Операция "Берег" (СИ) - Валин Юрий Павлович. Страница 60

— С чего бы это? Он фигура какая? — удивился Евгений.

— Не то чтобы фигура, но некий родственник. И есть нюансы, намекающие, что не врет. Очную ставку с женой-истеричкой провели, так та его пивные щеки чуть ногтями не продрала. Я не большой специалист в немецком, но присутствовал, выглядело весьма достоверно.

— Гм, это любопытно. Но не уверен, что так уж принципиально. Кандидатур на эвакуацию нашего типа мы вычислили уже порядком, толку-то… Деталей и маршрута никто из кандидатов на бегство не знает.

— Этот тоже не знает. Да и знать не может, с чего ему «Кукушка» будет доверять. Но есть деталь.

— Не томи, — пробормотал Евгений.

За окном проплывал Большой театр — с приметами военного времени, но однозначно узнаваемый. Темновато в Москве, но тот же город, знакомый.

— Ему передали личное письмо. Так-то наш герр мужчина немолодой и не очень решительный, и в фольксштурм не особо рвался, не то что в диверсанты. Но письмо оказалось убедительным. С адресатом знаком по довоенным временам, у них там общая двоюродная сестра, которая вышла замуж…. Ну, это можешь прочитать в протоколе допроса, я слегка не уловил, чья сестра и куда она там вышла. Главное, отправитель — некто Хельмут Найок, офицер СС, по выражению взятого нами герра, «птица высокого полета».

Товарищ Земляков вздрогнул. Нет, не тренированным телом и железными нервами — тут навык имелся. Что-то поглубже дернулось, живо вспомнив сырой Харьков 43-го года, рукопашную в подвале, взятого штурмбанфюрера. И вербовку, показавшуюся удачным ходом, но обернувшуюся точно наоборот.

— А это точно? Хельмут Найок проявился? Был в Кёнигсберге? Или провокация и ловушка, только уже не на «Линду», а на нас?

— Не похоже. Сам посмотришь, побеседуешь с герром. Но генерал считает, что вполне правдоподобно. Только немаловажный нюанс, Женя: штурмбанфюрер Найок писал из Вены.

Вот тут старший лейтенант Земляков заерзал. Как Вена⁈ Почему Вена⁈ Не может такого быть. Расположение основного Портала в Вене — просто невозможно. Теоретически там могли построить один из экспериментальных порталов «Кукушки», такая версия рассматривалась в начале операции. Возможно, гадюка Найок рассчитывал унести ноги через ту «калиточку», обходя суету «главных ворот». Но и Вена уже на линии фронта, наши практически штурмуют город, значит, уже сгинул штурмбанфюрер, обхитрил и улизнул. Не то чтобы он был главной целью операции, но очень хотелось заодно прихватить за жабры гада. Вот очень.

— А что там с датой письма? Хотя бы предполагаемой? — вернулся к конкретике опытный старший лейтенант.

— Так свежая дата. Связной пришел в Велау, когда город уже был занят нашими. Понятно, герр-адресат не особенно поверил гонцу, счел изощренной коммунистической провокацией. Поговорил с посланником, пощупал детали. Уверен, что тот действительно совсем недавно видел Найока, всплыли всякие личные подробности. Полагаем, посланник тоже не был профи разведки, возрастом дряхловат. Жаловался, что летать в самолете тяжело. Ну и еще есть нюансы, в протоколе зафиксированы. По словам «гонца», в Вене его отыскали совершенно внезапно, почтенный возраст проигнорировали, обратились с просьбой, от которой он не мог отказаться. Встреча с камрадом Найоком и вперед, вези письмо в Велау, благо здешние места он знал. Саму диверсию планировали поспешно, это и показания иных участников подтверждают.

— Откровенно говоря, странная история.

— О чем и речь. Поговоришь с герром-хозяином. Тебе со знанием языка много проще, да и этого эсэсовца Найока ты лично знаешь. Вряд ли что путное из этого выйдет, но товарищ Попутный счел целесообразным.

Ага, каламбур известный.

К допросу все было готово, побеседовали с немцем. Выглядел тот небитым, разговорчивым, но совершенно сломленным, того и гляди за сердце схватится и в инфаркт брыкнется. А в момент задержания, между прочим, бегал и из пистолета палил. Умеют специалисты к диалогу задержанных готовить.

