Black Sabbath. Симптом Вселенной - Уолл Мик. Страница 37

Он смеялся, но взгляд его оставался холодным и суровым.

На самом деле у Тони и Шэрон было много общего. Они оба были очень ранимы — у него стремительно разрушалась карьера и обострялось пристрастие к наркотикам, у нее остались те же детские проблемы с самооценкой, — и оба пытались скрыть свою ранимость, изображая себя смелыми и неприступными. Два человека, которые искали краткосрочных решений своих проблем, но эти решения их так и не удовлетворили.

Шэрон Арден была дочерью Дона Ардена, и уже получила неплохой опыт в шоу-бизнесе, работая со многими группами отца. Вскоре Шэрон возьмет в оборот Оззи и превратит его в звезду, намного бо́льшую, чем мог мечтать Тони Айомми. Вплоть до того, что в результате Айомми придет буквально с протянутой рукой, чтобы восстановить состав Black Sabbath с Оззи, который будет полностью подчиняться Шэрон (к тому времени уже Шэрон Осборн).

Но тогда, в конце 78-го, Тони, со своей стороны, казалось, что он попал в ловушку. Он должен был сделать Шэрон счастливой — ключи к его успеху по-прежнему держал в руках ее отец. И она ему нравилась. Шэрон была активной, предприимчивой, умной и веселой. Но. Он не хотел связывать с ней жизнь.

Примерно в это время Тони познакомился с печально известным голливудским «доктором Филгудом» [27], стоматологом Максом Шапиро. Шапиро был личным дантистом Элвиса Пресли, когда тот умер при странных обстоятельствах полтора года тому назад. Он был известен своими круглосуточными «личными визитами»; позже Шапиро и еще нескольких врачей публично устыдили за то, что они регулярно выписывали Пресли рецепты на тяжелые наркотики, в том числе жидкий кокаин. Кларк говорит, что доктор Шапиро выписывал Тони рецепты на ампулы с фармацевтическим кокаином, который доставляли в форме больших таблеток.

— Одна таблетка равнялась примерно грамму порошка, — вспоминает он. — Их привозили в ампулах по пятнадцать штук. У Тони была какая-то штука, типа точилки для карандашей, он пихал в эту машину таблетку и размалывал ее.

А потом занюхивал. Кларк вспоминал, как Шапиро приходил в студию, где Sabbath должны были работать. «Он был весь в каких-то струпьях». Шапиро и Айомми уходили в подсобное помещение, там врач осматривал его зубы и выписывал ему рецепт, за который Тони платил наличными.

Но даже волшебные пилюли доктора Шапиро не смогли улучшить настроение гитариста, безуспешно пытавшегося придумать материал для нового альбома Sabbath. Каждую неделю Дон или представители лейбла осведомлялись, как идут дела, и Тони врал, что все хорошо. На самом деле он в большинстве случаев даже не представлял, где находятся остальные музыканты. А когда они все-таки появлялись в студии, он лишь раздражался еще больше, потому что ни у кого из них вообще не было никаких идей. Особенно сильно Айомми гневался на Оззи.

Тони вздохнул, когда я несколько лет спустя спросил его, винил ли он тогда Оззи в проблемах группы.

— Пожалуй, да, в определенной степени. В то время мы все винили друг друга, потому что мы все проходили через забавный период… не знаю, в чем дело, в наркотиках или еще в чем, но все было как-то… невнятно. Оззи ушел, а потом вернулся, у нас были все эти травмы. Очень тяжело. И постепенно тебя просто начинает доставать такая ситуация.

Они несколько месяцев сидели в Лос-Анджелесе, «но не сделали НИЧЕГО — разве что приняли тонну наркотиков. Мы репетировали, ничего не получалось, а Оззи, по-моему, тогда переживал очень тяжелый период. Он принимал все больше наркотиков, и все развалилось на глазах. Просто развалилось, и надо было что-то делать».

По словам Гизера, когда они однажды пришли на студию и увидели, как Оззи лежит без сознания в луже собственной мочи, это стало последней каплей.

— Тони тогда сказал: «Я не могу больше с ним работать. Ему ничего не надо, давайте в этом признаемся. Оззи ничего не надо. Либо все бросаем, либо ищем кого-нибудь еще».

Тони, однако, рассказывал мне, что ультиматум на самом деле поставили Гизер и Билл.

