Грешный (СИ) - Тимофеев Владимир. Страница 31

Получить подобную инфу можно было бы и от местных, лучше всего от самих носительниц здешней магии, но только, боюсь, никакая из жриц разговаривать со мной бы не стала даже под принуждением. А если б и стала, наверняка постаралась бы обмануть.

Поэтому лучшим выходом я посчитал опять, как и три недели назад, разговорить на эту тему Гурсана. И даже если сам он знает об этом мало, то подсказать, к кому из его ларантийских друзей обратиться, наверное, сможет. Торговцы, они такие — ценных партнёров находят в любой среде, были бы деньги и перспектива, а дальше, возможно, и до гешефта дойдёт — чем чёрт не шутит…

Мои новые планы Малыша не слишком порадовали, но возражать он не стал — принял, как есть, и пообещал, что лезть на рожон не будет. По крайней мере, до той поры, пока я его об этом не попрошу… Ну, или в том случае, если всё вдруг пойдёт вразнос и ему просто придётся вмешаться без всякой просьбы. А наблюдать за торговцами он будет со всей осторожностью, держась от дороги подальше, чтобы его случайно не обнаружили.

На том, собственно, и порешили. Единственное, что я попросил у него напоследок — это быстро домчать-довезти меня до той точки на тракте, где я мог бы спокойно, без лишних глаз и ушей дождаться ползущего по той же дороге обоза.

Нужное место мы отыскали минут за сорок. Оно находилось в трёх с половиной лигах от «точки старта». Дорога здесь делала поворот, а на лесной опушке имелась поляна, окаймлённая ручейком и достаточная по размерам, чтобы разместить на ней небольшой караван. Самое то для привала, что хорошо подтверждалось следами от старых кострищ и десятком проплешин, оставшихся после копыт и колёс.

Свой костерок я разжёг поближе к ручью и обустроил всё так, словно провёл на этой стоянке целую ночь.

Ждать, когда из-за поворота появятся первые телеги-фургоны, пришлось почти два часа. Всё-таки скорость гружёного древесиной обоза не шла ни в какое сравнение со скоростью мчащегося по лесу тигрокота. За это время я успел освежевать заячью тушку (оставленную мне Малышом) и приготовить из неё неплохое жаркое.

Не отреагировать на растекающиеся по округе «шашлычные» ароматы гурсановские охранники, ясен пень, не могли. Так что вместо повозок первыми из-за поворота показались трое конных дозорных. Увидев меня, двое на всякий пожарный взяли наизготовку луки, а третий пришпорил коня и подъехал прямо к костру.

— Мастер Краум? — удивлённо вскинул он брови.

— Он самый, — отсалютовал я ему обглоданной костью…

Спустя пять минут стоянка заполнилась лошадьми, людьми и повозками. А ещё через пять минут к моему костерку подошёл наконец сам Гурса́н. С кувшином вина между прочим и парочкой чарок.

Не спрашивая приглашения, он уселся передо мной, разлил по чаркам вино, получил от меня хрустящую поджаренной корочкой заячью ногу и коротко бросил:

— Рассказывай!..

Наша беседа длилась около получаса. Любопытно, но факт. За это время никто к нам не подошёл, не обратился к хозяину каравана с каким-то вопросом и, вообще, вокруг нас как будто возникла незримая сфера, диаметром метров десять, которую все старательно обходили и даже прислушиваться, о чём говорят эти двое, не рисковали.

А поговорить нам и вправду было о чём.

Купец выдавал последние слухи и новости, что слышал и видел сам и о чём говорили другие.

Я рассказывал о своих «приключениях» в Витаграде и ко́пях.

Не всё, разумеется, и немного не так, как это происходило на самом деле.

Его интерес был понятен. О том, что случилось в столице, на торжище узнали через три дня. Специальный гонец привёз печальные вести и обращение Совета Ларанты к подданным королевства.

Смысл обращения сводился к тому, что на празднике в Витаграде разразилась трагедия. По недосмотру служителей Большого Ристалища, выпущенный на арену священный зверь «тхаа» смог вырваться из загона, из-за возникшей после этого суматохи случился пожар, и в этом пожаре погибли два с лишним десятка высокопоставленных посетителей, включая властительницу Ларанты — королеву Ирсайю.

Это официально.

