Противостояние - Кожанов Семен. Страница 53

Сидеть на земле было холодно, ну а как вы хотели, если на дворе конец февраля. Владимиру уже хотелось, что враг предпринял очередную атаку, а то уж больно холодно и промозгло. Чтобы согреться Слон принял упор лежа и начал отжиматься.

Долго ждать атаки не пришлось, Словник успел отжаться двадцать раз, когда на той стороне послышались глухие железные удары — «скакуны» отбивают ритм, значит, сейчас попрут. На Майдане тоже часто с барабанного боя атаки начинались, как начнут в бочки бить, так и жди вурдалаков в гости.

На железнодорожной насыпе хлопнул подствольник, ВОГ пролетел по короткой дуге и разорвался где-то за догорающим автобусом.

АКМ зачастил короткими очередями.

Ответ не заставил себя долго ждать — в сторону Кожанова полетели пули, ракеты фейерверков и дробь вперемешку с картечью. АКМ несколько раз огрызался короткими очередями, стрелок менял свое местоположение, но потом, автомат заткнулся и больше не отзывался.

— А-аа! — дикий рев десятка глоток перекрыл звук стрельбы, несколько дюжин, упакованных в камуфляж и бронежилеты, фигур вывалились из клубов черного дыма.

Бах! Бах! Бах! — патроны в ПМ закончились в одно мгновение — несколько ударов сердца и магазин пуст. Восемь девятимиллиметровых пуль, покинув пистолетный ствол, устремились в сторону озлобленного и агрессивно настроенного врага… врага, который пришел сюда чтобы убивать… убивать всех кто не согласен жить по его правилам.

ПМ нырнул в безопасное нутро грудной кобуры, и Словник тут же перепрыгнул через выложенный из камня бруствер. В одной руке у него был зажат нож с коротким лезвием, а в другой, растянутый под тяжестью булыжника, «чулок» балаклавы.

— А-аа! — крик полный ярости вырвался из горла, и Словник вломился в ряды наступающего врага.

Удар! — тряпичный кистень бьет по ярко-оранжевой строительной каске, балаклава рвется и камень отлетает прочь, но и майдановец в каске не выдерживает удара и падает на растрескавшийся асфальт.

Выпад ножом, еще один, еще и еще — кровь яркими росчерками брызг, бьет фонтанами в разные стороны.

Словник пропустил удар кулаком в плечо, потом его ткнули битой… и мир погас под градом тяжелых ударов. Последнее, что он чувствовал — это жуткая боль в ребрах от твердых подошв ботинок, которыми его били.

Глава 14

Поезд «Киев — Симферополь» пересек административную границу крымской автономии после полуночи. В вагонах практически никто не спал и дело не в том, что через пару часов состав должен был пункт своего назначения, нет, всему виной была атмосфера страха и тревоги висящая в воздухе, все было пропитано этим липким и отвратительным запахом. Очень многие из тех, кто был сейчас в поезде, возвращались домой, убегая от того ужаса, что сейчас творился на улицах Киева, но каждый из них понимал, что все происходившее в столице может повториться и в Крыму, поэтому этот побег — всего лишь кратковременная отсрочка.

В четвертом купе, второго вагона, сидели четверо мужчин разного возраста, самому молодому, едва исполнилось двадцать, а самому старшему уже перевалило за пятьдесят, двое других были примерно одного возраста — немного за тридцать. Воздух в купе был спертый и затхлый, в нем витали ароматы немытых тел, вонючих носков, кур-гриль и дрянного алкоголя, те сутки, что поезд был в пути, четверо мужчин пили «горькую», покидая купе только «на перекуры» в тамбуре.

Четверка ехавших мужчин была моряками загран. плавания, которые возвращались после длительного рейса домой. По дороге, загранщики рассказывали соседям по вагону страшные историю своего путешествия — в аэропорту «Борисполь», при прохождении пограничного контроля, украинские пограничники увидев, что прибывшие моряки из Крыма, забрали у них все документы и порвали их, эта же участь постигла и пластиковые карты. У одного из моряков были в Киеве родственники, которые и помогли купить билеты на поезд. Именно такую историю и рассказывали морячки, всем кто готов был их слушать. Им сочувствовали, их жалели.

— Мужики, время — пятнадцать минут. Готовы? Стоянка все две минуты. Все помнят свои роли? — увидев утвердительные кивки, спрашивающий удовлетворенно улыбнулся. — Ну, что, Тарик твой выход!

