Зов пустоты (СИ) - "Lone Molerat". Страница 33

— Я ещё поищу, — вскинулся Квинлан. — Вдруг у них была запасная?

Лэниган медленно помотал головой. Он казался совсем потерянным.

— И ни одного пароля, служебной записки или карты, — горько усмехнулся он, перебирая кипу бумаг на столе. — Не то что в Братстве.

— Может, их и было всего трое? — спросила Эмили — а то рыцарь выглядел так, будто вот-вот пустит себе пулю в лоб. Рыбак рыбака видит издалека.

— Нет, — крикнул Квинлан из соседней комнаты. — Точно нет. Посмотрите на койки — все застелены. Шестеро солдат, как минимум. Плюс Ида Феррелл.

— Да что ещё за Ида? — рявкнул Лэниган.

Квинлан пустился в объяснения — долгие и достаточно сумбурные. Эмили решила не встревать. Прошла на кухню, заглянула в холодильник. Есть ей не хотелось вовсе. Но кто-то же должен заняться провиантом, в конце концов.

— Я бы отравил еду, уходя, — отозвался Харон от двери. — И оставил отравленное на видном месте.

Эмили с сожалением кивнула. Меню у сволочей из Анклава было куда разнообразнее, чем у конкурентов. Ровные стопки консервов, не довоенных, а каких-то диковинных, в аккуратной фольгированной упаковке. Пластиковые бутыли с очищенной водой — такие весят гораздо меньше, чем стеклянные. Всё по уму. Похоже, дарами Пустоши анклавовцы тоже не брезговали — на нижней полке притаился копчёный болотник, завёрнутый в исчерченную карандашными линиями бумагу.

— Она была здесь, — произнесла Эмили, осторожно расправляя набросок.

Этот рисунок совсем не походил на выморочный пейзаж из гостиной Аннет. Широкая многолюдная улица, залитая огнями неоновых вывесок, простиралась до самого горизонта. Девушка в нарядном лёгком сарафане примостилась на бортике фонтана. В волосах незнакомки белел цветок феррокактуса, а взгляд тёмных глаз был изумлённо-радостным — как у человека, не привыкшего к тому, что в жизни бывает что-то кроме проблем и разочарований.

Эмили только головой покачала. Руки бы оторвать тому, кто осмелился испоганить такую красоту. И дело тут даже не в уважении к таланту художницы. Этот рисунок был чужой мечтой, молитвой о счастье — а в мечту копчёное мясо не заворачивают. Даже если очень надо.

— Где же ты теперь, Ида-художница? — с тихой тоской произнёс Квинлан, заглядывая Эмили через плечо. — И что ты такое?

========== 6 ==========

В октябре Ида встретила дьявола.

Дьявол лежал на берегу Потомака. Река лизала его ботинки, как обезумевшая брошенная любовница — она так хотела забрать его обратно, убаюкать шёпотом волн, укрыть илистым одеялом… И у реки имелись на это все шансы.

Он был ранен: правую ногу выше колена перехватывал тугой жгут, а серая ткань штанины комбинезона потемнела от крови. А ещё он был сказочно, преступно красив. Молодой, светловолосый, с правильными чертами лица. Иде сразу стало понятно, что он не из этого мира.

Отчего-то ей вспомнилась страшная история, которую с замиранием сердца пересказывали друг другу девчонки из Ривет-Сити. Сказка о речном дьяволе, что безлунными октябрьскими ночами прогуливается по нижней палубе Ривет-Сити в обличии юноши, милее и краше которого на свете нет. Но стоит луне выйти из-за туч, как его старинный наряд обернётся обугленным защитным костюмом, а вместо ласковой улыбки сверкнёт жуткий оскал мертвеца. И дьявол, безжалостно подхватив свою жертву на руки, утащит её на веки вечные в затопленный трюм.

Не подходи к нему, говорили мудрые девчонки из Ривет-Сити. Увидишь одинокую фигуру в канун двадцать третьего октября на нижней палубе — разворачивайся и беги. Спасай свою жизнь.

Ида действительно хотела убежать — от греха подальше. Да не сумела. Потому что именно в этот момент дьявол открыл глаза и уставился прямо на неё, словно бы вручая оторопевшей Иде ответственность за свою жизнь.

Она вытащила его на берег за шиворот комбинезона и, свободной рукой подхватив рюкзак, валявшийся чуть поодаль, поволокла прочь от воды, пока болотники не сбежались на запах крови.

— Шприц, — проговорил дьявол еле слышно. — В рюкзаке, в правом наружном кармане. Пожалуйста.

