Капитан (СИ) - Горшенев Герман. Страница 48

Ржали все. Заведение пришло в движение, и к нашему столу активно подтягивались заинтересованные личности. Гарпун был Восходящим и с огромным сожалением показал мне гвоздь в запястье:

— Я — Восходящий. Тебе — с парнями, — ткнул пальцем на сидевших рядом здоровяков.

— Струсил? Жаль, я рассчитывал на смелого лоцмана.

— Просто решил предупредить, чтобы всё было честно, — и мне протянули руку.

— Всё честно, — подтвердил я и уселся на соседний стул и тоже протянул руку.

Уже через секунду нам связывали рукопожатие, а плотный кружок раздвигался всё больше за счёт подходивших и любопытствующих. Зрелище намечалось интересное, поэтому подтягивались целыми компаниями, прихватывая со стола жратву и кружки.

Правила были очень просты. Руки связывают, а потом просто берёшь и даешь пощечину. В обычных условиях занятие глупое и долгое, но с учётом силы огромных ручищ местных мореходов с пальцами толще колбасок, которые нам подали к пенному напитку, а ладонь целиком покрывала половину моего лица, занятие выглядело небезопасным. Возмущение Склизкой я просто проигнорировал, а только шикнул, чтобы не мешала: всё так и задумано.

Каждый из находившихся в харчевне готов был помочь, отдать собственный ремень для связывания рук и всячески подбодрить. Здесь совсем не возбранялись подобные вещи, а были нормой, даже по пути сюда я видел пару пьяных компаний, которые развлекались подобным образом в присутствии своих пьяных товарищей, уже заснувших и валявшихся просто на пирсе. Если бы Шторм не рассказал о смысле происходящего, то я бы не сразу и понял. Я решил, что это просто драка по пьяному делу, но оказалось — нет, это настоящее состязание, хотя и пьяное дело тоже присутствовало практически в максимальном объеме.

Гарпун предложил мне начать на правах самого мелкого, но я кивнул и показал, что ожидаю удар от него. Мне прилетела пощечина. Симбионт посчитал ускорение и сообщил, что кровеносная система может выдержать намного больше, не зря он её с такой любовью доращивал и делал амортизационную черепную подушку вокруг мозга, которая тоже пришлась как нельзя кстати.

Следующий удар сделал я. Усиление тела, которые были вложены с помощью рун и мои модификации на скорость и реакцию от симбионта, отлично сработали. По удивленной роже Гарпуна я понял, что он начал подозревать: у него очень скоро намечается рейс. «Бум!» — прилетела мне ответная плюха. По основным параметрам — таким, как сила, скорость, угол удара и ещё семнадцати базовым, которые прочитал мой симбионт, отклонения от первого удара составили от трёх до семи процентов. Значит, Гарпун хотел картинно вырубить меня с первой оплеухи. Ударил и не миндальничал, прощупывая противника, а я как раз миндальничал. «Бум!», и повысил основные параметры на пятнадцать процентов. По взгляду лоцмана понял, что подозрения о скором морском выходе крепчали и превратились почти в уверенность. «Бум!» — прилетела мне в ответ пощёчина — такая же, как и две предыдущих, а я ответил.

Мне Лоцман с отбитыми мозгами не нужен, поэтому оставил всё как есть, раздумывая, что делать дальше и как всю эту тупость завершить с максимальной выгодой и побыстрее. Бум! Похоже Гарпун тоже начал раздумывать, потому что основные параметры удара упали в среднем на пятнадцать процентов. Не сильно заметно со стороны. Для окружающих всё было по-прежнему весело и задорно, когда мне по роже била ладонь с половину моей головы, а глаза полсекунды наводились на резкость.

Мой любитель математики и вычисления всего, что попадется под руку, на всякий случай перекинул мыслеобраз с полным отчетом. Бум! Ну да, пока не следует ничего менять. Держится вроде бы Гарпун нормально, а у меня, кроме оплывшей рожи, совсем никакого дискомфорта. Лучшее, что у меня есть в этом мире, — это мой симбионт с моим локтем и теперь, оказывается, ещё и с усиленной амортизацией черепа и дублем кровеносной системы. А ещё и усиление позвоночника успел испробовать. Может быть, когда-нибудь вырасту и буду смеяться над этим, овладев гигантскими рунами. И, как рассказывала Склизкая, выпаривать озёра и крушить горы, но пока — «бум!». И в ответ — «бум!». Гарпун понизил силу удара ещё на пять процентов. Устал или тоже размышляет, что с этим всем делать?

