90-е: Шоу должно продолжаться 10 (СИ) - Фишер Саша. Страница 13

— В смысле, нет? — Боба развел руками.

— Боба, вам шашечки или ехать? — усмехнулся я. — Я же сказал, что мы подумаем и все организуем. И я к Колямбе заеду со всеми планами и бумагами в… скажем, в четверг следующий.

— А… — начал было Боба, но махнул рукой. — Ладно, уболтал уже, черт языкатый. Эй, Колямба, иди сюда! Ты же слышал, что Вован говорил?

Боба приобнял Колямбу и перенаправил в сторону бара. А я снова посмотрел на Наташу.

— Я же говорила, что Таро никогда не ошибается! — с непрошибаемой уверенностью заявила она. Будто только что не она убеждала меня, что «Фазенда» на постоянку — это чересчур.

— Конечно, все именно так, моя королева, — засмеялся я.

На самом деле, когда я раздумывал, что надо бы объяснить Наташе про концентрацию на главном и грамотное распределение ресурсов, я вдруг понял, что все не так. И что предложение Колямбы и Бобы вполне закономерное следствие из нашего успеха. И вот тут-то мне реально вспомнилась та самая карта из расклада. Про напрасный труд. Получается, что мы сейчас чуть импульсивно не отказались от честно заработанных плодов нашего же успеха. Вместо того, чтобы посмотреть на все чуть под другим углом. Это ясно, что с каждым днем дел и занятий будет прибавляться. И что каждый раз будет казаться, что новое дело важнее предыдущего. И вопрос о том, что «Фазенда» становится обременительной, у нас уже вставал. Но это точно не значит, что нужно от нее отказываться. Тут нужно другое решение. Я еще точно не сформулировал, какое именно, но идеи кое-какие появились.

— Все получится, — подмигнул я.

— Зуб на сало? — прищурилась Наташа.

— Как два пальца об асфальт, как сказал бы Боба, — заверил я. — Пойдем оценивать третью пару.

— Стоп! Не пойдет! — Ирина помахала ладонью перед объективом и уперла руки в бока. — Паша, ты нормальный вообще? Ты про историю несчастной любви рассказываешь, что еще за хиханьки в камеру?

— А зачем она меня смешит? — огрызнулся Паша и прыснул, спрятав лицо в ладонях.

— Между прочим, это вызов твоему профессионализму, — невозмутимо сказала Наташа. — Или ты думаешь, что когда в рекламе будешь сниматься, на тебя километры пленки будут тратить? На эти твои «гы-гы-гы, покупайте гантели, сотворите себя, бу-га-га!»

— Все равно, пусть она отойдет, — Паша поднял голову, лицо его было красным. — Стас, Ирина, ну скажите ей!

— Пойдем, — я ухватил Наташу за руку и потащил к бару, — Видишь, у них тут драматический момент.

— Драматический, ага, — фыркнула Наташа.

Этому Паше натурально не повезло. Бывают любимчики босса, а тут Наташа что-то закусилась.

— Макс, набулькай нам чего-нибудь безалкогольного, — попросил я. — От алкогольного наша Наташа, боюсь, сломается.

— Да, просто водички будет нормально, — вздохнула Наташа и облокотилась локтями на стойку. — Блин, ну я не-мо-гу уже! Почему он такой тупой? Вот ты понимаешь, что он тупой, Велиал? Зачем Ирка с ним носится?

— Наташ, ты босс, — я развел руками. — Если он тебя так бесит, то просто выгони его. И забудь.

— Я не могу, — Наташа взяла со стойки стакан. — Я понимаю, что это будет несправедливо.

— То есть, я все правильно сделал, что тебя увел? — усмехнулся я. — Слушай, Наташ, что с тобой такое происходит? Ты ведешь себя странно.

Очень странно было применять слово «странно» к поведению Наташи. Но тут было именно оно.

— Да, — сказала Наташа и сделала еще один глоток. — Слушай, Велиал, можно я тебе пожалуюсь?

— Валяй, — я подмигнул. — Ты же знаешь, я всегда готов подставить дружеское плечо. Или жилетку, если таковая нужна.

— Я запуталась, — глаза Наташи стали серьезными. — И сейчас уже думаю, что может мне вообще не нужно даже думать про замужество никакое. Мне кажется, я от этого тупею.

— Неинформативно, — сказал я. — Разверни свою мысль.

