Беркут (СИ) - Горъ Василий. Страница 65

Впрочем, получив желаемое, мужчина сделал шаг навстречу и выделил нашей компании отдельный кабинет. Причем, как чуть позже сообщила Дайна, аннулировав чью-то бронь. Несмотря на будний день, народу в ресторане было многовато, так что я обрадовался и решил, что два автографа — невеликая плата за тишину и спокойствие.

Как вскоре выяснилось, радоваться можно было не только этому — салат «Капрезе», принесенный нам официанткой в качестве комплимента от шеф-повара, оказался божественно вкусным! Ничуть не меньше гастрономического удовольствия доставила и Царская уха — уминай мы ее дома, я бы вытребовал вторую порцию и попросил Дайну готовить это блюдо почаще. А так наступил на горло своим желаниям и в следующее появление Валентины попросил передать шеф-повару, что мы в восторге от его таланта, а значит, наведаемся в «Занозу» еще не раз.

Девушка заулыбалась и радостно упорхнула из кабинета. А через пару секунд ожила гарнитура в правом ухе и сварливо проворчала:

— Сомневаюсь: администратор оказался болтливым до невозможности, и в данный момент о том, что вы с Олей приехали в Новомосковск и обедаете в «Занозе», обсуждают даже в Сети!

У меня мгновенно испортилось настроение. Пришлось принимать меры — оглядывать помещение и напоминать себе, что мы сидим не в дешевом кафе, а в дорогом ресторане, не общем зале, а в отдельном кабинете, и покой гостей охраняют волчары, а не пенсионеры или инвалиды. Да, полегчало. Но от силы на полминуты. А потом я вспомнил, что мы пришли в «Занозу» пешком, как-то уж очень ярко представил возвращение домой в толпе фанатов автоспорта и журналистов, клятвенно пообещал себе больше не выбираться в город своим ходом, повернул голову на шелест открывающейся двери и скрипнул зубами: на пороге помещения нарисовалось четверо аристократов чуть постарше меня, прикипело взглядом к моему лицу и заулыбалось!

Да, они очень уважительно извинились за вторжением, очень красиво обыграли просьбу сделать одно-единственное групповое фото со мной и Олей, сдержали слово, искренне поблагодарили и свалили максимум минуты через три, но мне захотелось овладеть телепортацией и перенестись в свой коттедж.

Или, хотя бы, забить на второе блюдо и технично свалить в туман. Но Марьяна прискакала еще до того, как я обдумал эту мысль, и принесла настолько вкусно пахнущее филе муксуна, что мы захлебнулись слюной.

Следующие четверть часа наслаждались очередным шедевром от шеф-повара и радовались размерам порций, рассчитанных на здорового мужика. А потом дверь зашелестела снова, и до меня донесся крайне недовольный пьяный рык:

— Слышь, ты, щегол-который-не-щегол! Тебя стало слишком много, так что поднимай из-за стола своих шмар и вали туда, откуда приперся…

Я разозлился, поднялся из-за стола и услышал шепот Уфимцевой:

— О, черт — это же Алексей Антонович Перепелицын, парень, который в сентябре прошлого года отбился от группы захвата криминального синдиката, специализировавшегося на обворовывании добытчиков, добыл информацию, позволившую силовикам положить конец существованию этой структуры, и был пожалован потомственным дворянством!

— Ты уверена? — спросил я, пропустил мимо ушей следующий гневный монолог «героя», выслушал утвердительный ответ и расплылся в недоброй улыбке. Потом неспешно развернулся к коллеге, отметил, что он изрядно пьян, уделил толику внимания его свите, достал телефон и набрал Шепелева.

В этот момент коллега начал угрожать значительно серьезнее и грязнее, но я дотерпел.

И, повелительным жестом заткнув оратора, обратился к юристу в полный голос:

— Герман Янович, уверен, что вам знакомы и некий Алексей Антонович Перепелицын, и глава его рода, верно?

— Да, знакомы. А что?

