Смерть бродит вокруг - Леблан Морис. Страница 2

— Этого человека вы не подозреваете?

— Батиста? О, нет! Никогда!

— А кого вы могли бы подозревать?

— Никого. Слуги нам очень преданы. Они меня любят.

— В замке у вас есть друзья?

— Нет.

— Брат?

— Нет.

— Значит, защитить вас может лишь отец?

— Да, но я говорила, в каком он состоянии.

— Вы рассказывали ему о покушениях?

— Да, и жалею об этом. Наш врач, старик Геру, запретил его волновать.

— А ваша мать?

— Я ее не помню. Она умерла шестнадцать лет назад — ровно шестнадцать.

— Сколько вам тогда было?

— Чуть меньше пяти.

— Вы жили здесь?

— Нет, в Париже. Отец купил этот замок на следующий год.

— Хорошо, мадемуазель, благодарю вас, — проговорил Люпен, помолчав несколько секунд. — Пока этих сведений мне достаточно. Да и оставаться дольше вместе было бы неосмотрительно.

— Но ведь сторож скоро найдет труп собаки? А кто ее убил?

— Вы, мадемуазель, вы — защищаясь от нападения.

— Но я не ношу с собой оружия.

— Придется им поверить, что носите, — улыбаясь ответил Люпен. — Вы же застрелили пса, и только вы и могли это сделать. Впрочем, пусть думают что угодно. Главное, чтобы никто не заподозрил меня, когда я приду в замок.

— В замок? Вы хотите сюда прийти?

— Еще не знаю как, но приду. Сегодня же вечером. Повторяю: не беспокойтесь, я отвечаю за все.

Жанна, покоренная его волей, уверенностью и чистосердечием, посмотрела на него и просто сказала:

— Я спокойна.

— Все будет хорошо. До вечера, мадемуазель.

— До вечера.

Девушка ушла. Люпен, следивший за ней, пока она не скрылась за углом замка, пробормотал:

— Милое созданье! Будет жаль, если с ней приключится беда. По счастью, храбрец Арсен начеку!

Не особенно заботясь, что его могут увидеть, но все же чутко прислушиваясь, он обошел все закоулки парка, отыскал низенькую дверь, замеченную им снаружи и ведущую в огород, отодвинул засов, забрал ключ и, пройдя вдоль стены, добрался до дерева, по которому перелезал через стену. Через две минуты он уже садился на мотоциклетку.

Деревушка Мопертюи располагалась по соседству с замком. Люпен навел справки и узнал, что доктор Геру живет рядом с церковью.

Он позвонил, прошел в приемную и представился как Поль Добрейль, проживающий на улице Сюрен в Париже и присланный по поручению уголовной полиции; посему все, о чем он будет говорить, должно оставаться в тайне. Узнав из разорванного письма о происшествиях, которые угрожали жизни м-ль Дарсье, он явился на помощь девушке.

Доктор Геру, старый деревенский врач, крестный Жанны, услышав рассказ Люпена, тотчас же согласился, что происшествия неопровержимо свидетельствуют о злом умысле. Чрезвычайно взволнованный, он гостеприимно предложил Люпену остаться обедать.

Мужчины долго беседовали. Когда наступил вечер, они вместе отправились в замок.

Доктор поднялся в спальню больного, расположенную на втором этаже, и попросил разрешения пригласить своего молодого коллегу, которому он собирается вскорости передать свою практику, поскольку желает уйти на покой.

Войдя, Люпен увидел Жанну Дарсье, сидящую у изголовья отца. Она сдержала удивление и, повинуясь знаку доктора, вышла.

Врачебный осмотр происходил в присутствии Люпена. Лицо у г-на Дарсье было измождено страданиями, глаза лихорадочно блестели. В этот день он особенно жаловался на сердце. После того как врач его выслушал, больной принялся с заметной тревогой задавать вопросы о своем здоровье; казалось, каждый ответ приносит ему облегчение. Затем он заговорил о Жанне, полный убеждения, что его обманывают и что с дочерью происходили и другие несчастные случаи, о которых он не знает. Несмотря на то, что доктор все отрицал, больной выказывал беспокойство. Он желал, чтобы обо всем сообщили в полицию и чтобы та начала расследование.

Потихоньку его возбуждение стало утихать, и он задремал.

В коридоре Люпен остановил врача.

