Скряга. Ну теперь понятно, чего слуги от него морозятся. Может, Алексею, удастся привлечь их на свою сторону? Главное быть обаятельным, как учил батя. Как же он так делал, когда привел впервые юного Алексея в бордель. Он тогда вручил ему сто рублей и сказал что-то вроде: если глотает, считай ты выиграл в лотерею, сынок!

Булгаков в лото не очень любил играть. Бочки эти, цифры и их пересечения непонятные. То ли дело футбол. Вот ты, вот мяч, вон тело, которому надо пробить в жбан мячом. А если промажешь и угодишь в ворота, ну… команда порадуется. Но сейчас Алексей был не на футболе. И единственный гол он сейчас мог забить в сердечко этой рогатой женщины. Потому вспомнив золотой подкат отца, он прилизал баки. которые все равно топорщились, они же под водой.

Тут он выдал легендарную фразу:

— Послушай, кисик-писик. Мож ну нафиг твоего лоха, и пойдем ко мне, пластинки послушаем?

— А? — девушка непонимающе хлопала глазами, — Сануре неловко, за то, что она похоже не весь русский язык понимает.

Ах вот оно что. Наверно секрет отца заключался в том, что к фразе он прикреплял ещё жирнейшую пачку купюр.

Увы, с собой была только мелочь. Такую даже в трусы стриптизерши не засыплешь, не то что переманить соратника врага на свою сторону. Ну ничего. Отложенная дипломатия тоже вариант. Жаль, что вопрос не удалось решить здесь и сейчас… очень, очень жаль.

— Совсем забыл о манерах! Моё имя Алексей. Алексей Михайлович Булгаков! А тебя как звать, красавица? Кажется, Санура, да? Пойдем поищем как нам выбраться с этой Изнанки, Санура, — Булгаков подкрутил усы, которые тут же расползлись в бесформенную пшеничную щётку, — а ты пока расскажи о себе. Мне хочется знать о такой прелестнице всё. От и до.

Нет, не хочется ему ничего знать. Но сведения всегда полезны. Пусть, порой, они и кажутся бесполезными на первый взгляд.

— Алексей Булгаков… — Санура остановилась, и задумчиво чесала затылок, смотря себе под ноги, — Булгаааков… звучит знакомо. И лицо у тебя тоже знакомое.

— Звучная фамилия, согласен, — кивнул Алексей, — запомни её как следует. Ведь я буду тем, кто вызволит тебя из плена Чернокотова.

— Плена?

— Да. Эта сволочь же держит тебя против воли на Лицевой стороне. Я же вижу ты родом не отсюда. Тебе здесь плохо, а он сознательно не пускает тебя назад. Пытается удержать ложью, и сказками о том, какая ты единственная и неповторимая.

Булгаков не будучи дураком, хорошо изучил своего врага. И заплатил немалые деньги за. пусть и поверхностные сведения. И сейчас облекал их в опаснейшее оружие. В правду.

— Не правда! — Санура топнула ножкой, так, что со дна поднялось облако песка и ила, — хозяин любит Сануру!

— Правда? А что же он тогда не отходил от постели Сорокиной? Что же он тогда берет тебя только туда, где опасно?

— Потому что Санура сильная, потому что…

— И только, — покачал головой Булгаков. Его сила, его дар позволял ему влиять на людские эмоции. Усиливать их или притуплять. И прямо сейчас он вонзился в разум девушки всячески его оскверняя, — он ведь ни разу с тобой не гулял просто так. Даже в театр пошел не с тобой, а с Сорокиной. Больше скажу, он и спал не с тобой в палатке, где ты ютилась со стариком, а с ней в отеле.

— Не смей так говорить! Не смей! — девушка двинулась к нему с такой скоростью, что он не успел отреагировать. Ее когтистая рука вцепилась ему в горло, приподнимая от земли. Слезы на лице девушки тут же смешивались с морской водой.

— Я не желаю тебе зла, — захрипел он, пытаясь разжать железную хватку, — просто хочу наказать негодяя!

— Санура! — за его спиной послышался женский голос, — отпусти его. Тима не опустится до того, чтобы убивать эту сволочь.

— Ты… — Санура расцепила хватку. Капельки крови с шеи Булгакова облачком расцвели в воде, — всё из-за тебя!!!