Грешный (СИ) - Тимофеев Владимир. Страница 51

Вот только вмешаться не мог. Мешал тот зазор, что присутствовал между двумя временны́ми потоками — их и моим. Пусть совсем небольшой, но чтобы преодолеть его, ни знаний, ни сил мне пока не хватало. А чтобы пробиться через иммунность, не хватало, как бы смешно это ни звучало, обычного времени.

Битва Ирсайи с Дамирой не походила ни на одну из виденных раньше. Они не рубились мечами, не швырялись друг в друга огнешарами и копьями праха, не состязались в умении пользоваться могучими артефактами и боевыми плетениями. Они «всего лишь» мерились силой, волей её применять и способностью контролировать.

Пространство между двумя чародейками бесновалось морем энергии. Словно два урагана, два шторма, два мощнейших торнадо сталкивались посередине и пытались отбросить, выдавить, поглотить своего соперника и уничтожить того, кто за ним стоял. Яркие протуберанцы, выстреливающие из бушующей «плазмы» ворохом искр, бились в защитную сферу и стекали по ней пылающими ручейками.

Призрачная полупрозрачная «плёнка», похожая на замутнённое с годами стекло, испещрённая многочисленными подпалинами, выщербленная вмятинами и царапинами, отделяла обеих сражающихся от остальных слоями спрессованного магией времени. Или, скорее, безвременья. И я шаг за шагом, миллиметр за миллиметр, столетие за столетием пробивался через неё, туда, где схлестнулись насмерть сильнейшие жрицы Ларанты — верховная и королева.

Зачем мне хотелось вмешаться в их схватку?

Да я просто не собирался пускать всё на самотёк. Ведь до этой секунды мне даже в мыслях не приходило, что Ир меня так подставит. Что она может позволить себе ввязаться в драку с Дамирой один на один, рискуя погибнуть и из-за этого не исполнить, что обещала.

Нет, я конечно мог бы попробовать отыскать «Око демона» самостоятельно, поскольку был теперь в курсе: оно где-то здесь, в этом зале. Вот только такие поиски, я боюсь, могли затянуться надолго, и вовсе не факт, что они завершились бы так как надо.

Цинично, а что поделаешь? Ведь у меня была цель: спасти от смерти Алину. Но для этого требовалось, чтобы в нынешней схватке победила Ирсайя. Ну, или чтобы она, как минимум, выжила и успела исполнить обещанное. И никакие иные исходы, кто бы что бы ни думал, меня сейчас не устраивали.

Кризис в магической схватке настал, когда я пробился в защитную «плёнку» примерно на полглубины. Огонь, где стояла Ирсайя, вдруг засиял сильнее, и то «цунами», которое то вздымалось, то опадало посередине между соперницами, стало мало-помалу сдвигаться в сторону «чёрной». Сперва достаточно медленно, почти незаметно, но с каждой секундой всё зримее и всё неуклоннее.

Плотное облако маг-энергии, окружающее Дамиру, в какой-то момент вдруг начало колыхаться, подёргиваться, вскрываться прорехами, которые пусть сразу же и затягивались, но из-за этого кокон энергии истончался и, чтобы сохранить прежнюю плотность, предсказуемо съёживался.

А затем верховная закричала. Громко и страшно. И хотя я не понял и четверти (сквозь плёнку защиты до меня доносились лишь отголоски), но даже услышанного хватило, чтобы понять: она знает, что проиграла, что ей приходит конец, но сейчас она сделает так, что наслаждаться победой будет попросту некому.

Хрен знает, что задумала «чёрная», но мне это нифига не понравилось, и я принялся ещё активнее вгрызаться в защитную сферу.

Защита исчезла внезапно. Лопнула с громким хлопком, как воздушный шарик, налетевший на что-то острое. И этим острым был вовсе не я.

Защиту разнесло изнутри. То магическое «цунами», что, преодолевая встречный напор, ползло от Ирсайи к Дамире, вдруг резко рвануло вперёд, словно бы перехлестнув наконец через невидимую плотину или же просто разрушив шлюзы.

Секунда, и там, где стояла верховная, полыхнула ярчайшая вспышка — если б глаза закрыть не успел, то точно ослеп бы. А ещё через миг я едва не оглох от ударившей по ушам воздушной волны.