А неофициально все местные передавали друг другу слухи. Шёпотом и нервно оглядываясь. Что, мол, это не просто несчастный случай и что пожар на Большой арене организовали лазутчики из Мольфрана. Что, мол, они тайно проникли в Ларанту около года назад, стакнулись в королевстве с теми, кто был недоволен политикой нынешнего Совета, и их конечной целью было не просто убийство Ирсайи, но ещё и уничтожение всех жриц Совета, хаос во власти и паралич управления. И что, мол, сразу же после этого должно было состояться вторжение с севера. Что, мол, десятки тысяч злобных мольфаров уже давно стоят на границе и ждут лишь сигнала…

Что ж, чего-то похожего я как раз ожидал.

Пока новую королеву не выбрали (а как оказалось, её и вправду ещё не выбрали, а выбрали только местоблюстительницу — верховную жрицу Дамиру), информацию о случившемся следовало подавать постепенно и лучше всего в виде слухов, чтобы, когда придёт время, лишних вопросов у населения не возникало.

Собственно, из-за этого Гурса́ну, хочешь не хочешь, пришлось свернуть всю торговлю на торжище и двинуться обратно в Мольфран раньше срока. Местные с каждым днём смотрели на него и его людей всё более и более косо. Поэтому, прикинув все «за» и «против», владелец торговой артели решил больше не ловить журавлей в небесах, а удовольствоваться теми синицам, что и так уже успели наторговать.

Тем не менее, одного «журавля», как не преминул похвастаться собеседник, он всё же поймал и даже пообещал показать. Но чуть попозже, когда улягутся хлопоты с размещением и будут выставлены посты и дозоры…

«Ситуация, сам понимаешь, неоднозначная, — сообщил он, нахмурившись. — От здешних сейчас можно ждать любую подляну. Сам говорил…»

О «подлянке» от местных я ему, в самом деле, рассказывал. Правда, не о реальной, когда меня чуть не казнили, а о той, что придумал по ходу.

Из Витаграда я в этом рассказе уехал, не задержавшись, поскольку нашёл себе проводника. И в посёлок, где располагались копи и Храм, прибыл спустя пять дней. Однако уже через сутки на копи примчался посланец, сообщивший, что королеву убили и что в этом преступлении подозревают какого-то чужеземца. Хранительница Святилища разбираться в деталях не стала и без лишних раздумий приказала арестовать единственного чужестранца в посёлке — меня…

— И как же ты выбрался? — поинтересовался заинтригованный таким поворотом Гурсан.

— Ты не поверишь, но я узнал об этом приказе раньше, чем за мною пришли, — подмигнул я купцу. — Такое случается, если в дело…

— Замешана женщина? — понимающе усмехнулся торговец.

Я хмыкнул и отхлебнул из третьей по счёту чарки:

— Ты угадал. Ларантийские женщины — это что-то, — сказал и довольно причмокнул. — Снял на ночь угол у одной вдовушки, и… это была лучшая ночь в моей жизни.

— А я тебе говорил! — расхохотался Гурсан.

— Всё правильно. Говорил. Короче, это она меня предупредила насчёт ареста, вывела из посёлка в лес, показала тайную тропку и снабдила припасами. Жаль, лошади у неё не нашлось, я лишние двое суток не потерял бы. Но это не страшно. Главное, что тюрьмы избежал, а дальше… — я сделал вид, что задумался. — В общем, прибился к одной ватаге из местных (тоже на север шли), так и добрался досюда. Надеялся встретить какой-нибудь караван из Мольфрана. Деньги у меня есть, за место могу заплатить.

— Деньги есть, говоришь? — торговец окинул меня испытующим взглядом. — Ладно. Я понял. Найдём тебе место…

Расспрашивать Гурсана о жрицах и их способности «растворять в себе» пирамидки сапбри я пока что не стал, отложил на потом. В том, что это «потом» состоится, не сомневался. До границы с Мольфраном было не менее пяти суток караванного хода. Хватит и на обычное «потрепаться», и на то, чтобы выяснить что-то действительно важное.

Покидать с караваном Ларанту без «Ока демона» я не планировал. По словам хранительницы Фарьяны, погибшая королева спрятала «Око» недалеко от границы, так что потратить время на его поиски представлялось гораздо меньшей проблемой, чем возвратиться пустым в Ганшанхайн и попытаться вызволить свою спутницу из лап Пирапалуса грубой силой.