Зов ночной птицы - Маккаммон Роберт Рик. Страница 6
– А-а-а, – протянул Шоукомб с понимающим видом. – Вы, сталбыть, оба – люди мантии?
– Нет, Мэтью – мой секретарь.
– Это все из-за тамошней заварухи, я угадал?
– Да, ситуация вызывает определенное беспокойство, – обтекаемо выразился Вудворд, не зная, много ли известно трактирщику о событиях в Фаунт-Ройале, и не желая снабжать его дополнительными нитями, из которых он смог бы сплести историю для проезжих слушателей.
– Будьте покойны, я и так знаю всю подноготную, – заверил его Шоукомб. – Никакой это не секрет. В последние пару месяцев тут уйма гонцов носилась туда-сюда, и я от них много чего наслушался. Скажите мне только одно: вы ее повесите, сожжете или обезглавите?
– Во-первых, обвинения против нее еще должны быть доказаны. Во-вторых, лично я не привожу в исполнение приговоры, это не входит в мои обязанности.
– Но выносить этот приговор будете вы, верно? Ну так скажите, каким он будет?
Чувствуя, что отвязаться от назойливых расспросов будет трудно, Вудворд решил ответить по существу.
– Если ее признают виновной, в данном случае наказанием будет повешение.
– Всего-то? – Шоукомб пренебрежительно взмахнул рукой. – Как по мне, надобно сперва оттяпать ей башку, потом сжечь всю без остатка и бросить пепел в море! Они ж не выносят соленой воды, знамо дело. – Он повернул голову в сторону очага. – Эй, вы там! Долго еще ждать ужина?
Мод что-то сердито прокаркала в ответ, брызнув длинной струйкой слюны.
– Тады заканчивай с этим быстрее! – Он сделал еще один глоток рома и вновь обратился к гостям. – Вот как я это вижу: Фаунт-Ройал надобно закрыть, спалить там все дотла, и дело с концом. Коли Дьявол облюбовал себе какое местечко, сладить с ним можно только огнем. Вы можете ее вешать или казнить на какой вам угодно манер, но Дьявол уже взял в оборот Фаунт-Ройал, и спасенья от этого нет.
– Я считаю это самой крайней мерой, – сказал Вудворд. – В других местах бывали схожие проблемы, но после исправления ситуации те поселки остались в целости, а иные процветают по сей день.
– Ну, я-то уж точно не захотел бы жить в Фаунт-Ройале или еще каком месте, где до того Дьявол гулял по улицам, как у себя дома! Наша жизнь и без того ни к черту, так не хватало еще, чтобы на меня нагнали порчу, покудова я дрыхну. – Он громко прочистил горло, подчеркивая значимость сказанного. – Оно конечно, сэр, языком чесать вы мастак, но бьюсь об заклад, вам не захочется жить там, где в любом темном проулке вас может подловить сам Сатана! Так что вот вам добрый совет от простого трактирщика, сэр: снесите башку этой дьяволице и прикажите сжечь весь городишко дотла.
– Я не стану притворяться, будто знаю ответы на все загадки, равно богоданные и богопротивные, – ровным голосом произнес судья, – но не стану и отрицать, что ситуация в Фаунт-Ройале сложилась нездоровая.
– И чертовски опасная… – Шоукомб собирался продолжить фразу, но так и застыл с открытым ртом. Вследствие обильных возлияний его мысли рассеялись, и теперь, отвлекшись от невзгод Фаунт-Ройала, он вновь залюбовался золоченым камзолом судьи.
– Знатно сработано, спору нет, – одобрил он и потянулся грязной лапищей, чтоб еще раз пощупать материю. – Где вы это раздобыли? В Нью-Йорке?
– Это… мне подарила жена. В Лондоне.
– Я тоже был женат когда-то. И одного раза мне хватило с лихвой. – У него вырвался отрывистый безрадостный смешок, тогда как его пальцы продолжали мусолить ткань, к великому неудовольствию Вудворда. – Ваша жена сейчас в Чарльз-Тауне?
– Нет. – Голос Вудворда как будто немного подсел. – Моя жена… осталась в Лондоне.
– А моя на дне клятой Атлантики. Загнулась в пути, вся на понос изошла. Обмотали ее парусиной и вышвырнули за борт. Скажите, а такой вот знатный жилет… он сколько может стоить?
– Больше, чем будет готов заплатить кто бы то ни было, – отрезал Вудворд и демонстративно отодвинулся вместе со стулом на несколько дюймов, так что рука трактирщика зависла в воздухе.
