Невестка слепого барона (СИ) - Ром Полина. Страница 61

Тщательно протер все влажные места и, заметив, что я так и стою столбом посреди комнаты, совершенно не понимая, что делать, весьма дружелюбно сказал:

— А вы, госпожа, к столу присядьте. Я сейчас на поварню сбегаю и чайку с хлебушком вам спроворю.

— Как тебя зовут?

— Меня, госпожа, Гронтом кличут.

— Давно ли ты служишь у графа, Гронт?

— Так почитай, с самого его детства и служу. Вы не пужайтесь, госпожа, что он снаружи строгий весь. Завсегда он с обслугой по-честному поступает, и никакого урону вам от господина не будет.

— Хорошо, спасибо за помощь, Гронт.

Все же встретить здесь русского было настолько необычно, настолько неожиданно, что в голове у меня была полная каша. Ни одной дельной мысли…

Решив, что в словах слуги есть определенный резон, я действительно уселась за стол на слегка занозистый стул и еще раз оглядела свою комнату. Все же это: это не комната для прислуги, я думаю. Во-первых, она слишком большая — не меньше сорока пяти-пятидесяти метров. Да и два больших застекленных окна для какой-то там служанки тоже, пожалуй, было бы слишком роскошно. Кроме того, высокий потолок по центру украшала неуклюжая, в трещинах лепная розетка. Это значит, что когда-то здесь была люстра на много свечей. Вон и крюк для нее торчит из потолка. Конечно, могу ошибиться, но, возможно, эта комната была гостевой. Тем более, что в одной из стен находились еще две двери.

Любопытство оказалось сильнее меня, и я пошла обследовать другие помещения. Левая дверь привела меня в огромную комнату с узким окном, расположенным горизонтально. На стены набиты ряды полок, а в углу валяются два сломанных манекена. Под ногами у меня что-то хрустело. До этого помещения еще не добрались слуги, и слой пыли на полках и на полу говорил о том, что человеческая нога здесь не ступала много лет. Камина в помещении не было, но воздух казался на удивление теплым и сухим, только немного затхлым.

Вторая комната тоже не была глухой и также имела дополнительную дверь. Окно здесь было одно. А вот возле окна, к моему удивлению, письменный стол в довольно сохранном состоянии. Такая забавная конторка, отличающаяся от нормального рабочего стола тем, что тумбочка располагается не под столешницей, а на ней. А уж между тумбами устроено место для письма. Возможно, когда-то здесь был кабинет. Дверь из кабинета вела в бывшую ванную комнату. Но и эта комната имела второй выход. За этой дверью меня ждал не слишком приятный сюрприз.

Следующее помещение было обжитым: с горящим камином, с огромной кроватью и роскошным пятирожковым подсвечником на обеденном столе, покрытом скатертью. У стены стояли сундуки. Чуть поколебавшись, я открыла один из них.

Как я и заподозрила, это была спальня графа. Самым неприятным оказалось то, что ни на одной из дверей, которые я без конца открывала, не было ни засова, ни замка. Наши покои сообщались. И это мне категорически не понравилось!

Трусливо захлопнув сундук, я вернулась в свою комнату и успела усесться на место до того, как Гронт приволок полный поднос снеди. Белые булочки, благоухающие корицей и ванилью, мед и комок сливочного масла в плошечках, а также большой фарфоровый чайник, закрытый для сохранения тепла белоснежным льняным полотенцем.

— Вот, госпожа, откушайте. Булочки еще теплые. А его светлость вскорости вернется и подарочков вам привезет!

— Подарочков? Каких еще подарочков?

— Никак не могу знать, госпожа, – слуга улыбался так довольно, что я слегка смягчилась. Какой смысл изливать недовольство на этого добряка. Он-то уж точно ничем передо мной не виноват. – Спасибо за заботу. Я с удовольствием выпью чая.

— Чай-то, госпожа, не простой! Заморский! Ажно из самого Шо-Син-Тая! Господин, когда из столицы сюда собирался, цельный сундук закупил и всю дорогу беспокоился, чтоб не поморозили. А еще потом самолично повара обучал, как заваривать, чтобы, значится, ни в коем случае не кипятили. Позвольте-ка, госпожа, я вам налью.

