Капитан (СИ) - Горшенев Герман. Страница 32

Мужик изрядно подготовился для боя со страшными врагами, которые вроде как приходят из небесной штуки в форме иглы и называемой Вечностью, и куда потом помещаются души Восходящих после смерти. Иногда приходят совсем нехорошие гости, которые творят непотребства и очень обидели мужчину, с особым цинизмом убив его племя. Однорукого было откровенно жаль. Он шёл на огромный риск и самопожертвование, чтобы отомстить и прогнать нехороших пришельцев, и всё ради благого дела. Если своё племя не вернуть, то хоть другим помогу; только он немного ошибся.

Перепутать было не сложно. У меня роль стигмата выполняет симбионт, а у Склизкой стигмата и вовсе нет. Именно в этих местах появлялись негодяи, при этом они были не воинами в золотой броне, а неприметными аборигенами из числа тех, что пока не пнёшь — не поймёшь. Мы как нельзя лучше подходили под это описание. Землянин в подранном комбинезоне с потёртым Суворовым и перемотанная тряпками молодая женщина из Народа Воды, — то ли подруга, то ли трель, — выглядели обычными оборванцами. Как оказалось, меня как Восходящего он вовсе не видел, а Склизкая опознавалась как носитель звёздной крови, но в интерфейсе Восхождения тоже не значилась. А потом он с премногим удивлением увидел, как я на секунду открывал скрижаль.

Немудрено, что вместо своих врагов Мужик напал на нас, спутав с негодяями. Он отлично подготовился, но опять вмешался случай, которого не должно было быть в этом мире, но он был в виде Тарантула с выжженной электроникой и провалявшейся на холме незнамо сколько времени. Машина была довольно редкая: в снайперской модификации с кинетическим антиматериальным комплексом, созданным для уничтожения легкобронированной техники и живой силы на максимальных расстояниях.

Две тысячи шагов — это ничтожное расстояние для орудия, рассчитанного на попадание в десятисантиметровый круг с семи километров. Снаряд с керамо-вольфрамовым сердечником попал точно в гвоздь, разнеся руку по предплечье и выбив железяку на сотни метров в сторону. Я бы её вообще никогда не нашел, если бы интерфейс Восхождения не подсвечивал настойчиво мне этот предмет. Гвоздь отлетел метров на двести и вошёл в почву сантиметров на двадцать.

Когда я за ним сходил и подобрал, то Наблюдатель обозначил его как живой гвоздь и выдал странное задание. Его следовало вернуть в Вечность и получить награду в виде половины рун и звёздной крови, которая попала в гвоздь. Или вернуть хозяину в храме Вечности, получив за это особую награду. Попытки отдать мужику сразу и как-то приладить к другой руке успеха не возымели. Гвоздь не хотел прирастать, а Наблюдатель продолжал выдавать задания и обещания. Для всех существ в Единстве это был обычный гвоздь, и только для меня и однорукого он являлся особенным. Задание было секретным, и никому никогда о нём нельзя было рассказывать, кроме нас, под страхом Позора. Пришлось шугнуть Склизкую, объяснив это страшными карами с неба и вкратце наедине изложить мысли мужику, за что мне начислили целую звёздную монету.

Как я понял, основная задача Гвоздя — это перенос души и рун в Вечность. Артефакт прекрасно хапнул руны и звёздную кровь, а вот Восходящий остался жив. При подобном ранении почти со стопроцентной вероятностью подобную оплошность быстро бы исправили, добив и сделав гвоздь обычным, но я опять поступил неформально, оставив однорукого живым. Теперь мужик стал диким Восходящим, как рыбообразная, с объедками звёздной крови и навыками, а остальное — в гвозде.

— Вот только зачем такие кары, если я расскажу об этом кому-то, кроме тебя? — задал я почти риторический вопрос болезному.

— Ты не понимаешь. Я — бронзовый Восходящий, и половина того, что в гвозде, — это очень много, а если это рука Рикса с золотыми и серебряными рунами, то за таким трофеем может случиться весьма занятная охота. Если об этом способе узнают, что можно получать не крохи, а половину, то всё Единство содрогнётся от безруких. Именно поэтому задание получил только ты и обязан рассказать только мне.