Самый младший в компании, высокий худощавый паренек, встал с нижней полки и решительно вышел в коридор.

— Змей, а не слишком ли заумный план? Почему бы просто не выйти на станции? — самый старший в компании мужик, выловив из банки шпрот одиноко плавающую в масле рыбу, отправил её в рот. — Мы же не шпионы, переходящие линию фронта.

— Хан, замолчи! — грубо одернул говорившего Змей. — Мы, именно, шпионы, переходящие линию фронта. Нельзя считать врага глупым, нельзя. У нас есть строго оговоренная роль, которую мы доиграем до конца. Если, кто-то не хочет выполнять мои приказы, то он умрет. Так, что завалили хлебала и делаете то, что я скажу.

Пятидесятилетний мужчина обиженно закусил нижнюю губу, и ничего не ответив, понуро опустил взгляд вниз, чувствовалось, что он боится своего главаря… того, кого он назвал Змей.

Поезд замедлил свой ход, снижая скорость — верный признак скорой остановки. В коридоре послышался шум — кто-то громко выяснял отношения, требуя чего-то от проводниц.

В дверь заколотили, а через мгновение, она отъехала в сторону:

— Мужики заберите своего малолетку, а то он сейчас из поезда выпрыгнет, — толстая проводница в замызганном и мятом фирменном костюме, ввалилась в купе. — Напился в зюзю, сволочь, такая! Забирайте его, к такой-то матери, а то я сейчас наряд вызову!

— Спокойно мать, спокойно! Сейчас мы его заберем, — Хан, приобнял проводницу за плечи, улыбаясь своей самой милой улыбкой. — Как раз полустаночек будет, мы его выведем и он проветриться, на морозе!

— Да, пошел ты! Тоже мне сыночек нашелся, я моложе тебя в два раза! Свалились мне на голову пассажиры — алкаши!

— Мля! Я кому сказал, якорь тебе в дышло, водку давай, камбала хвостатая! — пьяно шатаясь и держась за ручку двери, прокричал Тарик.

— Забирайте его немедленно! Или я прям сейчас вызову наряд! — повторилась проводница.

— Красавица, ну чего ты так нервничаешь, ну перебрал парнишка, бывает. Я его в тамбур выведу. Хорошо? Давай, как-нибудь без милиции разберемся.

Тетка раздраженно махнула рукой и размашистым шагом пошла вдоль вагона в противоположный его конец. Хан подошел к молодому парню и, ухватив его за плечи, выволок в тамбур, по дороге Тарик сопротивлялся и требовал выпивки.

Поезд окончательно остановился, остановка была очень короткой, поэтому проводники не открывали двери, но Хан проявил самостоятельность и самовольно отпер дверь, опустив подножку вниз.

— Эй, ваши куда-то ушли, поезд их ждать не будет, — давешняя тетка проводница заглянула в купе. — Смотрите мне, не дай бог, стоп-кран сорвете, вмиг штраф отгребете! — проводница строго помахала указательным пальцем, скорчив суровую гримасу.

— Мы пойдем их поищем, — Змей решительно вышел из купе, напарник последовал вслед за ним.

— Ну и идите на все четыре стороны! — было видно, что проводница очень рада избавиться от назойливых пассажиров, которые только и делают, что бухают.

Через минуту Змей со своим напарником быстрым шагом пересекли не широкий перрон, затерянного в крымских степях полустанка. Степан поменял в телефоне сим-карту, и отправил короткое смс-сообщение. Тут же пришел ответ.

Спустившись с перрона Змей пошел вдоль железнодорожных путей, вслед за ним шли трое его попутчиков, при этом ни один из них не был пьян. Они двигались как стая хищников вышедших на охоту.

Четверка мужчин прошла сквозь узкую полосу придорожной лесопосадки и оказалась на грунтовой дороге. Метрах в ста от того места, где они вышли из лесопосадки, стоял ВАЗ 2109, ключи торчали в замке зажигания.

— Жгут, за руль. Хан спереди, мы с Тариком сзади.

Разместившись в салоне «девятке», Змей объяснил водителю куда ехать, машина ехала с выключенными фарами и габаритными огнями, чтобы видеть дорогу Жгут, использовал прибор ночного видения, который лежал на «торпеде».