— Ну, доктор, что вы все-таки об этом думаете? Не полагаете ли вы, что болезнь господина Дарсье может быть вызвана внешней причиной?

— Что вы имеете в виду?

— Ну, предположим, некто хочет избавиться и от отца и от дочери.

Доктор Геру, казалось, был поражен таким предположением.

— В самом деле. В самом деле. Его болезнь протекает порой весьма необычно! У него почти полностью парализованы ноги, но это ведь заключительная стадия… — Доктор немного подумал и тихо продолжал: — Значит, яд… Но какой? К тому же я не вижу симптомов отравления. Хотя, надо думать… Что вы делаете? Что случилось?

В этот момент мужчины беседовали у двери в небольшую столовую второго этажа, где Жанна, пользуясь тем, что к отцу пришел врач, решила поужинать. Люпен, наблюдавший за ней через открытую дверь, увидел, что она поднесла чашку к губам и сделала несколько глотков. Он стремглав бросился к ней и схватил ее за руку.

— Что это вы пьете?

— Как что? — не понимая, переспросила девушка. — Чай.

— А почему вы сморщились, как от чего-то неприятного?

— Не знаю. Мне показалось…

— Что показалось?

— Вроде он какой-то горьковатый. Но это из-за лекарства, которое я в него налила.

— Какого лекарства?

— Я за едой всегда принимаю капли. Вы же сами прописали, верно, доктор?

— Да, — подтвердил врач, — но ведь это лекарство безвкусное. Вам это прекрасно известно, Жанна, вы принимаете его уже две недели, и только сегодня…

— И правда, — проговорила девушка, — у этих какой-то привкус… Ой, во рту горит!

Доктор Геру отпил глоток из чашки, тут же сплюнул и воскликнул:

— Именно так! Ошибки быть не может!

Люпен осмотрел флакон с лекарством и спросил:

— Где стоит этот флакон днем?

Но Жанна ответить не смогла. Побледнев как смерть, она поднесла руку к груди, глаза ее расширились; было ясно, что она испытывает невыносимую боль.

— Мне плохо, — едва выдавила она.

Двое мужчин быстро перенесли ее в спальню и уложили на кровать.

— Ей нужно дать рвотное, — сказал Люпен.

— Откройте шкаф, — приказал доктор. — Там аптечка… Нашли? Достаньте маленький пузырек. Да, этот. И теплой воды, побыстрее! Она на чайном подносе.

На звонок прибежала горничная Жанны. Люпен объяснил ей, что у м-ль Дарсье приступ неизвестной болезни.

Поспешно вернувшись в столовую, он осмотрел буфет и стенные шкафы, спустился в кухню под предлогом, что врач поручил ему проверить, как готовится еда для г-на Дарсье. Не вызвав никаких подозрений, он поговорил с кухаркой, слугой и сторожем Батистом, который тоже обедал в замке. Поднявшись наверх, он отыскал доктора.

— Ну как?

— Спит.

— Опасности нет?

— Нет. По счастью, она выпила лишь несколько глотков. Но вы уже во второй раз спасаете ей сегодня жизнь. Анализ содержимого флакона докажет это.

— Анализ ни к чему, доктор. Попытка отравления бесспорна.

— Но кто?

— Не знаю. Мерзавец, который устроил это, знает привычки обитателей замка. Он ходит где угодно, гуляет по парку, подпиливает собачью цепь, отравляет пищу, короче, передвигается и действует с тою же свободой, что и та или, точнее, те, кого он хочет отправить на тот свет.

— Вы считаете, что угроза нависла и над господином Дарсье?

— Безусловно.

— Значит, кто-то из слуг? Но это невероятно. Вы как полагаете?

— Никак не полагаю. Я ничего не знаю. Могу сказать только одно: положение серьезное, нужно опасаться самого худшего. Смерть рядом, доктор, она упрямо кружит по замку и в скором времени настигнет тех, кого преследует.

— Что же делать?

— Будем начеку. Сделаем вид, что нас беспокоит здоровье господина Дарсье, и ляжем сегодня в этой гостиной. Спальни отца и дочери рядом. В случае чего услышим.

В распоряжении у Люпена и доктора было лишь одно кресло, и они договорились, что будут спать по очереди.

На самом же деле Люпен не проспал и трех часов. В середине ночи, ничего не сказав сотоварищу, он покинул комнату, тщательно осмотрел весь замок и вышел через главные ворота.