Тихоня (СИ) - Бэк Дж. Л.. Страница 49

Я должна сказать спасибо, но слова застревают в горле.

— Тебе есть что сказать? — подсказывает он, и теперь в его голосе ярость и огонь, по сравнению с тем холодным жжением, которое было, когда он разговаривал со Стюартом.

С трудом сглатываю и смотрю на свои поношенные ботинки.

— Не совсем. — Даже я слышу в них угрюмые нотки. Черт. Вздыхаю. — Я и представить не могла, что он так поступит. Он казался милым.

Дрю хватает меня за руку и притягивает ближе, затем протягивает другую руку и обхватывает мое горло, достаточно крепко, чтобы привлечь мое внимание, но не настолько, чтобы напугать.

— Тебе вообще не следовало быть с ним. Ты принадлежишь мне.

— Ты все продолжаешь повторять это, — хриплю я. — И еще ты сбиваешь меня с толку. Ты представил все так, будто я твоя девушка, когда разговаривал с ним. И на днях ты назвал меня так в присутствии своего друга футболиста. Но постоянно обращаешься со мной как с дерьмом. И что, черт возьми, я должна думать?

Его пальцы пульсируют, словно он хочет сжать их крепче.

— Мы можем обсудить это позже. Прямо сейчас у нас есть более важные дела. И не думай, что я так просто оставлю без внимания тот маленький инцидент с бочкой. Этот вечер еще не успеет закончиться, а у тебя уже будут болеть несколько дырочек от наказания.

Он наклоняется ко мне. Теперь он так близко, что его губы почти соприкасаются с моими. В нос проникает запах влажной кожи и мяты.

— И, может быть, если будешь хорошей тихоней, я позволю тебе кончить, пока буду пользоваться тобой.

Глава 21

ДРЮ

Она тянет меня за руку, как будто у нее есть хоть какой-то шанс избавиться от моей хватки, от раскаленной ярости, сжигающей меня изнутри. Как она смеет подвергать себя такой опасности? Я чуть не фыркаю в ответ на ее оправдания, что он хороший парень. Все выглядят милыми, пока не снимут пару слоев. Все это иллюзия.

Крепче сжимаю ее плечо и тащу за собой сквозь толпу студентов. Солнце село около часа назад, и темнота выманила на улицу еще больше людей.

Когда она вырывается, я резко останавливаюсь, разворачиваюсь, хватаю ее сзади за шею и притягиваю к себе.

— Прекрати, черт возьми, сопротивляться и бороться со мной, или я сделаю тебе больно.

Ее глаза расширяются… Это из-за моего тона или из-за чего-то другого?

Она заикается.

— Я… я просто… хочу знать, куда мы идем.

Я стискиваю зубы, чтобы не закричать ей в лицо или, что еще хуже, не поставить ее на колени прямо здесь, на глазах у всех. Мое терпение по отношению к ней настолько на исходе, что с таким же успехом его могло и не быть вовсе. Внутри меня бушует война. Инстинктивное желание заявить на нее права по-настоящему и дать каждому тупице в этом университете понять, что она официально моя, угрожает поглотить меня. Вместе с желанием убить этого ублюдка за то, что он подсыпал ей в напиток наркотики для изнасилования. Что, если бы я не успел? Могу только представить, как нахожу ее безвольно лежащее тело. В сознании разрастается образ, подливая бензин в бушующий огонь, поглощающий меня.

— А не все ли, нахрен, равно, куда мы едем?

— Нет, но я… мне жаль.

Ее извинения, если их можно так назвать, отзываются болью в каждой клеточке моего тела. Крепче сжимаю ее руку и грубо тяну вперед. Она спотыкается, но я не замедляю шага. Не могу, не сейчас, когда во мне все еще кипит гнев. Мы останавливаемся у очереди на колесо обозрения. Это первое, что пришло мне в голову, когда я подумал о месте, где мог бы на минутку спрятаться ото всех. Место, где я могу немного посидеть и подышать свежим воздухом, чтобы унять ярость. К счастью, всем этим заправляет один из футболистов. Я узнаю в нем Нэша Уинтропа. Машу ему, и он кивает в ответ. Я бы вообще пропустил очередь, но у него и так уже полное колесо пассажиров.

Возможно, это плохая идея.

