Грешный (СИ) - Тимофеев Владимир. Страница 27

Я подошёл поближе.

Пирамида. Опять пирамида. Как же они надоели со своими дурацкими пирамидами. Как будто других фигур не хватает на этом грёбанном Западном континенте. Шарик какой-нибудь, например, для своих магических накопителей попробовали бы использовать. Или, скажем, большой многогранник, как в Ривии…

Здешняя пирамида представляла собой гигантский кристалл, имела квадратное основание с размером ребра примерно полметра и столько же в высоту. Она лежала… или стояла, или даже покоилась (фиг знает, как правильно) на каменном постаменте, выступающем прямо из пола, словно здоровый пень, на который можно присесть или складывать всякую мелочь: запчасти, инструменты и принадлежности.

Хранительница подняла руку и осторожно, словно бы гладя, провела пальцами по боковой грани артефакта-кристалла. По поверхности пирамиды прокатилась цветовая волна, строго по «радуге», от красно-багрового до фиолетового. Не удивлюсь, кстати, если она и до рентгеновской части спектра дошла, а возможно, и выше.

— Камень вечного времени, — благоговейно выдохнула Фарьяна. — Ты тоже должна коснуться его. Отдать ему часть своей силы… Или забрать, если она на исходе… Камень поймёт. Он видит…

«Хочет проверить, — мелькнуло в мозгу. — Посмотреть, как отреагирует на меня артефакт».

Голос хранительницы звучал теперь гораздо увереннее и без надрыва, как десятью секундами ранее. Видимо, пирамида и впрямь отдавала силу своим адептам… А у других забирала. Чтобы, типа, баланс сохранить. Интересно, скольких тут высушили до донышка и кем они были, «которым не повезло»? Наверняка ведь какие-нибудь отступники или, к примеру, пленные мольфранские маги. Стандартная практика для всякого общества. Своим — всё, для чужих — закон, каким бы он ни был, пусть даже совсем людоедским.

Сейчас, впрочем, здешняя жрица чужого во мне не видит. И, значит, явной опасности нет. Тем более что и взять-то с меня особенно нечего. Я не маг, маг-энергии во мне ноль без палочки. Так что, скорее всего, это обычная процедура. Простая проверка лояльности и искренности намерений.

Я протянул к пирамиде руку и коснулся прозрачной поверхности.

Артефакт не отреагировал.

Фарьяна удивлённо вскинула брови.

Я мысленно хмыкнул и попробовал вытянуть из гигантского накопителя хоть каплю энергии. До Алины мне, ясен пень, было далеко в этом плане, но, в конце концов, почему бы и не попробовать? Иммунный я всё-таки или нет?

Через пару секунд пирамида наконец-то проснулась. То место, куда я ткнул пальцем, засветилось оранжевым. Затем ярко-красным. Артефакт явно сопротивлялся попытке отнять у него накопленное. Почти как живой разумный.

Бороться с ним я не стал. И даже, наоборот, решил подыграть — позволил чужой маг-энергии сработать в обратную сторону, наподобие пылесоса. Ведь в моём виртуальном кармане хранился камень Байаль — такой же источник силы, как и эта ущербная пирамида. Причём, как я уже понял, он был на порядок вместительнее.

Мысль поделиться «своей» энергией со здешним кристаллом показалась мне достаточно интересной. Риск был оправдан. Канал связи между Байалем и Камнем вечного времени я мог разорвать в любую секунду. А вот что не мог — это отказаться от появившейся внезапно возможности выяснить, что же, в конце концов, представляет собой главная ценность Ларанты.

По ниточке, протянувшейся между Байалем и пирамидой, потекла маг-энергия. Через пару секунд я понял, что ошибался только в оценке ёмкости здешнего камня. В этом плане он оказался сравнимым с осколком драконьего средоточия. Миллиарды ячеек памяти закручивались в спирали внутри лежащего на постаменте кристалла. Они не только хранили энергию-силу и сжимали её во времени, чтобы вместилось побольше — они ещё и запоминали бывших владельцев, хранили в себе триллионы бит информации о «что, где, куда, откуда и для чего». Кто создал этот кристалл — неизвестно. Но местные жрицы им пользовались не более, чем на сотую долю его настоящих возможностей.

Контакт с камнем я разорвал, когда тот попытался помимо энергии вытянуть из меня информацию. Обо мне, о моих способностях, о том источнике, что делился с ним силой…

От того места, где я касался пальцем кристалла, расходились круги ярко-зелёного цвета.

— Щедро, — кивнула Фарьяна. — Ты дала ему больше, чем он рассчитывал.

— Это хорошо или плохо? — взглянул я на жрицу.

— Для меня и сестёр, наверное, хорошо, — пожала она плечами. — Больше силы, больше возможностей, больше визитов сюда, легче восстановление. Мы ведь не часто заходим в Святилище. Даже за простое открытие врат мы должны отдавать часть души, а вернуть её полностью не всегда удается… Но у тебя, я смотрю… — смерила она меня испытующим взглядом, — силы много. Столько я даже у членов Советов не видела. Ну, разве что у верховной и королевы.

Я помрачнел и нервно дёрнул плечом. Специально. Чтобы дать повод для размышлений.

Расчёт оказался верным. Фарьяна сразу подобрала́сь, нахмурилась…

— В столице что-то серьёзное? Снова мольфранцы? Нам надо усилить охрану?

— Поздно что-то усиливать, да и бессмысленно, — изобразил я тяжёлый вздох. — Послание, с которым я прибыла… Короче, ты угадала. Случилось серьёзное, и у нас теперь новая королева. Вот.

— Новая королева⁈ — округлила глаза хранительница. — А что же случилось со старой?

— Она погибла.

— Погибла⁈ Надеюсь, ты шутишь!

Я помотал головой:

— Нет. Не шучу. Ирсайя, на самом деле, погибла. Прямо на празднике, в своей ложе на главной арене. Убийца — мольфранский наёмник. Он тоже убит, соучастники пойманы, их ждёт суровое наказание, но… — развёл я руками, — саму королеву этим не воскресить.

Фарьяна молчала секунд пятнадцать. Опершись на постамент, она смотрела невидящим взглядом на переливающуюся всеми цветами радуги магическую пирамиду.

— Кто? — глухо спросила она, поведя ладонью возле лица, как будто бы избавляясь от наваждения.

— Кто за этим стоял? — уточнил я на всякий случай.

— Нет. Кто теперь королева?

— Не знаю.

— Что значит не знаю? — удивилась хранительница.

— Совет должен был состояться позавчера. Я была в это время в дороге, и я торопилась. Во время безвластия может случиться всё что угодно, поэтому мне поручили как можно скорее передать тебе эту весть. Ведь как только Совет изберёт королеву, он всем составом прибудет сюда — приносить клятву верности новой властительнице Ларанты. К этому дню всё должно быть готово, и чтобы без всяких сюрпризов.

— А почему с этой вестью послали тебя? — поинтересовалась Фарьяна с подозрением в голосе. — Старший королевский экзекутор совсем не та должность, какая подходит гонцу.

Я усмехнулся:

— Причины две, и они очевидны. Первая: ты сама же отметила, что у меня много силы. Той, что слабее, ты могла бы и не поверить. Вторая: священный зверь. Пока я одна во всём королевстве умею им управлять. А зверь — это скорость и безопасность. Вот потому-то Совет и послал меня. Для гарантии.

Фарьяна кивнула:

— Понятно. Кого изберут королевой, ты… уже знаешь?

— Предполагаю. Пять против трёх, что Дамиру, верховную жрицу Совета, — припомнил я разговор в ротонде.

— Дамиру. Так я и думала, — скривилась, словно от боли, хранительница. — Это она послала тебя?

Я покачал головой:

— Меня отправил Совет. И я, как и ты, совсем не в восторге, что королевой Ларанты станет Дамира.

— Не в восторге? — прищурилась жрица. — И у тебя есть план, как этого избежать?

— Избежать не получится. Но вот исправить ошибку… — я пристально посмотрел на Фарьяну и замолчал. Пусть дальше сама додумывает.

Хранительница наморщила лоб, потёрла виски…

— Верховную дважды прокатывали на Совете, — пробормотала она, как будто в задумчивости. — Первый раз, когда королевой выбрали Сирту. Второй, когда трон перешёл к Ирсайе, её единственной дочери. И та, и другая умерли не своей смертью.

— Намекаешь, Дамира была причастна?

— Возможно. А возможно, и нет. Уверена только в одном. В обоих случаях не обошлось без мольфаров. Мольфранским магам нужна война. Причём, развязать её должны не они, а мы. И Дамира для такой миссии — лучшая кандидатура. Она ненавидит чужих. Она ненавидит тех, кто им потакает. Она считает, что Камень вечного времени должен питаться лишь силой чужих и отступников. А взять их в нужном количестве можно лишь на войне.