Чай и в самом деле оказался исключительно хорош. Гронт, несколько минут постояв у дверей, удалился, оставив меня наедине с моими дурными мыслями. Впрочем, явно под влиянием чая и потрясающе вкусных булочек, все мысли я отложила на потом.

Ждать возвращения графа пришлось не так уж и долго. После чаепития я даже не успела толком разобрать свой сундук, как за дверью на лестнице послышались голоса и шаги множества ног. В мою комнату ввалилась целая толпа народу. Первое, что внесли – огромный тюфяк в мешковине, свернутый тугим рулоном.

Лакей чиркнул ножом по веревкам, и тюфяк улегся аккуратно на деревянное ложе кровати. Сверху двое пыхтящих солдат бросили толстенную перину. А еще несколько человек торопливо затаскивали в комнату набитые каким-то барахлом мешки и, составив их у стенки, тут же выходили. С их сапог сыпались льдинки, оставляя на каменных плитах пола темные капли и лужицы воды.

Последним в комнату вошел граф в сопровождении высокой полноватой женщины.

— Вот, Мирин, это твоя госпожа. Ты можешь обращаться к ней госпожа Клэр.

Тетка низко поклонилась, внимательно оглядывая меня и не забывая пробегать глазами по странной комнате. А граф между тем продолжал:

— Сейчас ты займешься тем, что приготовишь госпоже постель и начнешь обустраивать ей жилье. Простыни и полотенца найдешь в этих мешках – граф небрежно кивнул на составленный у стены груз. – Если понадобится помощь, спроси на кухне Гронта и обратись к нему.

Затем, повернувшись, этот бесцеремонно хозяйничающий мужик обратился ко мне: -- Боюсь, сейчас здесь будет немного шумно, Клэр. Предлагаю пройти в мою комнату и спокойно поговорить.

Глава 9

ОСВАЛЬД

Она держалась несколько настороженно, и я уже мысленно ругал себя за сдержанность. Возможно, лучше было бы сперва поговорить с ней, а уж потом принимать решение? Признаться, за эти годы я привык в отношениях с любыми женщинами или нижестоящими решать все сам. И, пожалуй, в данном случае именно эта привычка сыграла дурную роль.

Все же Клэр не чета местным аристократкам. Это девушка, получившая нормальное воспитание, сама выбиравшая, как строить свою жизнь, наверняка, наверняка умеющая принимать решения. Она и так огребла сложностей по полной, попав в этот мир. Наверное, от соплеменника она вправе ожидать более вменяемого, человечного и более демократичного подхода.

Я заговорил первым и, кажется, опять взял неверный тон:

— Расскажи, как ты сюда попала.

Она сидела за столом, растерянно поглядывая в окно и слегка постукивая пальцами по столу. Было такое ощущение, что разговор со мной ей неприятен.

— Думаю, меня убил сосед.

— А потом?

— А потом я очнулась в монастыре, куда меня сдали до свадьбы.

Я не понимал ее сейчас… Вроде бы она и отвечает, но при этом максимально коротко и без подробностей. Она молчит о том, что было сразу после смерти. Видела ли она меня ТАМ? Ощутила ли тепло или… Может быть, если я расскажу о себе, она оттает? Еще немного помолчав, я начал:

— Я родился в Беларуси в тысяча девятьсот…

Почему-то начал я свой рассказ не с этого мира, не с момента попадания, а достаточно подробно изложил ей всю биографию. Где родился, как учился, как женился. Затем поведал то, что смог узнать о прежнем носителе своего тела, и только потом о жизни при дворе.

Она молчала, но слушала меня очень внимательно. И, кажется, потихоньку оттаивала.

— Вот после той дуэли его величество и отправил меня сюда. Да я чуть не подпрыгнул тогда, на балу, когда заподозрил, что ты своя!

— По тебе это было сложно определить, – на какое-то время девушка задумалась и замолчала, все так же машинально и тихо барабаня пальцами по столу. А потом сжала руку в кулачок и произнесла: – Теперь, по крайне мере, мне понятно, откуда в тебе столько самодовольства, – серьезно сказала Клэр.

— Самодовольства?!

— А теперь послушай, любезный граф, как все это выглядело с другой точки зрения…