— Как все было, — Наташа шумно выдохнула и посмотрела на носки своих туфель. — Вова ко мне приходит и говорит: «Или с тобой, или ни с кем!» Привез мне полный багажник шмоток, прикинь? И цветы еще дарит. Дурацкие какие-то, правда, я даже названия их не знаю. А я его когда вижу, я как будто забываю, как разговаривать. Лицевой паралич, как когда я пыталась по-французски с настоящим французом разговаривать. У меня так крышу снесло, что я подумала, что вот оно, настоящее. Как в книгах пишут, любовное безумие. Ну и когда он сказал, что мы поженимся, я сразу согласилась.

— Звучит отлично, как по мне, — кивнул я.

— Ничего подобного, — вздохнула Наташа. — Ты дальше слушай. В общем, этот Паша дурацкий… Нас с ним в детском саду дразнили женихом и невестой. Я про это помнила, но не думала, что это тот самый Паша. Пока он мне не сказал про кабинки с клубничкой и хрюшкой по соседству. И я вспомнила. И у меня опять снесло крышу. И вот сейчас я думаю, что может насчет замужества я поторопилась.

— А что, Паша предлагает тебе за него замуж выйти? — спросил я.

— Нет-нет, нафиг! — Наташа замотала головой так, что волосы хлестнули ее по щекам. — Он тупой, я совсем даже не про это подумала. Просто… Просто если я выйду замуж, то это же будет означать, что это насовсем, да? Клятва, пока смерть не разлучит нас, и все такое. Но прикинь, вот выйду я замуж за Вову. А на следующий день встречу какого-нибудь Сережу. И у меня снесет крышу. Но, получается, будет нельзя же, да? У меня же теперь будет один единственный и неповторимый муж, а остальные как бы должны перестать существовать, да? Или печать в паспорте меня от этого крышесноса защитит, и я никогда больше ничего похожего не почувствую?

— Я тебя обожаю, Наташ, — я улыбнулся и покачал головой.

— Сарказм? — прищурилась Наташа.

— Ничуть, — я обнял ее за плечи. — Мне просто нравятся твои рассуждения.

— А мне не нравится, что я тупею, — насупилась Наташа. — Я теперь будто все время только и думаю про эту свою свадьбу, потом про этого Пашу и наш детсадовский роман. А потом опять про свадьбу. Мысли носятся по голове, как белки друг за другом, и ни для чего остального не хватает места.

— Это нормально, — сказал я.

— Мне не нравится, — Наташа помотала головой.

— А по-моему, твоя свадьба — это прикольное приключение, — сказал я. — Устроим из него безумное чаепитие на крыше, например.

— На крыше? — брови Наташи взлетели вверх.

— Раз у тебя сносит крышу, значит на крыше и надо праздновать, — глубокомысленно заявил я.

— Хм… — Наташа снова подперла подбородок рукой. — Когда ты говоришь, все как будто так легко становится. На крыше… Ой, песня моя любимая играет!

На сцене «Цеппелины» заиграли кавер чего-то очень знакомого. Заслышав медляк, публика перед сценой моментально распалась на пары. Рядом с прилавком «Африки» возникла какая-то возня. В полумраке было не очень понятно, что там… Кажется, кто-то пытается залезть на стол.

— Ой, она что раздевается? — прыснула Наташа. — Так это у нас теперь еще и стриптиз-бар?

От блузки Жанна Андреевна избавилась еще до того, как забралась на свой бывший прилавок. Залезть туда ей помогли кучкующиеся вокруг реднеки. Они же радостно аплодировали и выкрикивали комплименты. Ну, то есть как, комплименты? Очень немногословное и не очень приличное одобрение.

Дамочка выгибалась, игриво покачивала бедрами, поглаживала себя ладонями, встряхивала волосами и бросала на всех призывные взгляды.

— Это же наша спонсорша! — Наташа посмотрела на меня.

— Ага, — кивнул я, наблюдая за танцем со смешанным чувством беспокойства и испанского стыда.

— Так может ее надо спасать уже? — предложила Наташа.

— Пожалуй, — согласился я.

Мы синхронно встали и направились к эпицентру движа, к которому уже потихоньку стягивался народ.

— Жанна Андреевна, у вас все хорошо? — полюбопытствовал я, оттеснив плечом одного из реднеков, особо ретивого, который все норовил запрыгнуть на стол к нашей спонсорше или хотя бы потрогать ее за всякие выпуклые места.

— Ой, Володенька! — Жанна Андреевна всплеснула руками и покачнулась. Расстегнутый лифчик уже болтался только на одном плече. — Такое у вас замечательное мероприятие! И люди такие добрые, я прямо растаяла!