Оставив очередные заморочки на потом, решил выдвигаться. Оставалось улыбнуться своей команде, состоящей из изначально недоделанного Восходящего, как я, дикой Склизкой и покалеченного на всю руку. Компанию нам должен был составить Тарантул, состояние которого было далеко от идеала. Искин аппарата был уничтожен полностью, а из электроники оставалась только функциональная, и симбионту приходилось управлять каждым сервомотором напрямую, создавая алгоритмы движения на ручном контроле.

Радовал дальнобойный антиматериальный комплекс и сто сорок выстрелов к нему. Все выстрелы — бронебойно-зажигательные. Кроме того, Тарантул обладал совсем немаленькими габаритами и отлично мог исполнять роль вьючного животного. Раз здесь все пользуются Кархами и тауро, то вполне возможно пользоваться Тарантулами. Схема машины была непривычная, но и не отличалась радикально. За многие десятки тысяч лет, когда человечество впервые встретилось с нелюдями в космической войне, схемы особо не поменялись.

Самыми лучшими оказались аппараты именно паукообразного типа — от миллиметровых паучков-наблюдателей до огромных десятилапых шагающих танков, перевозимых в трюмах линкоров. Почти все внутрикорабельные дроны и мехи были пауками.

Долгое нахождение в состоянии энергосберегающего режима имела особенности. Примитивная система живучести Тарантул поддерживала оружейный комплекс в состоянии боевой готовности, а всё остальное ушло в режим энергосбережения. Пока паук представлял собой стационарную огневую точку, а симбионт постепенно подключал к работе все лапы и основной энергоблок, чтобы перегнать машину к нам.

Завершив с одноруким атлетом и поняв, что гвоздь мы по-быстрому не приладим, вколол ему обезболивающее, регенератор и до кучи — антидот, если вдруг он получил заражение крови. И опять отправился к мосту. Есть такое ощущение, когда ты знаешь, и всё. Испытывал это много раз, патрулируя Космос. Я знал, что рядом есть азур-твари, скрывающиеся в темноте Космоса или прячущиеся в глубинах астероидного пояса. Точно чувствовал иное присутствие, хотя все приборы извещали: пространство чистое. Возможно, это профессиональная деформация капитана малого тральщика, всегда находящегося впереди и ищущего подвох даже там, где его нет.

Но тут я опять не ошибся.

Мужик подготовился основательно и всё точно рассчитал, за исключением двух бродяг, имеющих схожие с настоящими целями сигнатуры. Как только я начал было уже примеряться, как стану укладывать двести пятьдесят кило взрывчатки в криптор и нагружу полезным имуществом Тарантула, который будет выполнять функции маленького тауро, — а в трудную минуту будет поддерживать меня в своим дальнобойным комплексом, — как появились истинные хозяева праздника. Их было двое. На той стороне почти на пределе видимости показались одетые в тряпьё бродяги. Они были ещё далеко. Высокоточный комплекс Тарантула может вести огонь в темпе два-три выстрела в секунду, а в блоке подачи оставалось ещё сто сорок зарядов. Это больше минуты. Машина открыла огонь.

Первые десятка три бронебойно-зажигательных снаряда просто расплескались искрами о сферы, появившиеся вокруг. Тарантул был по-прежнему за холмом, а симбионт корректировал огонь по моим глазам. Парочка не сразу поняла, откуда прилетает, а уже через несколько секунд от фигур полетели ошмётки, и даже отрывало руки и ноги, а потом они начали метаться, отращивая потерянные конечности и затягивая рваные дыры. Тарантулу становилось всё сложнее попадать по передвигающимся на удивительной скорости фигурам.

Нам надо было срочно бежать, пока нас не заметили, но я не мог, пока симбионт корректировал огонь по моему зрению. Разум симбионта и мой слиты в одно целое, но разительно отличаются. Мой, любитель математики и технической документации, уже получил всю информацию о технических характеристиках Тарантула и просчитал ситуации, когда я не смогу корректировать огонь лично. Из металлического паука вылетела тройка небольших дронов, взмывших на высоту. Крошки не были рассчитаны ни на что, кроме наблюдения. Вполне интересная функция для автономного дальнобойного комплекса. Снаряд может пролететь гораздо дальше, чем позволяет оптика в пыльную погоду, туман и дождь, а ещё вести огонь с закрытых позиций, что я, собственно, и делал, заменив возможностями импланта шлем корректировщика.