– Дайте место! Ишь, растопырились тут! – Мод брякнула на стол перед судьей и Шоукомбом две деревянные миски, наполненные темно-коричневой бурдой.
Мэтью в то же время обслужила девчонка – поставив миску, она крутнулась на месте и тотчас ушла обратно к очагу. При этом край ее одежды задел руку Мэтью, а поднятый быстрым движением ветерок донес до его ноздрей целый букет запахов. Разумеется, пахло немытым телом, но этот запах перекрывался другим – резким, мускусным, кисловато-сладким, – и внезапно, как удар кулаком в грудь, его осенило понимание, что это был аромат ее интимных мест.
Трактирщик шумно втянул воздух носом и посмотрел на Мэтью, провожавшего девчонку расширенными глазами.
– Эй! – рявкнул Шоукомб. – Ты на что зенки пялишь?
– Ни на что. – Мэтью перевел взгляд на свою миску.
– Ну-ну.
Девчонка вернулась с тремя деревянными ложками. И вновь ее юбка задела Мэтью, который дернулся так, словно его в локоть ужалила оса. Тот же запах опять ворвался ему в ноздри. Сердце вдруг сильно заколотилось. Взявшись за ложку, он обнаружил, что ладонь вспотела. А затем ощутил на себе пристальный взгляд Шоукомба, который читал юношу как открытую книгу.
В глазах трактирщика плясали отблески свечей. Он облизнул губы, прежде чем заговорить.
– На закуску и этот кусочек сойдет, верно?
– Простите, сэр?
Шоукомб сально ухмыльнулся:
– Небось, не прочь пошурудить в ее корзинке?
– Мистер Шоукомб! – вмешался Вудворд, который понял намек и посчитал такие речи недопустимыми. – Будьте добры сейчас же…
– О, вы оба можете с ней поразвлечься, была бы охота. Обойдется вам в гинею на двоих.
– Это исключено! – Щеки Вудворда побагровели. – Я ведь сказал вам, что я женатый человек!
– Да, но женушка-то в Лондоне, ведь так? Или станете уверять, будто у вас на елде написано ее имя?
Если бы снаружи не свирепствовал шторм, если бы их лошади не получили укрытия, если бы имелся хоть какой-то шанс переночевать в другом месте, Вудворд с максимально возможным достоинством поднялся бы из-за стола, чтобы немедля распрощаться с этим отвратительным наглецом. В глубине души он испытывал сильнейшее желание хорошей оплеухой снести похабную ухмылочку с его физиономии. Однако Вудворд был джентльменом, а джентльмены себе таких вещей не позволяют. Посему он проглотил свой гнев и отвращение – будто разом выпил ведро желчи – и сухо произнес:
– Сэр, я храню верность своей супруге. Буду очень признателен, если вы примете это к сведению.
Вместо ответа Шоукомб сплюнул на пол и повернулся к молодому человеку:
– Ну а как насчет вас? Не прочь вставить разок-другой? Скажем, за десять шиллингов?
– Я… я только хочу сказать, что…
Мэтью взглядом попросил помощи у Вудворда, поскольку в действительности сам не знал, что хочет сказать.
– Сэр, – произнес Вудворд, – вы ставите нас в неловкое положение. Сей молодой человек… бо́льшую часть жизни провел в сиротском приюте. Соответственно… – Он наморщил лоб в попытке деликатно сформулировать следующую мысль. – Вы должны понимать… что его опыт в некоторых вещах весьма ограничен. В частности, ему пока еще не представлялась возможность…
– Пречистая блудница! – воскликнул, прервав его, Шоукомб. – То есть он еще ни разу не был с девкой?
– Ну… как я уже сказал, его жизненный опыт доселе не…
– Чего уж там, давайте без экивоков! Он гребаный девственник, вы к этому ведете?
– Мне кажется, одно из слов в вашем определении вступает в некоторое противоречие с другим, но в целом… да, сэр, именно это я имел в виду.
Шоукомб изумленно присвистнул, а взгляд, которым он окинул Мэтью, заставил молодого человека залиться краской.
– Мне еще не попадались юнцы вроде тебя, сынок. Даже не слыхивал о таких, разрази меня гром, коли вру! Сколько ж тебе лет?
– Мне… двадцать, – пробормотал Мэтью. Его лицо буквально пылало.
– Двадцать лет – и ни единой киски на счету? Да как у тебя яйца не полопались?
– Кстати, не мешало бы уточнить и возраст девушки, – сказал Вудворд. – Должно быть, ей нет еще и пятнадцати?