Невестка слепого барона (СИ) - Ром Полина. Страница 5

Неожиданно девушка разозлилась, перестала сутулиться и, весьма нахально улыбнувшись, ответила:

— Так ведь мне, сестра Марсия, через двадцать пять дён замуж выходить. Пища в монастыре, конечно, освященная, да уж больно скудная. Как будто вы, святые сестры, боитесь лишней святости остальным раздать.

Видя, как багровеет лицо старухи, девица засмеялась, схватила меня за руку и резво куда-то потащила.

Глава 5

Коридоры, монастырский двор, дверь в массивных воротах, сквозь которую мы выбрались на волю. Дверь привратница сразу за нами захлопнула изнутри. Солнечный весенний день только начинался. Пахло свежей молодой зеленью и цветущей черемухой. Тропинка от монастырских ворот отходила за небольшой лесок.

Огород, на который мы пришли, потрясал воображение своими размерами. Выглядел он: «отсюда и до заката». Стройными рядами тянулись к солнцу небольшие, но крепенькие кустики. На этом бескрайнем поле скромными группками копались монашки. Одна из них, самая пожилая, ожидала нас у начала грядок.

— Нам куда, сестра Рания? – к этой монашке Лаура обратилась гораздо более почтительно, чем перед этим к сестре Марсии.

Старуха внимательно осмотрела меня, покачала головой и сказала:

— Ступайте-ка, милые, капусту поливать. Она у воды, не так и жарко будет.

Довольная Клэр поблагодарила женщину и повела меня вдоль нескончаемых грядок. Большую часть растений я опознать не смогла. Понимала только, что это какие-то овощные культуры. Но надо сказать, что разбиралась я в них весьма слабо. Вот если бы это была пшеница или другие зерновые, многие сорта я бы могла определить на глазок. А овощные культуры приводили меня в смятение.

Мы неторопливо прошагали больше десятка метров длиннющих грядок, на которых, как мне казалось, рос укроп. Я даже успела подумать: «Не понятно, куда им столько? Может, они этим укропом торгуют?». Лаура же, глядя на этот самый «укроп», передернула брезгливо плечами и сообщал:

— Больше всего ненавижу морковку пропалывать. Особенно когда первая прополка – у-у-у… Такая она, зараза, тонюсенькая, так с сорняками переплетается, что к концу дня аж пальцы немеют. И никак ты по-другому эту пакость не вычистишь – только все руками и пальчиками.

Понимая, что как только я открою рот, моя неосведомленность в огородных работах станет очевидна всем, я просто поддакивала случайной приятельнице. Между тем тропинка пошла под откос и откуда-то дохнуло прохладным влажным воздухом.

— Ну вот, смотри… Это нам сегодня с тобой полить нужно будет. Часть сейчас до полудня. А что не успеем, то уже ближе к вечеру. Если допоздна провозимся, придется завтра ни свет ни заря нагонять. Сестра Рания говорит, что капусту через день поливать обязательно, а то, дескать, солнцем ее попалит.

Ряды капусты пока что напоминали нечто непонятное. Округлые отдельные листья размером примерно с мою ладонь, которые вяло шевелились от легкого ветерка – никаких кочанов. Тут же, у неглубоко ручья, дном кверху стояли жестяные ведра. Не слишком большие, литров на пять-шесть каждое. Лаура вздохнула, подхватила два из них и, зачерпнув воды, вылила по половинке ведра под два растения.

Я ощущала некоторую оторопь: неужели все эти бесконечные грядки придется поливать именно так?! Однако выбора все равно не было. Я повторила за Лаурой ее действия: подхватила ведра и поднялась по склону, где была посажена капуста, и полила четыре растения на двух рядках.

Ведра были не такие уж и большие, сперва работа показалась мне достаточно легкой, хоть и монотонной. Однако уже через час с небольшим ведра налились тяжестью. И солнце, припекающее все сильнее, нагрело голову. И ряды капусты, кажется, стали еще длиннее. Я продолжала монотонно спускаться к ручью, черпать воду и поливать, идя рядом с Лаурой, и таки дождалась светлого момента, когда она сказала:

— Передохнем…

Отдыхать мы сели на берегу, в тени старой плакучей ивы. Сперва и я, и она ополоснули лицо и шею из ручья, утерлись подолами и блаженно расслабили спины и плечи, прислонившись к прохладному наклонному стволу.

