Ртуть (ЛП) - Харт Калли. Страница 68

— Отлично! Я буду там. Спасибо. — Я попыталась придать своему голосу немного мягкости, но не смогла. Рен тихо рассмеялся, глядя в свою тарелку. Видимо, он считал, что битва, которую я вела с Фишером, была восхитительной, и не обиделся на резкость моего тона, но я злилась не на него. Он не заслуживал моего гнева. — Прости, — сказала я, глубоко вздохнув. — Я не хотела срываться. Во всяком случае, на тебя.

Генерал покачал головой, скрывая улыбку. Он потянулся за пирогом и положил его на свою тарелку.

— Не за что. Меня он тоже сводит с ума.

Кингфишер ни разу не отвел от меня взгляда во время этого обмена репликами.

— Проследи, чтобы она использовала тренировочный меч, — сказал он категорично. — С очень тупым острием.

— Мне не нужен тренировочный меч!

— О? Значит, у тебя есть опыт владения клинком? Настоящим, полноценным мечом, а не какой-нибудь плохо выкованной в подворотне заточкой?

Я собиралась воткнуть ему в шею свой очень тупой нож для масла. Тогда бы он понял, как хорошо я владею клинком. Я могла это сделать. Сегодня на нем не было пекторали. Обнаженное горло так и просило, чтобы его вскрыли, и я была в настроении вонзить сталь в его плоть. Я поняла, что пялюсь на его горло, только когда Фишер слегка приподнял подбородок, наклонив голову так, что сухожилия на его шее натянулись. Снова эта чертова улыбка. Мне так хотелось стереть ее с его самодовольного лица.

— Да, — заявила я. Он понятия не имел о том, как я тренировалась, когда была жива моя мать. Он вообще не представлял, на что я способна. — У меня большой опыт обращения с полноразмерными мечами. Они похожи на кинжалы, только больше. Ты используешь острие…

— Ты на грани того, чтобы поставить себя в неловкое положение, — пробормотал Фишер. — Лучше замолчи, пока ты не свела Ренфиса в могилу раньше времени.

— Да пошел ты, Фишер.

Он прикусил нижнюю губу, глаза ожили, мерцая яркими зелеными и серебряными бликами. Теперь я знала, как он выглядит, когда веселится, и мне это совсем не понравилось.

— Давай. Скажи ей, Рен, — сказал он.

— Я не собираюсь попадать под перекрестный огонь, что бы это ни было, — сказал Рен, жестом указывая на нас двоих. — Я буду рад продемонстрировать разницу между рукопашным боем с кинжалом и фехтованием на мечах утром, Саэрис. А пока я планирую насладиться ужином. Кэррион, какую боевую систему используют стражи в Серебряном городе?

Кэррион словно ждал этого вопроса, он пустился в подробную, оживленную дискуссию с генералом, рассказывая Рену о боевых приемах и построениях, которые использовали стражи Мадры дома. Я была уверена, что половину из этого он выдумал. Я не вносила никакого вклада в разговор, мы с Фишером вели молчаливую войну на нашей стороне стола, и я не собиралась проигрывать.

Фишер кивнул в сторону моей тарелки.

— Ешь, маленькая Оша. — Его губы шевелились, но он говорил тихо, понижая голос.

— Боги, может, хватит? — Прошипела я.

— Почему? Я видел, как по твоей коже бегут мурашки, когда я так с тобой разговариваю.

— Мне от этого не по себе. — Я тоже стала говорить тише, хотя не следовало. Невежливо было шептаться за обеденным столом, но Рен и Кэррион были заняты разговором, а мне, как оказалось, было что сказать Фишеру. — Ты снова принудил меня, используя клятву, — сказала я сквозь стиснутые зубы.

— Да, — согласился он.

— Не стоило.

— Почему?

— Не могу поверить, что мне приходится говорить это вслух, — прошипела я. — Ты не должен этого делать, потому что это неправильно. Нельзя заставлять людей делать то, чего они не хотят.

Наконец Фишер съел сыр, который держал в руке.

— Можно, если они дадут клятву на крови, которая отдаст их на твою милость.

Выражение лица Рена при этом потемнело, но он продолжал разговаривать с Кэррионом.

— У тебя что, совсем нет совести? Ты просто злой? И все?