Мне хочется все ломать, швырять, крушить и кричать. Видеть, как этот кусок дерьма прикасается к ней, улыбаясь. Прикасается к тому, что принадлежит мне. Потребность в обладании ею росла с каждой секундой, когда я видел их вместе. Эта мысль еще больше распаляет мой гнев, пока я не протягиваю руку, и инстинкт не берет верх. Я хватаю ее сзади за шею. Ее крошечное тельце прижимается к моему, и я зажмуриваюсь. От нее даже пахнет им и дешевым пивом, которым он ее угощал. Черт, хочу сорвать это платье с ее тела и отдать ей свою рубашку, просто чтобы заменить запах. Знаю, это иррационально и глупо — хотеть наказать ее, но между парнями вроде Стюарта, и такими парнями, как я, есть огромная разница. Я никогда не причинял вреда Бел. Я никогда не делал ничего с намерением изнасиловать ее. Возможно, это было связано с сомнительным согласием, но я не накачивала ее наркотиками, и у нее всегда была возможность сказать "нет".

— Дрю, прекрати. Ты делаешь мне больно, — скулит она, пытаясь вырваться.

Как бы мне ни хотелось свернуть ее прелестную шейку, я не могу. Мысль о том, чтобы сломать ее, о том, как тепло покидает ее тело, заставляет холодный орган в моей груди заныть. Но это не значит, что я оставлю ее безнаказанной. Есть и другие способы причинить кому-то боль.

— Я чувствую себя по-настоящему чертовым убийцей, цветочек. Ты этого хочешь? Поэтому пришла с ним сюда сегодня вечером? Чтобы посмотреть, как далеко ты сможешь меня завести? Хочешь, чтобы я убил его? Не искушай меня, потому что я сделаю это, просто чтобы доказать свою гребаную правоту. — Говорю сквозь стиснутые зубы, вглядываясь в ее лицо в форме сердечка. Реальность такова, что это вполне может стать его судьбой. Я еще не решил, сделаю это или нет.

— Не принимай решения, о которых будешь сожалеть, и не проливай ради меня кровь. Я не стою чужой жизни.

Как она не может понять, что стоит этого и многого другого? Возможно, все началось с Охоты, но с того момента, как я сделал ее своей добычей, она стала моей. Неважно, что он не знал, потому что она знала. То, что я сделал с этой сволочью, является прямым следствием ее действий.

Колесо делает еще пару кругов, а затем Нэш замедляет ход, выпуская посетителей из кабинок. На это уходит целая вечность, но, когда приходит время забираться, мой пыл немного угасает. Я практически волоку Бел вверх по ступенькам и запихиваю ее в кабинку.

Как только выпускаю ее из своих объятий, она сразу же убегает, стараясь держаться как можно дальше, что не так уж и сложно, учитывая размеры кабинки. Она круглая и достаточно большая, чтобы вместить как минимум четырех человек. Я плюхаюсь на скамейку и, схватив ее за обнаженное бедро, притягиваю к себе. Она поднимает на меня глаза, и я вижу в них легкий страх, но за этим скрывается что-то еще. Что-то порочное и темное, что-то, что говорит со мной на одном языке.

— Я вижу в твоих красивых зеленых глазах лишь страх, или там есть что-то еще? Тебя возбуждает то, что я сделал?

— Не все сводится к сексу.

Колесо снова движется.

— Нет, ты права. Не все сводится к сексу, но так уж случилось, что я предпочитаю использовать его в отношении тебя. Так скажи мне, цветочек, ты такая же развратная, как и я? Потому что, несмотря на то, что ты кажешься испуганной, что-то подсказывает мне, что ты немного любопытна и тебя очень заводит насилие.

— Насилие меня не заводит. Ты психопат, Дрю.

Я смеюсь.

— Спасибо, Док, — поддразниваю я, — но ты не сказала ничего такого, чего бы я не знал, и, может быть, насилие тебя и не заводит, но заводит мысль о том, что тебя схватят, и беспомощность от того, что ты в моей власти. Мысль о том, что я буду делать с тобой все, что захочу, пока ты будешь умолять меня остановиться, зная, что я этого не сделаю.

Я запускаю пальцы между ее бедер, и с ее губ срывается тихий стон. Ей не нужно ничего говорить. Я уже знаю правду.

— Ничего страшного, если ты стесняешься признаться в этом. Я не стану тебя осуждать. Это даже может быть нашим маленьким секретом. — Я раздвигаю ее бедра. — Пришло время обсудить эту дурацкую версию свидания, на которое ты ходила, и мне нужно, чтобы ты была честна со мной. Иначе это может плохо для тебя закончиться.