Выбор королевского дознавателя - Муратова Ульяна. Страница 9

– Ну так у вас всё сгорело. Купите себе что-нибудь, – отмахнулся он. – Если этого будет мало, я добавлю, совершенно без понятия, сколько стоят женские вещи. У нас с вами остался только один необговорённый вопрос. Аливетта. Мне действительно нужно знать, где она может быть.

Я понимала, что гайрон пытался меня подкупить, пусть и очень дорого. Но предать Алю не могла. И соврать не могла. Собрав всё мужество в кулак и сдавив в нём жадность, я ссыпала жемчужины обратно дознавателю в руку и сказала:

– Я ничего добровольно про Алю вам не расскажу. Не просите. И деньги заберите.

Жемчужинки помельче прилипли к повлажневшей ладони, и мне было почти больно их стряхивать.

– Виола, вы удивительная девушка. Не надо мне возвращать эти деньги, – вернул он жемчужины обратно. – А вашей Аливетте я не наврежу. Хотите, поклянусь? Я просто должен убедиться, что она в безопасности. Это вопрос государственной важности, понимаете?

Я понимала. Но не могла. Никак не могла решать за неё и предать тоже не могла. Алю я знаю четыре года, а этого расчудесного гайрона с полными карманами доблонов – меньше суток.

– Простите. Не могу… – прошептала я, опуская голову, хотя и верила ему.

Не походил он ни на мерзавца, ни на равнодушного гада. Таких, пусть и женского рода, я перевидала достаточно. Других директриса в приют не брала. Кроме зайты Адейтасу́ны, пожалуй. Меня вдруг осенило.

– Нужно найти зайту Адейтасуну, – как всегда с трудом выговорила я её фамилию.

И почему нельзя на законодательном уровне как-то урегулировать степень сложности имени и фамилии учителя? Особенно для младших классов. Помнится, эту душевную девушку малышки только Дай-суну и называли.

– Зайтан Аршес, это наша воспитательница, она ушла из приюта примерно четыре года назад, как раз перед тем, как Аливетта появилась. Она была очень добрая и отзывчивая, но проработала у нас мало, всего пару месяцев. Директриса её возненавидела. Зайта Адейтасуна очень ругалась на качество еды, да и руководству не боялась возразить. Она была совсем молодая, кажется, только академию закончила, и к нам её направили по рекомендации. Знаете какая хорошая была? Когда гроза случалась, она спала в детской, чтобы малышки не боялись. И сказки читала перед сном. Даже мы из средней группы приходили послушать. А потом нам сказали, что она уволилась и уехала. И даже не попрощалась. Мы тогда все очень долго плакали. Она ведь не могла просто так уехать! – я вскочила на ноги и заметалась по крошечной комнате, натыкаясь на кровати. – А что если её похитили?! Она говорила, что сама воспитывалась в этом приюте, но ещё при другой директрисе. И специально направление сюда выбила! Она очень детей любила. И разрешала нам по имени себя называть. Ято́ра.

– А какой у неё был магический дар?

– Да средний. Что же это получается? С ней тоже что-то сделали, потому что она сирота и искать её никто не стал бы? Они её убили? – ужаснулась я. – И Фальту?

– Мы пока ничего не знаем. Ни про других воспитанниц, ни про воспитательниц. Те, кто остался в приюте, знали не более вашего. В королевской канцелярии документов по приюту подозрительно мало, мне уже прислали стопку, но времени их просмотреть пока не было.

– Я вам помогу! – замерла я возле кровати, сжимая в руке жемчужины. – Мы вместе всё прочитаем и выясним. Я спала в обед и даже есть не хочу. Пойдёмте, чего же мы сидим, нужно действовать!

– Вы и не сидите, – флегматично заметил дознаватель, сплетая аркан портала. – Мой временный кабинет оборудован в гостинице. Пойдёмте, зайта Виола, будем ловить мерзавцев на сытый желудок.

Выдержка из протокола допроса повара приюта «Утешение», зайтаны Эрге́лы Лапу́рры

Допрос проводил 25/15/6973 королевский дознаватель Аршес Э́ррагер с применением зелья правды в присутствии писаря Идазка́рия Берди́на.

Э: Назовите своё полное имя.

Л: Эрге́ла Эска́ль. В замужестве Лапу́рра.

