Воды дивных островов - Моррисон Уильям. Страница 58

Засим возвратились мы к великолепной лестнице; и там, у самого подножия, стояла ведьма, и оказала она нам радушный прием. Роскошные алые ткани, расшитые и отделанные дорогими каменьями, одевали стан госпожи; руки ее были обнажены, ноги обуты в сандалии, а золотые волосы увенчаны гирляндой; и впрямь заметно похорошела она: недурно сложенная, с холеной, белоснежною кожей, с густыми и пышными локонами; однако, несмотря ни на что, лицо колдуньи осталось столь же отталкивающим, и мне показалась она прегадкой.

Вечерний пир ничем не отличался от утренней трапезы; Бодуэн был мрачен, Артур весел и приветлив; и ничего не случилось такого, о чем бы следовало рассказать, кроме того разве, что блюда, и яства, и бутыли, и чаши, и все такое прочее, возникали на столе сами собою, словно бы приносили их невидимые слуги; и тому не особо мы дивились, памятуя, что находимся в обители чудес. Ведьма же поглядела на нас с улыбкой, и молвила:"Рыцари, изумляетесь вы, наблюдая, как прислуживают нам за столом; но вспомните, что мы сказали вам этим утром: Мы - сами себе хозяйка, и ни в ком не нуждаемся, и так устроили мы жизнь свою здесь, чтобы нашим друзьям ни в чем не пришлось испытывать недостатка на Острове Изобилия. Потому не опасайтесь, что слуги наши, ныне невидимые, окажутся безобразны, даже если бы и открылись они вашим взорам".

Все подмечали мы на этом пиру; когда же трапеза подошла к концу, в зале зазвучала музыка, словно заиграли невидимые музыканты, однако немного их было, от силы трое или четверо. Тут снова заговорила леди и молвила:"Рыцари, вы можете счесть, будто мало у нас менестрелей; но уж такова наша воля, что не любим мы музыки черезчур громкой, и по большей части только троим позволяется одновременно играть и петь для нас".

Затем госпожа отвела нас в роскошные покои, и уснули мы там, в роскоши и довольстве; и поднялись поутру, и обнаружили, что леди по-прежнему весьма расположена к нам; однако же приметил я, что обращается она с Артуром так, словно впервые его увидела, и весьма пришелся он ей по душе.

Снова отправились мы в путь, и обыскивали остров с неменьшим усердием, чем в первый раз, и опять ничего не нашли; и этот день во всем оказался похож на предыдущий.

На следующее утро (то есть на третий день нашего приезда) ведьма словно бы еще лучше запомнила Артура, и еще больше им заинтересовалась, так что даже протянула ему руку для поцелуя, и пришлось Черному Оруженосцу поднести помянутую руку к губам, несмотря на то, что терпеть он ведьму не мог.

И снова устроились мы под яблоней, и спустя какое-то время заговорил Бодуэн и молвил:"Вчера и позавчера обыскивали мы остров и ничего не нашли; давайте сегодня обыщем дом, и ежели опять ничего не обнаружим, по крайней мере, это нас больше отвлекать не будет". Мы согласились, и немедленно вернулись во дворец, и побывали во всех залах, краше которых свет не видывал; все вокруг радовало глаз, и дивились мы, гадая, что со всем этим станется, когда с ведьмой мы совладаем и колдовству ее придет конец.

Дошли мы и до Башни Рыданий, и поднялись по лестнице, и нашли дверь темницы открытой, и все там было ровно так, как ты описала нам, Заряночка; только открыли мы огромный сундук, от чего сама ты воздержалась, и обнаружили, что и впрямь полон он отвратительной утвари, как, например, цепи и кандалы, и плети, и розги, и гнусные орудия пыток; и прокляли мы все это, и отошли; но молвил Артур:"Ло, что за глупая женщина! С какою охотою она указывает нам, что делать, и дает понять, что дам наших в сей обители зла нет, ибо ведьма все предоставила в наше распоряжение, ничего не скрывая". Однако же мы обошли дом снаружи, и тщательно посчитали окна, дабы проверить, не пропустили ли мы какой-нибудь комнаты, и убедились, что все в порядке; а затем снова вошли мы в дом и обыскали нижние помещения, проверяя, нет ли под землею подвалов; но ничего не нашли, кроме как на удивление красивой крипты, что почти не уступала в роскоши верхним комнатам. Засим наступил вечер, и подошло время пира, и день окончился; ведьма же за руку повела Артура к столу, а затем и к покоям, для нас отведенным.

