Курсант. На Берлин (СИ) - Барчук Павел. Страница 7

— Но господин полковник, в номере живут люди… — Жалобно продолжал блеять бедолага Олав.

— Значит прямо сейчас иди и пересели их в другой. Скажи, испортилась канализация, закончилась вода, наступил конец света. Что угодно. Мне все равно. Пока я и мой спутник отобедаем в ресторане, номер должен быть пуст, чист и подготовлен.

— В ресторане⁈ — Несчастного финна аж зашатало из стороны в сторону.

Он посмотрел не меня, потом на начальника сыскной полиции, потом снова на меня. Лицо администратора вытянулось и выглядело абсолютно несчастным.

В принципе, понять человека можно. Приличная гостиница, а она не смотря на отвратительный дизайн и безвкусную обстановку, действительно приличная. И тут — я. В грязной одежде, с испачканными лицом, с вещевым мешком за плечами, в сапогах, с которых комками при каждом шаге падает грязь. Шипко прямо от души «позаботился» о моем внешнем виде.

Мы ведь, собственно говоря, по этой причине и свернули беседу, оправившись из сыскной полиции в гостиницу. Господин Риекки настолько активно изображал из себя хорошего персонажа, что сам предложил для начала искупаться, переодеться, а потом, наконец, в спокойной обстановке обсудить насущные дела.

При этом, он несколько раз выделил, что окажись, к примеру, финн в Москве с такой же историей, как у меня, его вряд ли встретили бы настолько гостеприимно. Он бы уже сидел в казематах Лубянки, умываясь кровью. Я в ответ заверил Эско, что все прекрасно понимаю и полностью с ним согласен.

Правда, думаю, у начальника сыскной полиции имелся еще один мотив, по которому он решил быстренько отправить меня в гостиницу. Господин Риекки хотел понаблюдать за возможным шпионом. Все эти трогательные воспоминания из детства, как и говорил Панасыч, убедили его очень слабо.

Естественно, без присмотра я не останусь, тут и дураку понятно. По-любому за мной будут приглядывать, причем приглядывать так, что вздохнуть будет сложно без контроля. Но меня все как раз устраивает. Я для сотрудников сыскной полиции приготовил весёленькое времяпровождение.

Эско, проследив за взглядом Олава, уставился на меня, пару секунд помолчал, а затем с громким звуком шлепнул себя ладонью по лбу.

— Вот ведь! Только что сообразил! — Выдал он по-русски. Видимо, это уже предназначалось мне.

Администратор тихонечко выдохнул, ожидая, что сейчас, наконец, господин Риекки поймёт, с человеком, выглядящим, как бомж и так же пахнущим, (а чего скрывать от меня натурально несло сырым, затхлым «ароматом»), никак нельзя запросто идти в ресторан. Помимо начальника сыскной полиции в гостинице ещё другие люди имеются. И вряд ли подобное соседство во время обеда понравится гостям.

— Мне же срочно надо уехать! — Выдал Риекки. Он снова говорил на русском. — Олав, проводи моего друга в ресторан, и пока он ждёт, приготовь ему номер.

Администратор вздрогнул, моргнул несколько раз и окончательно сдался. Он вышел из-за стойки, а затем указал мне в сторону дверей, которые вели в нужный зал.

— Пройдёмте, господин…

— Витцке. — Сказал я с достоинством. — Алексей Сергеевич Витцке.

Потом, перекинув мешок на другое плечо так, чтоб с него непременно упало несколько грязных листьев, двинулся ко входу в ресторан.

Господин Риекки решил сразу, без прелюдий, приступить к изучению моей персоны. Ну, что ж. Так даже лучше. Порадую человека своими личными «заготовками».

Глава третья

Я следую народной мудрости, хочешь спрятать –положи на виду

Конечно, мы с Шипко не обговаривали детали того, как я буду вести себя, оказавшись в Хельсинки. И, думаю, если бы товарищ сержант госбезопасности находился сейчас рядом, пару подзатыльников мне бы светили неизбежно. За тот сценарий, который на этот вечер я приготовил начальнику сыскной полиции. Наивный финский мужчина думает, будто чрезвычайно умен. Три раза ха-ха.