Уголок рта Фишера приподнялся. Наклонившись вперед, он взял мою тарелку и принялся наполнять ее едой с подносов и блюд, которые принесли эльфы. Он навис над обуглившимся мясом, пытаясь решить, стоит ли ему положить мне что-нибудь из этого, но потом, похоже, передумал. Когда он остался доволен тем, что положил в тарелку для меня, то поставил еду передо мной и откинулся на стуле. Татуировки на его горле дрогнули, когда он сглотнул. Замысловатые узоры на тыльной стороне его ладоней, охватывающие запястья и исчезающие в рукавах, клубились, как дым.

— Съешь что-нибудь с этой тарелки, и я отвечу на твой вопрос, — прошелестел его голос мне в ухо.

Кислая улыбка появилась на моем лице.

— Подкуп?

Он широко развел руки.

— Все, что сработает.

Я нахмурилась.

— Хочешь, чтобы я тебя накормил? — Он выглядел так, будто готов это сделать.

— Хорошо. Ладно. — Я взяла вилку, набрала на нее картофельное пюре и запихнула в рот. Нереальный вкус сливочного масла, жирных сливок и зеленого лука взорвался у меня во рту, и я проглотила еду, стараясь не застонать от того, какая она вкусная. — Ну вот. Теперь доволен?

Фишер подался вперед, опираясь локтями на стол, его глаза сверкали.

— Я не злой, нет.

— Мог бы меня обмануть.

— Если бы я был злым, я бы уже использовал твою клятву в своих интересах.

— Ты использовал, — прошипела я.

— Правда? — Он выглядел искренне заинтересованным.

— Да!

— Я принуждал тебя три раза. И все три раза, я думаю, ты понимаешь, что это было для твоего же блага.

— Это ужасное оправдание! Ты…

— Если бы я был злым и использовал твою клятву в своих целях, я бы приказал тебе встать передо мной на колени, — сказал он, прервав меня. — Я бы приказал тебе раздвинуть ноги для меня. Я приказал бы тебе сосать и трахаться со мной, пока ты не потеряешь сознание от изнеможения. Ты этого хочешь, малышка Оша?

В моей груди вспыхнул жар. Внутри меня бушевало инферно, пожирая весь кислород в легких. Моя рука задрожала, щеки стали пунцовыми, когда я острием вилки нарезала маленький мясной пирог, который он положил мне на тарелку.

— Конечно, нет. Зачем мне это нужно? — прохрипела я.

Он кивнул на кусочек пирога на моей вилке.

— Ешь.

Во мне кипел гнев, но я поднесла вилку ко рту и сделала это.

— Если бы я заставил тебя, ты бы не чувствовала себя виноватой. Ты бы сделала это не добровольно. Тебе не пришлось бы признать тот факт, что ты хочешь меня.

— Просто остановись, Фишер.

— И я бы доказал, каким мерзким чудовищем я являюсь, не так ли? Как удобно для тебя. Получить именно то, чего требует твое тело, и при этом доказать свою правоту.

— Ты сошел с ума, — прошептала я.

— Это то, что все говорят. Но я не уверен. Если не считать непрекращающейся болтовни в моей голове, лично я думаю, что у меня все в порядке.

— Я не хочу тебя, Фишер.

— Ты сейчас думаешь о моих руках, двигающихся по внутренней стороне твоих бедер, — сказал он. — О моих пальцах, скользящих по твоим влажным складочкам. О том, как я буду ласкать твой набухший клитор, тереть его, пока ты не начнешь задыхаться и стонать, умоляя меня вонзить в тебя член…

Во второй раз с тех пор, как мы сели ужинать, Ренфис чуть не подавился своим напитком. Он крутанулся на своем месте, бросив на Фишера возмущенный взгляд, который говорил: Серьезно? Я, блядь, сижу прямо здесь, но Фишер не обратил на него внимания.

С другой стороны, я чуть не упала и не умерла. Потому что если Рен, обладающий развитыми чувствами фей, мог слышать то, что шептал мне Фишер, то он также мог почувствовать, как слова его друга повлияли на меня, и… боги, я никогда не переживу этого позора.

Я бы не призналась в этом себе, не позволила бы этой мысли оформиться, но мое тело лгало не так умело, как разум. Я действительно хотела Фишера. Я ненавидела себя за это. Ненавидела за то, что он знал об этом. И теперь Рен тоже знал. Это было унизительно.