Э: Где вы проживаете?

Л: Тута, на острове Айпага́рр, в селе Хье́ррия.

Э: Как давно вы работаете в приюте «Утешение»?

Л: Семь полных лет и три лаурдена.

Э: Почти восемь лет. Получается, вы заняли свою должность уже после того, как у приюта сменилось руководство в начале 6966-го года?

Л: Так. Я заступила на работу во второй лаурден шестьдесят шестого года.

Э: Какую должность вы занимали?

Л: Дак поварихой была.

Э: И что входило в ваши обязанности?

Л: Ну дак харчи готовить. Следить, чтоб в кухне было чисто, да котелки все отмыты. Это старши́е делали. Как поедят – идут и моют. И вся недолга.

Э: Скажите, как вы оцениваете питание, которое дети получали?

Л: Ну нормальное. Никто с голоду не сдох. Ели, значит – нормальное питание-то.

Э: Скажите, как быстро вы начали воровать продукты с кухни после вступления в должность?

Л: (натужный кашель).

Э: Как быстро вы начали воровать продукты и сколько вы выносили?

Л: Директриса, зайта Нарра́сти, мне сразу приказала продукты, шо раньше привозили, менять на те, шо поплоше. Их привозили позже. Корона оплачивала поставщикам, те везли сюда продукты, а мы потом их меняли с деревенскими. А некоторые поставщики потом деньги получали за одно, а нам привозили другое. И разницу с зайтой Нарра́сти они делили. Разве я тут причём? Мне из чего дали, я то и готовила.

Э: А с кухни продукты вы выносили?

Л: Да. Выносила! Ну да что им – как саранча, всё одно сожрут, а у меня семья!

Э: Какое жалование вы получали за работу?

Л: Десять эскудов в месяц.

Э: А на сколько денег воровали продуктов?

Л: (натужный кашель).

Э: Отвечайте, зайтана Лапурра.

Л: Когда как, какой-то месяц на пять эскудов, какой-то и на двадцать.

Э: И куда вы эти продукты девали?

Л: Дак селянам продавала подешевше. Скотину кормила.

Э: Сами не ели?

Л: Дак там такое привозили, куда ж есть-то? Масло прогорклое, ройс лежалый, весь жучками изъеденный, рыба гнилая.

Э: Но вы даже эту еду у детей забирали?

Л: А я что? Им-то всё равно, что есть!

Э: Нет, зайтана Лапурра. Им не всё равно. И мне не всё равно. За свои преступления вы закончите свою жизнь в кандалах.

Л: Это не я! Это всё зайта Наррасти. Разве ж я б одна-то посмела? Говорят, что прежняя директриса драла и в хвост, и в рог за воровство-то. А эта – нет. Дык она и виновата, значит!

Э: Как интересно. То есть виноваты не вы, что воровали, а она, что попустительствовала?

Л: Истинно так! Вот вам знамение Святой Амы Истас! (истово осеняет себя святым знамением).

Э: Знаете, у гайронов другое божество. Так что Ама Истас мне не указ. А ваша дальнейшая судьба зависит только от того, сумеете вы мне быть полезной или нет. Сможете вспомнить что-то такое, что поможет мне изловить зайту Наррасти – назначат вам наказание на срок преступления. Не сможете – будете до конца жизни на каторге гнить. А там, знаете ли, кормят ещё хуже, чем в приюте «Утешение».

Л: Помилуйте! Откуда мне знать-то? Зайта Наррасти всегда в себе. Разве что зайту Иза́ки привечала и заместительницу свою, зайтану Суге́ю. А мне чего? Да я их порой и не видела днями. Я что – пришла, приготовила, проследила, чтоб чисто было, да ушла. Я ж на кухне только и обреталась.

Э: Может, вы разговоры какие-то слышали или детали подмечали?

Л: Ой, да что там разговоры эти. Не любили они работу свою, всё ждали, когда дело кончится. Проэктом они приют кликали.

Э: А родные места? Кто-то упоминал, где родился? Где вырос?

Л: Изаки с югов, это точно. Уж не знаю, откудова именно, но с югов. Наррасти вроде б аберрийка. А Сугея – молчунья такая, слова не вытянешь. Уж про неё я точно ничего не скажу.