На четвертый и пятый день все повторилось сначала; и, ложась спать, я чувствовал, что в голове у меня мутится, а на сердце давит невыносимая тяжесть.

Вечером следующего дня (то есть шестого), когда отправились мы в покои, а ведьма с Артуром шли рука об руку, мерзкая задержала своего спутника, и заговорила с ним пылко, понизив голос; и, поднявшись ко мне впоследствии, Черный Оруженосец признался:"Нынче ночью мне удалось уклониться, однако долго так продолжаться не может". "Уклониться от чего?" - вопросил я. Отвечал он:"От того, чтобы разделять с нею ложе; ибо теперь все идет к тому, что либо должны мы убить ее немедленно, так ничего и не узнав о наших возлюбленных, либо придется мне исполнять ее волю".

Так прошло еще четыре дня, и настало двенадцатое утро нашего пребывания на острове, и отправились мы обыскивать луга и рощи острова, и за целый день ничего толком не нашли; но когда день стал клониться к закату, и на восточное небо набежали тяжелые, плотные тучи цвета меди, вышли мы к зеленой долинке, омываемой прозрачным ручьем, и, заглянув вниз, увидели, что на дне ее, среди деревьев, что-то поблескивает; засим поспешили мы прямиком туда, к блику, и ло! - посреди долины, где бежал поток, узрели престранное сооружение. Ибо возвышался там павильон, возведенный из дерева и досок, ярко расписанный и позолоченный; и, вделанная в него, наружу выступала огромная клетка: тонкие золоченые решетки образовывали стены и потолок, а расстояние между прутьями было как раз такое, чтобы взрослый, будь то мужчина или женщина, не сумел бы протиснуться на волю.

Сей же миг с громким криком устремились мы со всех ног туда, ибо ясно увидели, что в помянутой клетке находятся три женщины, видом схожие с нашими любезными; и очень скоро мы уже стояли у помянутой решетки, протягивая к пленницам руки и заклиная подойти поближе и рассказать свою историю, дабы узнали мы, как их спасти. Но дамы застыли на месте, прижавшись друг к другу, в центре помянутой клети, и не вымолвили ни слова, и не приблизились к нам; засим подумали мы, что бедняжки околдованы, и радость наша поутихла.

Тогда обошли мы вокруг клетки и павильона, дабы отыскать дверь; но ничего не нашли; засим попытались мы совладать с прутьями решетки: что было сил, мы раскачивали их, и трясли, однако ни к чему это не привело.

Более того, пока мы занимались этим делом, солнце зашло, и в долине заклубился густой черный туман, и сомкнулся вокруг нас, так, что не могли мы разглядеть даже лиц друг друга; и, пока стояли мы там, прутья решетки словно бы растворились у нас в руках. Тут полил дождь, и загремел гром, и в кромешной тьме засверкала молния, и в ее ослепительных вспышках различали мы траву и листья, но не следа ни решетки, ни дома, ни женщин. Так ждали мы в непроглядной ночной мгле, растерянные, сбитые с толку грозою; но вот, наконец, дождь прекратился, тучи развеялись, и снова воцарилась ясная звездная ночь. Однако золоченая клетка и те, что находились в ней, сгинули, словно их и не было; и грустно повернулись мы, и побрели к дому ведьмы.

По пути молвил Артур:"Братья, сдается мне: все это - продолжение той же самой комедии, что игралась для нас на озере, пока добирались мы сюда; но для чего ведьма это делает - для того ли, чтобы помучить нас и высмеять, либо желая, чтобы мы поверили, будто подруги наши и в самом деле здесь, этого я не ведаю. Впрочем, похоже, что завтра я сумею вам рассказать, в чем дело".

И вот подошли мы к лестнице крыльца; там, под звездами, стояла ведьма, поджидая гостей. Заметив нас, она ухватила Артура за руку, и притянула к себе, и принялась ласкать его, и обнаружила, что и он, и мы насквозь промокли под дождем, чего, собственно, и следовало ожидать; тогда велела нам госпожа подняться в свои покои и переодеться в приготовленные для нас наряды. И отправились мы к себе, и нашли, что подаренные нам одежды на диво богаты и изысканны; но когда сошли мы в зал, где поджидала нас ведьма, увидели мы, что одежды Артура куда богаче и изысканнее наших. Ведьма же подбежала к нему, и повисла у него на шее, и принялась обнимать да целовать его на глазах у всех прочих, и он ни словом не возразил. Так прошла трапеза.