Бесстрашный (СИ) - Тимофеев Владимир. Страница 7

Захват этой машинерии означал для защитников города многое. Не меньшее, чем уничтожение командной верхушки осаждающей армии и нарушение управления.

В трёхстах шагах справа от нас стояла пыль и гремел бой. Панцирники моей «музы-богини», сцепившись с большим отрядом имперской пехоты, не дали последним прийти на помощь своему командованию и штабу. Рей я отсюда не видел, но знал: она бьётся вместе со всеми, на равных. Труднее всего мне сейчас было заставить себя не скомандовать освободившимся штурмовикам двинуться вниз, направо, туда, где сражалась Рейна…

Слева от разгромленной ставки противника, на примерно такой же дистанции, вовсю ржали кони, слышался по́свист стрел, топот копыт и яростные крики сражающихся. Именно там, по нашему плану, решалось, получится выполнить всё, что задумано, или не получится. А Рейна… она сама мне сказала: «Делай, что должно, а обо мне не волнуйся. Моя удача со мной. Всё будет хорошо. Не оглядывайся…»

Скомандовав штурмовым группам выдвигаться на новый рубеж и уже сделав шаг влево, я всё же не выдержал и оглянулся. Или мне показалось, или над головами сражающихся и вправду взметнулся дракончик, полупрозрачный, видимый только «избранным». На сердце неожиданно ёкнуло, но сразу же отпустило. Глаза моргнули, внезапно появившийся над полем боя дракончик так же внезапно исчез, будто его никогда и не было.

Я тряхнул головой и бросился вслед за бойцами. «Противомаги» снова накинули мо́рок на свои тройки, и чтобы не потерять их из виду в пылу сражения, мне следовало поторопиться…

Глава 4

Держать мо́рок над тридцатью конными оказалось неимоверно трудно. Конечно, Аршаф подозревал, что так будет, но не предполагал, что настолько. То, что идущая по правому флангу Рейна делала то же самое, только с количеством вчетверо большим, вызывало невольное восхищение. Недаром, выходит, Димир доверил ей именно правый фланг, но при этом не выделил ни одного рунного мастера.

Зато под рукой у бывшего «вора» этих специалистов-противомагов оказалась целая дюжина. Именно эти двенадцать держали иллюзию над большей частью его, Аршафа, отряда. Сто двадцать лучников — сила немалая. Вот только как их использовать в предстоящем бою, не спешивая с лошадей — ответ на этот вопрос мог дать только сам бой. То, что им предложил «старшой», показалось напарнику, как минимум, необычным. «Татарская карусель. Хоровод конных лучников», — так обозвал командор предложенную тактику нападения на левый отряд имперцев. А после ещё добавил с усмешкой: «Главное, чтобы она не превратилась по ходу в атаку бригады лёгкой кавалерии».

Что имел в виду Дим под последними сказанными словами, «вор» так и не понял. У командора частенько проскакивали в разговоре странные фразы, смысл которых становился понятным позднее… А иногда и не становился. Причём, не только сейчас, но и раньше… Давно. Ещё в прошлой жизни…

В любом случае, задачу бойцы уяснили, а вместе с ними её уяснил и Аршаф. Тактика, по крайней мере, в теории, получалась весьма необычная, но перспективная. Если, конечно, реализация не подкачает…

— Погнали! — скомандовал «вор», когда Дим со своими вышел из морока и начал атаку на холм.

Сто двадцать бойцов пришпорили лошадей и понеслись к пребывающему в замешательстве отряду гвардейцев.

Последних понять было можно. На ставку совершено нападение, долг группы прикрытия — срочно идти на помощь, но делать это без боевого приказа чревато.

Командующие этим отрядом маги были явно не готовы к подобному повороту событий.

Задержка оказалась для них роковой.

«Эскадрон», как обозвал конных лучников Дим, вылетел из-под морока всего в полусотне шагов от имперцев. Но вместо прямой атаки ушёл чуть правее и, словно бы отсекая гвардейцев от склона холма и атакованной ставки, закружил перед ними ту самую «дьявольскую карусель», про которую говорил командор.