Когда пламя опало, а пыль рассеялась, на месте Дамиры лежала лишь горсточка пепла. Иссиня-чёрного, как антрацит. Или как сажа в камине.

И эта сажа… текла. Расплывалась по мраморным плитам сначала пятном, потом лужицей, затем тонкими ниточками-ручейками… Которых становилось всё больше, и сами они становились всё гуще, длиннее, извилистее… Как корни у сорняка или змеи на голове у Медузы Горгоны… Щупальца гигантского кракена, коим вечно пугают первоходов-матросов на кораблях, пустившихся в океанское плавание…

Я смотрел на них, не отрываясь, словно заворожённый. И все, кто был в зале, делали то же самое. Тупо смотрели на растущие, как на дрожжах, пятна-щупальца и ничего не предпринимали. А те всё росли и росли, тянулись в разные стороны, расползались по полу, захватывая всё бо́льшую и бо́льшую площадь.

Один из отростков коснулся моего сапога и… внезапно отпрянул, словно бы от ожога. В то же мгновение меня будто холодной водой окатило, возвращая сознание в норму.

— Все вон! Оно убивает! Бегите! — заорал я, поняв, что случилось.

Мой голос на замерших в ступоре жриц и бойцов подействовал, как противошоковое.

Иммунность, итить-колотить, а не комаришка чихнул!

— Уходим! Скорее! — принялась раздавать команды очухавшаяся первой Фарьяна. — Последнее проклятие жрицы! Его не остановить! — крикнула она мне, указывая на Ирсайю.

Королева, стоявшая к сопернице ближе всех, была вся с головы до ног опутана чёрными нитями. Сказать, что мне самому в этот миг потребовалось антишоковое, значит, ничего не сказать.

«Малыш!!!»

Тигрокот успел первым. Метнулся к Ирсайе, но тут же отпрыгнул назад, болезненно мявкнув.

Что интересно, нити из «сажи» на него не переходили, но что щипались-кусались — это на сто процентов. Видимо, его природная магия умела сопротивляться проклятию, но уничтожить его не могла.

«Давай к двери! Следи, чтобы никто не входил! А я тут уж как-нибудь сам…»

Я проскользил по мрамору к заключённой в нитяной кокон женщине и удовлетворённо отметил: чернота на полу в тех местах, где я «наследил», исчезает — сворачивается и словно бы истлевает.

Увы, повторить тот же трюк с королевой не вышло. Истлевающие после моего касания нити восстанавливались практически сразу и даже в большем объёме, почти как отрубленные головы у Змея Горынча или, скажем, Лернейской гидры… Однако именно эта ассоциация — с гидрой — помогла мне понять, что делать.

Древнегреческий полубог, как мне помнилось, прижигал её шеи огнём. Здешняя «гидра» голов не имела, зато шей — дофига и больше, и то место, откуда они вырастали, мне было известно.

Горку чёрного пепла, оставшуюся после Дамиры, я топтал сапогами почти полминуты. Пепел хрустел под подошвами и сопротивлялся как мог, но я оказался сильнее. Участок пола всё же очистился от источника магической «сажи» и больше не восстанавливался. Вместе с ним перестали расти и щупальца-нити, успевшие к этому времени покрыть своей сетью около четверти зала.

Чтобы их уничтожить, мне понадобилось минут десять. Сначала я просто скользил по ним, как по льду, потом долго вышагивал туда и сюда, выискивая пропущенные места и топча их ногами, затем просто ползал по полу и давил, как клопов, прячущиеся между прожилками мрамора тёмные пятнышки…

Пока я занимался очисткой тронного зала от последствий «последнего проклятия жрицы», Малыш следил за моими действиями от закрытых дверей и снабжал меня информацией от Фарьяны. Та, как я понял, посылала ему мыслеобразы прямо сквозь стену, а он отправлял их мне. Бо́льшая часть этих сведений касалась «проклятия»: что оно из себя представляет и как с ним боролись раньше.

Боролись с ним, если верить хранительнице, как с эпидемией в Средних веках. То есть, сначала устраивали «карантин» — намертво забивали все окна и двери в доме, куда проникла зараза. Затем дожидались, пока все там не перемрут, и сжигали всё к чёртовой матери вместе со скарбом и домашней скотиной. И лишь после этого, если кто-нибудь всё-таки выживал, начинали прикидывать: «А может быть, сто́ило как-нибудь по-другому?..»