— Билл и Гизер пришли ко мне и сказали: «Слушай, нам надо что-то делать. Либо приводи Оззи в чувство, либо мы уходим». Я ответил: «Ну, замечательно, значит, на меня все повесили, да?» В общем, сложилась ситуация, когда пришлось сказать Оззи: «Слушай, если ты не собираешься ничего делать, нам придется найти кого-нибудь еще». Действительно до такого дошло, было просто ужасно. Но группа должна была вот-вот развалиться, и… в общем, так все и произошло.

На самом деле все рассказывают разные версии того, как и почему Оззи уволили из Black Sabbath. По словам Гизера, он был настолько расстроен решением Тони уволить Оззи, что и сам вскоре покинул группу.

— Я два дня просто рыдал. Потому что я всегда говорил: «Sabbath — это четыре человека, Оззи, Тони, Билл и я. И если кто-нибудь из нас уйдет или его уволят, это уже не Black Sabbath».

Так и получилось. Гизер настолько пал духом, что «через пару недель после того, как выгнали Оззи, я ушел. У меня тоже были личные проблемы, и я просто не мог работать без Оззи. Так что я свалил примерно месяца на три».

Билл, которого остальные заставили непосредственно сообщить Оззи новость, сейчас тоже говорит, что оказался настолько убит этим решением, что так по-настоящему и не пришел в себя — и именно из-за этого неожиданно покинул группу всего год спустя.

— Я отвратительно себя чувствовал из-за обстоятельств, сопутствующих уходу Оззи, и я чувствую себя отвратительно до сих пор.

Даже Оззи иногда выдвигал собственные версии случившегося, однажды заявив, что специально делал все, чтобы его уволили, потому что некий юрист ему сказал, что если он уйдет сам, то ему не положено никаких выплат.

Впрочем, началось все для Оззи с того, что его выгнали из дома в Беверли-Хиллз, где они жили все вместе. Пришла горничная, собрала его вещи, а потом водитель отвез Оззи в гостиницу «Ле-Парк» в Западном Голливуде, где для него сняли небольшой номер.

— Я думал: эй, мне на самом деле не нравится, что тут происходит, но что, если я прыгну из огня да в полымя? А когда меня действительно уволили, я был в шоке! Я подумал: ну вот теперь все кончено, я снова бедняк, я все потерял. В общем, когда меня уволили в Калифорнии… по-моему, Билл сказал мне, что они все собрались и решили, что мне надо уходить… мне было очень хреново, понимаешь?

В общем, я заперся в своем номере в «Ле-Парке». Я не выходил из комнаты. Не открывал шторы и не впускал горничную три месяца. Я заказывал пиццу Dominos, каждый день приходил торговец коксом, а пиво и прочее бухло я заказывал в магазине «Гилсонс» на бульваре Сансет, потому что они сказали, что у них есть доставка. В этом прелесть Калифорнии: если тебе чего-то надо, тебе это доставят, выходить не надо даже за жопной бумагой. Заказал — тебе доставят. Я подумал: ну хорошо, устрою последний запой, а потом буду готовиться к окончательному п*здецу. На самом деле у меня тогда было больше денег, чем когда-либо: по договору об уходе из группы я продал свою часть прав на название Black Sabbath. Мне заплатили, по-моему, 96 000 фунтов, и я такой: «Них*я себе! Девяносто шесть штук! Поверить не могу!» У меня впервые в жизни на руках было столько налички.

Дон был возмущен; он считал, что Оззи уволили в самое неудачное время. Ему и так было очень трудно убедить музыкальную индустрию, что Sabbath отнюдь не исчерпали свой коммерческий потенциал, а после такого сигнала все стало совсем плохо. Но Тони был непреклонен: либо уходит Оззи, либо он. И даже Дон не был настолько высокомерен, чтобы поверить, что ему удастся восстановить Black Sabbath без фронтмена. Впрочем, в одном он был уверен: если Оззи выгонят, то он еще сможет сделать сольную карьеру. Так что частью «золотого парашюта», на котором певец покинул Sabbath, стал контракт с Jet Records, по которому ему выплатили небольшой аванс, как раз покрывавший ежедневные расходы. Даже здесь Дон сумел найти положительную сторону, решив, что расставание с Оззи может пойти ему на пользу — если в результате он станет менеджером сразу двух успешных рок-коллективов. Все зависело от того, кем именно Sabbath заменит Оззи. Дон знал, что это будет непростой задачей, но у него уже было на примете несколько возможных кандидатур.