Аршаф никогда ничего похожего не встречал. И хотя сам принимал участие в разработке плана атаки, не верил, что всё получится именно так, как задумывалось. Ведь и батальеры, и бывшие заключённые, пусть их и набирали из тех, кто хорошо владел луком и отлично держался в седле, тактику «хоровода» применяли впервые. Правда, ещё до захвата лагеря Дим через Рейну, с помощью магии разума, в которой «богиня любовной страсти» была неимоверно сильна, вбивал в память лучников основные приёмы и навыки «карусели». Теперь эти навыки и приёмы реализовывались на практике.

Сам «вор» и его тридцать конников в бой пока не вступили. Они держались чуть сзади и слева, прикрываясь иллюзией.

«Ударить, когда противник раскроется», — сказал по этому поводу Дим.

«Логично», — согласился Аршаф.

Замысел был и вправду красивый. Вооружённым копьями конникам засадной группы оставалось только дождаться, когда «карусельщики» растянут вражеский строй, и врезать имперцам по самое не балуйся.

В полном соответствии с планом, распалившиеся лучники мало-помалу вытягивали противника на себя и к холму. Они ураганом проносились перед ощетинившимся копьями строем гвардейцев и, быстро пуская по одной-две стрелы, мчались дальше, по кругу, освобождая места для следующих в «карусели» бойцов.

Командующие имперцами маги пытались достать лучников атакующими заклинаниями, но почти всякий раз натыкались на выставленную рунными мастерами защиту. Причём, сами они в эти мгновения оставляли без защиты своих, из-за чего почти непрерывно летящий в копейщиков поток оперённой смерти обязательно находил себе цель: то один, то другой имперский солдат вываливался из строя со стрелой в брюхе, в шее, в бедре…

Единственным выходом для противника, чтобы пресечь или хотя бы уменьшить потери, оставалось атаковать самому и оттеснить лучников ближе к склону, туда, где им просто не хватит места, чтобы крутить «хоровод».

Маги прокричали команды. Через секунду приказ повторили вражеские десятники. Весь имперский отряд развернулся направо, взял копья наперевес и двинулся шагом на проносящихся мимо конных.

«Бегом!» — прозвучала команда.

Копейщики перешли на бег, пытаясь одним ударом с ходу пробить и порвать конную «карусель».

— Пора! — гаркнул Аршаф затаившейся под иллюзией засадной команде.

Бойцы опустили копья и, дав коням шенкелей, рванулись к оголившим тылы имперцам.

Удар на полном скаку оказался поистине страшен. Два задних ряда были попросту сметены набравшей ход конницей. Скачущий чуть левее Аршаф, выцепив взглядом магов, угостил их с двух рук файерболом и призрачным лезвием. Переключив практически всю энергию на защиту по фронту, они ничего не смогли противопоставить чужим заклятьям. Третьего вражеского чародея «вор» прикончил мечом, рубанув им по шее и корпусу не успевшего сориентироваться противника.

Потеряв командиров-магов и получив удар в тыл, имперцы оказались зажаты в клещи и уже через полминуты их оборона рухнула. Выжившие бросились кто куда, падая под клинками и копьями конников, ловя своими телами болты и стрелы, тщетно вздымая руки в надежде на плен.

Пленных в этом бою не брали. Их просто некуда было девать.

— За мной! — скомандовал «вор», когда имперцы закончились, а «эскадрон» перегруппировался для следующей атаки.

До установленных на пригорках осадных машин оставалось четыре сотни шагов…

Пройти по лесополосе плотным строем не сумели бы, наверно, даже верховные маги. Ну, если только они не сожгли бы весь лес до состояния пепелища, где и пеньков не осталось бы.

Рейна, при всём желании, позволить себе подобное не могла. Хотя бы по той причине, что залогом успеха предстоящего боя была максимальная скрытность. Сотня одоспешенных, вооружённых разнообразнейшими колюще-режущими приспособлениями пехотинцев перемещалась среди кустов и деревьев мелкими группами, по пять-шесть бойцов, медленно и осторожно, чтобы как можно дольше не выдать себя вражеским соглядатаям.

Боевое охранение в отряде отсутствовало, необходимости в нём бывшая «богиня» не видела. А вот дозор был. Головной. Три арбалетчика во главе с Хрустом, молотобойцем с каторги. Его рекомендовал Рейне Димир, сказав, что на парня можно положиться, как на него самого.