— Слава те Господи, что у мужа моего для огородных работ батраки найдутся. До чего ж я ненавижу это дело!

Мне показалось, что это некий момент, которым стоит воспользоваться:

— Лаура, а у тебя жених кто?

— Тю! Неужели правда не помнишь?! Эк тебе досталось… – Она с сочувствием посмотрела на меня и, вздохнув, заговорила:

— Батюшка у него лавочник. А он сам на подмоге. Сестра еще есть, старшая, но давно ее отделили и взамуж выдали. А свекровка померла три месяца назад, – тут девушка перекрестилась и со вздохом добавила: – Нравная она очень была. И мужа своего, и Пауля моего вот так вот держала, – напарница сжала загорелый кулачок и потрясла им в воздухе. – Потому и замуж за него идти боялась: очень уж матушка его ядовитая была. Впрочем, – Лаура вздохнула и, слегка повернувшись, погладила меня по плечу, – с твоей-то покойная тетка Янина и не сравнилась бы. Намаешься ты, девка… ох и намаешься…

— Лаура, я и тебя то едва в лицо узнала. А уж жених мне вовсе чужим показался! Как есть, ничего про семью его не помню. Может, расскажешь, что знаешь?

Лаура неопределенно пожала плечами и сообщила:

— Болтают про них многое… Но то, что у баронессы служанки каждые несколько месяцев меняются: это доподлинно известно. И каждая, кто уволилась, всякие страсти рассказывает. И бьет она их, и щипать любит, и гоняет по лестницам почем зря…

Много что про нее болтают. А больше всего про то, что жрет как не в себя. Потому почти не ходит, и вот это самое кресло с ней таскать никаких сил не хватает. А лакея на такую работу она брать не велит: дескать, неприлично, чтобы баронессу посторонний мужик возил. Оттого и сына женить надумала на тебе.

Горничную-то, слышь, после смерти последней невестки найти не могут. Никто не идет. Известное дело: твои родители супротив нее ничего не стоят. Так что защиты тебе никакой не будет. Ежели надеешься, что муженек по осени в графские войска уйдет, так сильно не обнадеживайся. Уйти-то он уйдет, но никакого облегчения тебе от этого не станет.

Она еще некоторое время рассуждала о баронском доме. Рассказывала, что не больно они богатые, но и не последний кусок хлеба доедают. Что при доме у них огород большой и сад. В саду работник есть, который всем и управляет.

— А вот в огород-то баронесса сама ездит. Она, понятно дело, почти не ходит: вроде как здоровья слабого. Но невесток-то обеих на огород гоняла. Это я и сама лично видела: сидит баронесса в кресле своем с колесиками под деревом в тенечке, а невестка сорняки щиплет, глаз не поднимая, в самый солнцепек. Даже монастырские понятие имеют и в полдень работать в огороде не заставляют!

А баронесса, сказывают, даже пить в это время невесткам не велела: дескать, нахлебаются воды, отяжелеют и потом работать споро не смогут. Первая-то жена вроде как на том огороде ребеночка и скинула…

Состояние странного отупения накрывало меня медленно, но неотвратимо. Эту дерзкую, но простодушную Лауру я слушала так, будто она просто пересказывала необычные страшилку. Я все никак не могла поверить, что эти монстры из её рассказа будут иметь ко мне какое-то отношение. Между тем соседка легонечко толкнула меня в плечо:

— Будет болтать. Иначе до вечера мало что сделать успеем.

— Лаура, а почему бы не взять хоть какую-то тележку и воду таскать не ведрами, а в этой самой тележке? Наклон здесь небольшой, вдвоем вполне можно поднять сразу хоть бочку. Ты понимаешь, что мы большую часть времени тратим не на полив, а на беготню туда-сюда?

Девушка странно посмотрела на меня, пожала плечами и сообщила:

— Откуда же мне знать? От веку так поливали и меня так научили. Чай, монашки-то не дурнее нас. Видать, есть причина, почему они тележкой не пользуются.

Между тем я никакой причины не видела. Наклон капустных грядок действительно невысок. Если колеса тележки встанут так, чтобы не цеплять капустные листья в междурядье, то поднимать наверх сразу много воды и идти по рядам будет значительно легче. А главное, намного быстрее.