— Этот герой-добытчик имел наглость вломиться в отдельный кабинет ресторана «Заноза», в котором я и моя команда обедали, заявил, что меня стало слишком много, потребовал, чтобы я поднимал из-за стола своих шмар и убирался туда, откуда приперся, а потом наобещал так много чего гнусного, что до сих пор жив только потому, что дуэльный кодекс Империи запрещает убивать мертвецки пьяных скотов. Так вот, если в течение десяти минут это быдло не принесет мне и моим спутницам чрезвычайно убедительные и, что самое важное, прилюдные извинения, то я его убью…

— Кто скот и быдло⁈ Я скот и быдло⁈ Да я тебя уничтожу, ославлю на всю Империю и заставлю пожалеть о том, что родился!

— О, слышите? — криво усмехнулся я, дождался односложного ответа и продолжил прерванную мысль: — А после того, как положу это быдло на месте, заставлю сторону, нарушившую наши договоренности, об этом очень сильно пожалеть. На этом пока все. У вас десять минут. Время пошло…

В этот момент за «героем» и его свитой возникли безопасники ресторана и продемонстрировали, что получают деньги отнюдь не за массивные фигуры. Сначала вежливо, но крайне жестко потребовали, чтобы эта толпа немедленно вышла из нашего кабинета. Когда один из друзей Перепелицына вздумал их пугать гневом «всесильного деда», мигом выдернули недоумка в коридор, согнули в три погибели и «украсили» антимагическими наручниками. А потом холодно сообщили остальным, чем чревато неповиновение.

Скажу честно: впечатлился даже я. А парни спали с лица и потянулись на выход. Правда, «свита» вышла, не совершая никаких левых телодвижений, а «герой-добытчик» задержался на пороге, поймал мой взгляд и угрожающе провел пальцем по своему горлу.

Я равнодушно пожал плечами, выслушал искренние извинения седого безопасника и… попросил не отправлять эту компанию восвояси в течение девяти минут.

Мужчина лет сорока с осанкой профессионально военного едва заметно прищурился, немного поколебался и демонстративно засек время.

— Заранее большое спасибо… — благодарно кивнул я, спокойно опустился в кресло, дождался щелчка дверного замка, повернулся к недоумевающим девушкам и ехидно ухмыльнулся: — Поделиться знанием, увы, пока не могу. Но уверен, что Алексею Антоновичу вот-вот станет о-о-очень грустно…

Глава 31

14 апреля 2513 по ЕГК.

Глава рода Перепелицыных, назвавшийся Николаем Никодимовичем, набрал меня за три с половиной минуты до завершения срока ультиматума, попробовал убедить обойтись без публичного извинения и был послан лесом. Само собой, вежливо:

— Вы, кажется, забыли, что ваш внук оскорбил не кого-нибудь, а троих кавалеров Георгиевского креста и Поставщиков Двора Его Императорского Величества плюс мою ближайшую подругу. Причем не тет-а-тет, а прилюдно. Поэтому извинения Алексея Антоновича должны звучать столь убедительно, чтобы я и мои дамы просто не смогли его не простить, и чтобы даже самый пристрастный злопыхатель не смог углядеть в этих шагах навстречу умаления нашей чести!

— Он потеряет лицо…

— Он его уже потерял! — бесстрастно заявил я. — Впрочем, можете выбрать дуэль. Кстати, этот вариант устроит меня намного больше извинений. Ибо я, откровенно говоря, пребываю в бешенстве. И страшно жалею, что в свое время согласился на уговоры известных вам лиц. Кстати, если выберете вариант с извинениями, то не забудьте о вирах: об извинениях только на словах можно забыть. А документальное подтверждение останется. На этом у меня все. Дело за вами.

Перепелицын-старший скрипнул зубами и попросил дать ему еще десять минут.

Эта просьба была предсказана Дайной, так что я озвучил готовый ответ:

— С одним условием: вы убедите сотрудников службы безопасности этого ресторана не выставлять на улицу ни одного человека из свиты вашего внука: я считаю необходимым, чтобы при извинениях присутствовали и они.

Он, конечно же, согласился. Хотя, вне всякого сомнения, взбесился от моей неуступчивости. И я, спокойно сбросив вызов, услышал мрачный вздох Уфимцевой: