Кодекс Крови. Книга ХIII (СИ) - Борзых М.. Страница 51

«Да, ладно, эльфы, что ли?» — изумилась Ольга и принялась пристально разглядывать уши Жерома, почему-то расстроившись, что те у него нормального человеческого вида.

М-да, Ольгу мне ещё учиться и учиться понимать, мало того, что женщина, так ещё и с памятью за три жизни.

— А использование магических артефактов? Оно разрешено? — уточнила эмпатка.

— Не все и не везде. Чем дальше от леса, тем вероятней встретить бытовые артефакты.

— А как же вы выстояли во времена революции? — невольно вырвалось у меня. Я вспомнил бронированные машины — сплав магии и технологий. Против такой техники с копьями или луками наперевес не попрёшь.

— Лес уберёг, — пожал плечами Жером. — Год осады, и республиканцам попросту надоело сидеть без дела. Но всё же из соображений безопасности и гостеприимства я не могу отобрать у вас все артефакты, а потому жить вам придётся на границе земель в гостевом домике.

Поездка в Лимузенский лес заняла около трёх часов на не самой комфортабельной карете, которую периодически трясло на колдобинах. Тэймэй под конец уже мысленно сожалела, что решила поехать со мной. Она то и дело отпивала из своей фляги, пополняя силы.

«К хорошему привыкаешь быстро, — горестно вздыхала она. — Не родить бы раньше времени от такой тряски».

«Обратно перемещу тебя порталом на дирижабль. Обещаю!» — успокаивал я жену.

А мы тем временем въезжали в поместье рода Шен дю Лимузен. Зелёные просторы полей резко обрывались, упираясь в стену вековых дубов. Даже сейчас в самом начале весны кроны деревьев уже пестрели молодыми листочками. Сразу видно, вотчина магов природы. Вот только Ольга не разделяла моих восторгов.

«С лесом что-то не так, — предупредила меня эмпатка. — Он как будто болен. Ему больно».

Я нахмурился. Карета плавно остановилась, буквально на пару метров пересекая границу земель природников, у небольшого двухэтажного особняка с резными перилами, небольшой крытой верандой мансардным этажом.

На ступенях нас встречала тонкая, словно тростинка, женщина с пепельными волосами и блеклыми безжизненными глазами. Она была одета в дорогое платье, имела соответствующие статусу украшения, но ни единая эмоция не выдавала в ней радушную хозяйку.

«Кому-то явно не повезло с женой», — подумалось мне мимолётом, пока я протягивал руку супруге и помогал выбираться из кареты. Тэймэй слегка покачнулась, опираясь на мою ладонь, и с облегчением выдохнула. Выглядела она бледной.

— Есть ли у вас лекарь? — обратился я к Жерому. — Не могли бы вы пригласить его к нам, осмотреть супругу. Она в положении.

От самой обычной, казалось бы, просьбы бывший граф нахмурился. Здесь не нужно было обладать эмпатией, чтобы почувствовать его едва сдерживаемую горечь. А его супруга и вовсе скривилась, закрывая ладонью рот, а после рванула куда-то в лес со всех ног.

«*** — выругалась Ольга. — Тэймэй опасно здесь находиться».

Эмпатка среагировала на секунду быстрее, чем я. Ведь она считала чистые эмоции Жерома и его супруги, в то время как мне необходимо было сперва получить каплю их крови и потратить какое-то время на просмотр памяти.

«У его жены за пятнадцать лет случилось семь выкидышей! Семь! Уж не знаю, кого они прогневили, но такая месть… Ублюдки!»

Я приказал кровникам заехать на территорию земель природников на трициклах. И мне плевать было, что это как-то не соотносится с мировоззрением хозяев дубравы. Пока я не разберусь с происходящим, моя жена не будет находиться в опасности.

Коротко передав наш молчаливый разговор с Ольгой Тэймэй, я попросил её отъехать с кровниками от поместья на некоторое расстояние, а дальше я открою портал домой, чтобы она не скучала на дирижабле. Та без скандалов и истерик согласилась. Сборы заняли меньше пяти минут, пока кровники перегружали вещи Тэймэй и покинули территорию дубравы. Жером только хмурился, видя столь поспешные сборы, но вмешиваться не стал. Ему хватало и своих семерых нерождённых детей, чтобы нести ответственность ещё и за смерть чужих.

— Вашей супруге стало плохо? — всё же решился уточнить маг природы, когда пыль от трициклов на дороге успела опасть.

— Пожалуй, она вернётся на дирижабль, пока мы не разберёмся, что тут у вас происходит.

Глава 23

Мы расположились с Жеромом внутри гостевого домика, пока его слуги отправились за сбежавшей хозяйкой поместья.

Природник чувствовал себя не в своей тарелке. С одной стороны, слишком провокативно мы повели себя на его землях, демонстративно выказав недоверие его гостеприимству. С другой стороны, он в нас нуждался и потому засунул собственный гонор глубоко в задницу и планировал просить нас о помощи.

На Ольгу Жером поглядывал не то с опаской, не то со скепсисом. Он уже пару раз порывался начать разговор, но всё никак не решался.

— Граф, позвольте я, — осторожно завела разговор Ольга, искусно манипулируя его эмоциями и посылая ему волны умиротворения и спокойствия. — Откровенность на откровенность. Я — эмпат, и очень сильный. Я прекрасно понимаю чувства вашей супруги и ваши в том числе. Но ещё я отчётливо чувствую, что ваш лес болен. Вернее, даже не только лес, а вся земля. Она ослаблена, как и вы. Поэтому просто расскажите всё, как есть. Пусть доверия к нам вы не испытываете, но ситуация с вашей супругой приобрела для меня черты личного характера, и я в любом случае попробую разобраться и помочь. Что же до графа Комарина, поверьте, его возможности значительно превышают мои по многим параметрам. Поэтому только от вас зависит, какие отношения у вас выстроятся: как с мифической тёмной тварью или как с взаимовыгодным партнёром.

Лимузен, собираясь с мыслями, молчал ещё минут пять, в течение которых Ольга налила нам вина, причём не пошевелил даже пальцем. Бутылка сама избавилась от пробки и разлила напиток по бокалам. Подумав, Жерому Ольга налила коньяк и так же передала по воздуху.

Тот сперва опешил от такой самостоятельности, но спустя секунду всё же принял бокал и выпил его залпом.

— В нашем лесу растёт особый черешчатый сорт дуба, для полного «взросления» которого необходимо около полутора веков. Из такого дерева при правильном расколе и расщеплении удаётся получить материал для двух бочек. Для сравнения, возраст взросления скального дуба — чуть меньше века, а бочек из него можно получить в два раза больше, — начал сильно издалека хозяин местной дубравы.

— Но вы всё равно остаётесь востребованным поставщиком, выигрывая конкуренцию даже с ценами в два раза выше, — подтолкнула эмпатка Лимузена к продолжению рассказа.

— Всё потому, что напитки в наших бочках приобретают тончайшие оттенки корицы и гвоздики.

— А ещё вызывают у злодеев приступы удушья, — хмыкнул я, вспоминая Крысина.

— Что? — сбился с мысли Жером, нахмурившись.

— Не обращайте внимания, это из личного, — скупо улыбнулся я. — Убийца моей семьи, празднуя падение рода Комариных, выпил вина, настоянного в ваших бочках, и схлопотал жутчайшую аллергию.

— Но вы здесь, а он…

— А он отправился на перерождение, но отнюдь не из-за вашего вина. Продолжайте, пожалуйста. Простите, что перебил.

Ольга мысленно погрозила мне пальчиком, чтобы не мешал ей «колоть Лимузен». Сама же, пользуясь случаем, снова наполнила бокалы и продолжала транслировать на хозяина дубравы максимальное дружелюбие и участие.

— Как вы понимаете, наше семейное дело растянуто во времени. При вырубке одного дерева мы тут же сажаем три новых, восполняя запасы для будущих поколений рода Шен дю Лимузен. То есть я торгую наследием предков, оставляя задел для своих потомков. Но пятнадцать лет назад всё пошло наперекосяк. Вновь высаженные деревья отстают в росте. Сперва это было не сильно заметно, мы подстёгивали такие деревья магией на время возвращая в норму скорость роста, но чем больше таких деревьев становилось, тем тяжелее стало корректировать темпы роста. Сейчас у меня больше четырёх с половиной тысяч таких деревьев. Более того, ослабла защита рода, а ситуация с супругой и вовсе плачевная…