Грешный (СИ) - Тимофеев Владимир. Страница 8

Трофейный арбалет решил не использовать. Рядом с убитым нашёлся лук и колчан со стрелами. А это и скорострельность, бо́льшая на порядок, и подозрение, что это, возможно, я торговца прикончил, пусть даже случайно, ни у кого не возникнет…

Расстреливать атакующих в спину, да ещё и с пригорка, оказалось занятием предельно простым. Почти как на стрельбище. Мне понадобилось всего десять стрел, чтобы число размахивающих мечами разбойников сократилось наполовину. Оставшиеся стали, конечно, что-то подозревать, но предпринять контрмеры уже не смогли. Спереди на них навалились почуявшие перелом в сражении караванщики, сзади не позволял нормально вздохнуть невидимый лучник.

Спустя полминуты всё было кончено. Два с лишним десятка трупов — вот, собственно, всё, что осталось от бандитской ватаги, решившей попробовать на зубок «беззащитных» купцов. У последних потери, конечно, тоже имелись (трое погибших и четверо раненых), но они, безусловно, не шли ни в какое сравнение с потерями уничтоженного противника. В живых у разбойников остался лишь обладатель создающего иллюзии артефакта. Именно его я представил купцам для допроса, когда всё закончилось.

— Я — мастер Гурса́н, — представился глава караванщиков. — Хозяин торгового дома «Гурсан и племянники».

— Мастер Краум, любитель попутешествовать, — представился я в ответ. — А это, — кивнул на пленного, — один из двоих, что командовали разбойниками.

— Ругрой⁈ — удивлённо воззрился на «мага» купец.

Пленный молчал, опустив голову. Гурсан смотрел на него секунд пять и, не дождавшись ответа, вновь повернулся ко мне:

— А кто был второй? Вы сказали: их было двое.

— Второй там, — кивнул я себе за спину. — Только он дохлый. В кустах с арбалетом сидел, а этот, — указал я на выжившего, — его прикрывал.

— Проверить кусты! — приказал глава каравана нарисовавшемуся рядом помощнику. — Найдёте убитого, тащите его сюда…

Труп арбалетчика швырнули к ногам Гурсана через минуту.

— Трагла убили из этого, — помощник передал хозяину арбалет и указал на убитого последним торговца, уложенного на бровке отдельно от остальных.

Гурсан повертел в руках арбалет, затем сунул его обратно помощнику и, повернувшись к стоящему на коленях пленному, ткнул в него пальцем:

— Повесить!

— Дядя! Дядя Гурсан! Прости! — завопил тот. — Злые духи попутали! Я искуплю, отслужу! Дя-а-дя-а-а…

Купец отвернулся, его лицо исказила гримаса, но изменять решение он не стал. Лишь быстро взглянул на меня и глухо проговорил:

— Сегодня торговый дом изменил название. Теперь он называется просто «Гурсан»…

До деревни мы ехали вместе. Узнав, что я безлошадный, Гурсан предложил мне место в своей повозке. За тридцать минут пути он успел рассказать о том, что случилось на самом деле и кто были эти разбойники.

В деревне Старые Дворики, куда мы стремились, располагалось сразу четыре постоялых двора. В одном из них господина Гурсана должны были дожидаться двое племянников — Драш и Ругрой — с основной частью обоза: одиннадцатью повозками и полусотней охранников и возничих.

Ещё один племянник — Трагл — сопровождал дядю, и именно его убили сегодня из арбалета. То, что налёт организовали Драш и Ругрой, для купца стало шоком, но внешне он этого не показывал. Чего ему это стоило, я мог только догадываться. Обоим он доверял, как себе, но… жадность оказалась сильнее. Желание самим стать владельцами торгового дома и избавиться от босса и конкурента сыграло с этими двумя злую шутку. А попытка списать нападение на каких-то левых разбойников только усугубила вину и усилила наказание…

Гурсан говорил мне об этом «буднично», без лишних эмоций, но по тому, как дёргался при этом его кадык и потели виски, я понимал: это всего лишь маска. Торговец пытался держать лицо, и я ему не мешал.

Хотя ситуация, конечно, стандартная. И банальная до невозможности. Но для меня в ней имелась определённая выгода. Ведь если верить Гурсану, он регулярно водил караваны в Ларанту. Нынешний — не исключение. А мне надо было в Ларанту. Очень надо в Ларанту. И желательно, чтобы легально. Поэтому я и слушал купца, как заправский психотерапевт. И события не форсировал. Он должен был сам догадаться, на кого можно положиться, когда предали самые близкие.