Он и близко не знает, на что способен человек, чье детство прошло в 90-е, юность в нулевые, а взрослая жизнь строилась во время развитого капитализма. Тем более, человек, чей отец активно занимался бизнесом в особо крупных масштабах. Не раз и не два я бывал в качестве юриста на его переговорах. А уж сколько всяких мутных, интересных схем мы провернули…

Тем более сейчас я не связан территориальными рамками секретной школы и за моей спиной не ошивается куча всяких чекистов. Я вообще в Европе, черт побери! Да и Панасыч, сам того не понимая, дал мне полный карт-бланш, заявив, что главное — результат. А уж как он будет достигнут… Победителей не судят.

— Твоя задача — направить Риекки в нужную сторону. Он должен очень сильно захотеть вывести немцев на тебя. Или тебя на немцев. Как угодно. Устроить вам встречу или организовать твою отправку в Берлин.

— Хорошо. Что я должен сделать?

— Делай, что хочешь, Алексей, хоть на голове стой, хоть колесом по всему Хельсинки ходи. В данном случае я даю тебе свободу действий. Главное — они должны поверить. Все. Сначала Риекки, а потом — Генрих Мюллер. Нам нужен выход на гестапо. Именно эта организация ведет преследование инакомыслящих и недовольных. Именно гестапо отслеживает противников власти Адольфа Гитлера. Главный его инструмент — карательная политика. И нам это очень, очень на руку. Ты должен оказаться внутри змеиного клубка, Алексей. В самом его центре. Мюллер, как понимаешь, это — первый этап. Через него мы получим второго, крайне интересного для нас человека — Генриха Гиммлера, рейхсфюрера СС. Надеюсь, теперь ты понимаешь, почему для столь серьёзного задания выбрали именно тебя и твою группу. Стандартным, обычным вариантом вряд ли удастся подобраться к этим людям близко.

Шипко, с которым мы в момент этого разговора уже привычно находились в отдельном учебном классе, подошёл к преподавательскому столу, взял из стопки папок самую толстую и бросил ее прямо мне под нос.

Перед отъездом из школы, в течение почти недели, мы оставались с ним вдвоём, без Подкидыша с Бернесом. Чекист активно вбивал в мою голову необходимую информацию о высокопоставленных чинах Третьего Рейха. Видимо, Ваньке и Марку столь глубокие знания не пригодятся. Поэтому их Панасыч отправлял в барак.

— Ты должен знать о каждом из этих фашистов все. Все! Начиная от марки любимых сигарет и заканчивая именем очередной любовницы. Ты должен выучить и запомнить каждую букву их личных дел. — Твердил Шипко, словно заведённый.

Естественно, что-то я знал и без уроков Панасыча. Все-таки, Мюллер, Гиммлер, Борман, Геббельс — эти фамилии даже школьник назовет без запинки. Имею в виду, школьник, живущий на восемьдесят лет вперёд.

Однако Панасычу, что вполне понятно, я своей осведомлённости не показывал. Настоящий Алёша Реутов никак не может обладать информацией о фашистских бонзах. Соответственно, я просто внимательно слушал, читал, изучал.

Да и потом, школьная программа, фильмы или книги — это все не то. А вот подробные личные дела, собранные советской разведкой — вполне нужная вещь. Надо отдать должное, постарались чекисты на славу.

— Мюллер…

Панасыч ткнул пальцем в папку которую только что положил передо мной. Помолчал пару минут, а потом начал говорить. Причём, говорил, не глядя в дело, которое я сразу же открыл. То есть все сведения о врагах хранились в его голове. Мощно. Ничего не скажешь.

— После трёхгодичного обучения в 1917 году записался добровольцем в армию. Обучался военному делу в Мюнхене, Аугсбурге и Нойштадте. Получил распределение в качестве ученика лётчика. В 1918 году был отправлен на Западный фронт. Амбициозен. По мнению многих даже слишком. С юности отличался желанием привлечь к себе внимание. Он самостоятельно совершил налёт на Париж и был награждён Железным крестом I степени. После прихода национал-социалистов к власти Генрих Мюллер служил под руководством Рейнхарда Гейдриха, который на данный момент заправляет всем гестапо.

— Подождите… — Перебил я Панасыча, собираясь сказать, что вообще-то гестапо как раз руководил Мюллер, но вовремя заткнулся.