Наш поединок был неспешным. Мы примерялись, смотрели, бросали оценивающие взгляды, разминали плечо, поднимали руку и готовились к удару. За соседними стульями, где в поединок вступил Шторм с парнями, всё было все гораздо быстрее. Бам, бам, бам, бам, бам — и очередной матрос сползал под стол, растирая рожу, или ему помогали, укладывая рядом полежать да отдохнуть. Шторм с детства занимается подобными вещами, и опыт у местного населения в таких поединках гигантский. Наверняка есть целое искусство битвы на оплеухах, развитое ничуть не хуже, чем рукопашный бой у нас.

Трое из пять парней, которые сидели за столом лоцмана, уже были в нашей команде. Мой морской разбойник хитро поглядывал на меня узкими щелками глаз на распухшей от ударов роже, покрытой синючими гематомами. Звук финального шлепка, и ещё один из парней был принят в матросы нашего парусника.

Не думал, что найду себе проблем в таком виде. «Бум!», «бум!». Старания Гарпуна кроме как к ещё большему отёку моей синюшной морды не приводили, а вот моему новому лоцману надо была дать возможность выйти из поединка, сохранив лицо, но как? Я, конечно, имею ввиду не физический смысл, а моральный. Заплывшая рожа при выходе в море здесь была нормой, и на это никто внимание не обращал.

Полное имя звучало как Хитрый Гарпун. Согласен. Хитрожопость — это не самое плохое качество для лоцмана, которому придется маневрировать между мелями и лавировать в набегающих течениях. Гарпун выбрал по-настоящему мудрое решение. Он хлопнул по столу рукой, самым наглым образом взял кувшин, отпил большой глоток и на весь зал известил:

— Клянуть глубинным румблом: если я прибью это парня, то морские течения мне этого не простят! — и самым наглым образом показал на меня. Затем, отхлебнув ещё раз, протянул мне напиток.

— Значит, не будем биться пока голова не отвалиться? — поддержал я игру.

— Тебе она понадобиться, когда я буду тебе путь указывать, чтобы нашу посудину не сожрали морские звери и не разбить на рифах. Должен же я за такое веселье платить? Готов зайти к тебе на борт!

Оставалось только мысленно похвалить лоцмана за изворотливость. Я его мог вырубить уже десяток раз, но специально этого не делал, а продолжал бить пощёчины, размышляя, что бы такого сотворить с целью и мужика на борт затащить, и самооценку ему не ронять. Искренне порадовался, что он сам решил проблему этого дурацкого и затянувшегося поединка.

Дальше все пили, горланили песни, щипали баб за всякие места, устраивали стихийные схватки на оплеухах, буровили пьяные истории тем, кто попался под руку, или просто валялись под столами и в проходах. Приходилось ходить крайне осторожно и переступать через храпящие тела, которые можно было встретить во всех уголках заведения. Время проводили замечательно!

В нашем номере Склизкая устроила мне выволочку, что я влез в мордобой, а потом полночи утешала, обкладывая распухшую рожу примочками и страстно любя.

К обеду следующего дня пришёл заспанный морской волк с синеющими гематомами на лице.

— Всех собрал. После вчерашнего к нам народ повалил, пришлось отказывать лишним, — заявил Шторм, глядя на меня опухшей рожей.

— А морда не треснула?

— Уже без личной проверки, — заулыбался морской волк.

Потом к нам подтянулся Гарпун. С ним, помимо пяти вчерашних парней, на борт пришло ещё трое, один из которых — Восходящий. Помимо лоцманских функций он стал старпомом, и мы хотели обсудить все нюансы на берегу, сидя в номере, и по возможности без посторонних ушей.

— Ах тыж пузырь глубоководный! Почему ты не сказал, что ты Восходящий? — искренне возмутился Гарпун на появившуюся у меня скрижаль и объяснение Шторма, что гвоздь у меня — в голове.

— Ты мне показал гвоздь, а я сказал, что всё честно. Знай, что я Восходящий, ты бы всё равно не мог отказаться, — парировал я возмущение лоцмана.