Собственно беседа заняла час и нельзя сказать, что многое прояснила — просто не знал этого «многого» задержанный.

Поехали обратно.

…— Ладно, допустим, Найок был в Вене. Что это нам дает? Город большой, производственные мощности и прочее… Возможно, Найок выдергивал оттуда какой-то очень важный груз. Вполне логично. Сейчас уже удрал и где-то здесь, в нашей прусской стороне. По сути, ничего не меняется. Кстати, а как они, сволочи, из Австрии к Балтике летают? — справедливо возмутился Земляков.

— Да как и наши над Пруссией — прорываются с риском, на удачу.

— Угу. Полагаю, нашим в Вену ориентировку на скользкого штурмбанфюрера дали?

— Естественно. На венском направлении опергруппа работает, связь постоянная, сходят по адресу. Ты Вену знаешь?

— Нет, практически не знаю, не готовился работать по сей славной столице.

— Собственно, что там готовиться. Бои пока в пригороде, до прорыва в центр, к этой их Рингштрассе еще далеко. Доберется опергруппа, перепроверит, сообщит подробности.

В расположении «К» Евгений сообщил о новостях начальству.

— Черт с ним, с Найоком. Попадется рано или поздно. Не нам, так «соседям». Хотя хотелось бы взять, это ты прав, — признал подполковник Коваленко. — Но Вена не наш участок, мы на базу нацелены, ее и ликвидируем. А пока вернемся к насущному. Ты почему в полевом виде? Завтра два совещания, а потом обещанная торжественная часть. Иди, обнашивай комплект, или китель с галифе будут фанерно сидеть.

Большая часть товарищей офицеров уже щеголяла в парадной форме. Товарищ Земляков достал из шкафа свой мундир, сказал нехорошее, начал переодеваться. Форму мерил и даже успел слегка поносить в свое прошлое здешнее пребывание, но все равно работать в ней было не очень удобно. Шерсть очень тепленькая, а ведь бумажки, да еще рукописные, никто не отменял.

Под утро прибыла товарищ Мезина — тоже в парадной, непривычной женской форме. Попахивала хорошим вином и даже немного духами.

— Хорошо, что хоть у кого-то вечер удался, — порадовался Евгений.

— Ты генерала знаешь, потому не особо-то завидуешь. Витюша у нас человек интереснейший, но жутко изматывающий. Разве что изредка…

— Товарищей, называющих товарища Попутного домашним «Витюша», у нас не так много. Собственно, я одну такую и знаю.

— Ты, Женя, без меня совсем от рук отбился. В глаза старшим товарищам «заливаешь», и вроде так и надо. «Одну он знает», как же. Твоя белградская знакомая персональный привет передавала, мы, собственно, с ней вино и распили, товарища генерала спозаранку «наверху» ждали, он чаем обходился.

— О, Лизу-Лизавету видела? И как тебе?

— Странное ощущение. Рыжая девчонка из яркого либретто. Я, между прочим, черновики еще когда читала. Получается, материализовалась Лиза из ниоткуда.

— Ну, не совсем ниоткуда. Мы ее в плен брали, она на крыше чуть не околела. Стойкая особа, хотя опереточную финтифлюшку напоминает.

— Лизавета про крышу рассказывала. Она ничего девушка, оригинального характера. Но возраст…

— А каков должен быть возраст подруги генерала, имеющего столь масштабные планы?

— Видимо, примерно такой и должен быть. Только она взялась непонятно откуда в очень нужный момент, и воспитания характерного. Подозреваю, я ее мамулю знавала, хотя мы и не были формально представлены.

— Да что формальности в наше время?

— Точно. Ладно, чем помочь могу?

…Переписывала начисто товарищ Мезина срочные докладные — умение владеть пером и чернилами, да и почерк были самые подходящие. Крутилась штабная жизнь, кипел казарменный городок. Откровенно говоря, Евгению эти казармы и плацы столь многолюдными вообще не помнились.

* * *

30 марта 1945 года. Борт самолета.

2:12

Вот же кипящая и непредсказуемая служба пошла. Урчали во тьме неба двигатели, покачивало корпус «дугласа», а Олегу все не верилось. Утром сидел в танке, о самолетах даже не думалось, работал с прицелами, и тут вызов в штаб. «Срочно подобрать людей, надежных, непьющих, от экипажа, расчета по человеку… что стоите?»