— Почему вы, когда вас атаковали, не использовали артефакты? — спросил я, когда торговец взял паузу, чтобы перевести дух. — Они ж у вас есть, не может не быть.

— В том-то и дело, что нет, — дёрнул щекой собеседник. — В Ларанту не пропускают мольфаров и не разрешают ввозить сделанные мольфарами артефакты. Причём, любые, а не только их накопители-пирамидки.

— Надо же, — покачал я сочувственно головой. — Не знал о таком. Думал, что для торговцев делают исключение.

— Не делают, — криво усмехнулся купец. — Они ни для кого исключений не делают. В этом-то и проблема…

В деревне я остановился на том же постоялом дворе, где расположился Гурса́н.

Цены кусались. Полтора рашта за ночь, полрашта за завтрак.

В дела караванщика пока что не лез. Минимум, до утра он будет занят по самую маковку.

Я не ошибся. Хозяин торгового дома освободился только к утру. Он отыскал меня прямо в обеденном зале, ничтоже сумняшеся плюхнулся за мой стол и сразу же взял быка за рога:

— Господин Краум, вы говорили, что тоже хотите попасть в Ларанту?

— Да, говорил, — отставил я в сторону кружку. — Хочу побывать в их Святилище, там, где у них ќопи.

— Отлично! — потёр руки торговец. — Тогда у меня для вас предложение…

Договорились мы быстро. Условия были простыми. Гурса́н даёт мне место в своём караване, я помогаю с охраной. Как минимум, до границы с Ларантой. Дальше на моё усмотрение. Все знали: в пределах Зелёного королевства разбойники по лесу не шастают, на дорогах не озоруют — всех извели в стародавние времена, а новые не уродились. Тем не менее, после границы я мог продолжать свой путь вместе с Гурса́ном и его людьми, благо, что их маршрут проходил мимо Витаграда и только потом сворачивал к западу, к главному ларантийскому торжищу, где можно с хорошей прибылью продать заграничный товар и прикупить местный, пользующийся огромным спросом в Мольфране.

— Будем брать дерево шау́, — пояснил мне купец. — Для него сейчас самый сезон, цены в Мольфране растут, хотелось бы не упустить.

— А сапбри? — проявил я осведомлённость в вопросе.

— Взял бы, да только невыгодно, — пожал плечами Гурса́н.

— Невыгодно? Почему?

— Не отдадут их сейчас по нормальной цене, вот и не выгодно. Добыча последние пять недель сократилась, всё идёт в Витаград, во дворец королевы. У них скоро празднества, кристаллы нужны позарез… Хотя ты и сам это сможешь увидеть, если на юг пойдёшь, на Святилище посмотреть. В это время копи практически не работают…

Что там за праздник, купец рассказал позднее. Старые Дворики мы покинули в тот же день, и на первой ночёвке хозяин торгового дома сам позвал меня разделить с ним вечернюю трапезу. Проговорили мы до полуночи и ближе к концу разговора полностью перешли на «ты».

— Вот, что бы я точно купил в Ларанте, — мечтательно проговорил Гурса́н напоследок, — так это женщину-ларантийку, а лучше трёх-четырёх. Одну бы оставил себе, других подарил друзьям.

— Они так высоко у вас ценятся? — вскинул я бровь.

— Увидишь любую, сразу поймёшь, почему, — посулил купец.

— А если окажется жрицей?

— Свят-свят! — замахал руками Гурса́н. — Связываться со жрицами, а тем более возжелать их я даже врагу не пожелаю. О таком, если только обмолвишься, сразу, считай, покойник. Жрицы в Ларанте неприкосновенны. Продают же, как правило, или рабынь (и то неохотно), или преступниц каких-нибудь, я точно не знаю.

— Не приводилось ещё покупать? — догадался я.

— Увы, — развёл руками торговец…

Вообще, как я понял, в дополнительной охране себя и своих товаров Гурса́н не нуждался — вооружённых бойцов в караване хватало. А вот в чём он реально нуждался, так это в попутчике-собеседнике. Ранее незнакомом, от которого точно не ждёшь неприятностей и, что ещё важнее, с которым вскоре расстанешься и, скорее всего, никогда больше не увидишь.