Ида послушно достала шприц, по счастью, уже заряженный, как выразился бы Айзек — братец знал толк в таких вещах. А вот она, Ида, совершенно не знала. И остановилась в нерешительности, сняв защитный колпачок с иглы — куда укол-то делать? В мышцу, в вену?

— Прямо сквозь одежду, — пробормотал раненый. — В любую мышцу. Лучше всего в бедро.

Что бы ни было в том шприце, оно подействовало. Буквально за несколько секунд взгляд карих глаз дьявола стал почти осмысленным, а голос окреп:

— Спасибо, сударыня, — проговорил он — так спокойно, будто благодарил за переданную соль. — Вы мне очень помогли. Поможете ещё немножко?

Ида не задумываясь кивнула.

До Никсонвилля она бы его не дотащила, конечно. Но до старой мастерской Фрэнка было рукой подать. Лачуга пустовала вот уже пару лет: дела артели пошли в гору, и Фрэнк построил хороший просторный цех в посёлке. Ида в первый раз искренне этому порадовалась.

С грехом пополам они добрались до мастерской. Пока Ида искала запасной ключ под крыльцом, раненый в очередной раз потерял сознание. Пришлось ей самой перетаскивать его через порог и устраивать на матрасе от детской кроватки Фрэнка-младшего: ничего более подходящего в сарае не нашлось.

Отчего-то чувствуя себя воровкой, Ида расстегнула комбинезон бедняги: а как ещё к ране подобраться? И покраснела, не в силах отвести взгляд от мускулистого стройного тела — точь-в-точь как у античной статуи. И такой же мраморной белизны. Эта мысль Иду отрезвила.

Она торопливо обшарила карманы рюкзака; на счастье, нашлись ещё несколько шприцев с чудо-лекарством. Вообще препаратов в рюкзаке было столько, что хватило бы на средней руки наркопритон. Иде бросилась в глаза дата производства на одной из упаковок с обезболивающим: две тысячи двести семьдесят пятый год. Она и не думала, что где-то на Пустоши до сих пор выпускают лекарства в промышленных масштабах. А ещё в рюкзаке хранились обоймы к лазерному пистолету. И фляга с коньяком. Флягу она откупорила и сделала пару торопливых глотков — для храбрости. Фрэнк говорил, пьют только слабаки — ну, Ида Феррелл никогда и не претендовала на то, чтобы считаться сильной.

Она сделала второй укол. И тут же испугалась: а ну как случится передозировка? С лекарствами ведь такое тоже может быть? Но раненый открыл глаза.

— Жгут, — пробормотал он задумчиво. — Пора уже его снимать.

— Я позову врача из посёлка, он и снимет, — испугалась Ида. — Тут недалеко, я быстро вернусь, и…

— Не надо врача, — решительно перебил её раненый. — Видите ли, сударыня, по иронии судьбы у меня тоже есть медицинское образование. Поэтому, если вы мне немного поможете, мисс…

— Ида, — подсказала она, с тревогой заглядывая в его карие глаза. Зрачки расширились — то ли от боли, то ли под воздействием препарата. Но, похоже, он всё ещё отдавал себе отчёт в происходящем.

— Ида, — повторил он. — Тут ничего сложного, правда.

Она кивнула. Перевела взгляд на окровавленную повязку — та выглядела довольно-таки жутко.

— Может, зашить рану? — робко предложила Ида. — Я смогу. Наверное.

— Не стоит, — он улыбнулся, словно услышав знакомую шутку. — Накладывать на свежую рану глухие швы — это такое очень живучее и вредное заблуждение, настоящий бич полевой хирургии. Повреждённые ткани вокруг раневого канала некротизируются — то есть, отмирают, — и без постановки дренажа неизбежно развивается нагноение…

Он объяснял всё это терпеливо, как маленькой девочке. Хотя сам, скорее всего, был лет на десять младше Иды.

— Значит, нужен дренаж?

— Точно. Видите, как всё просто, — подбодрил он её. — Сейчас я, как смогу, лигирую сосуды, потом мы установим дренажные полоски, а через пару дней, если всё пройдёт благополучно — я в вашем распоряжении, сударыня. Можно будет и зашивать.

И Ида помогала ему, удивляясь — как ему удаётся не сорваться на крик, когда она в очередной раз путает всё на свете? Подаёт не тот инструмент, слишком долго роется в аптечке, опрокидывает на пол бутыль с драгоценным антисептиком? Как он умудряется оставаться спокойным и сосредоточенным, ковыряясь в собственной, чёрт возьми, ране? «Откуда ты такой взялся?» — хотелось заорать ей. Вот только она не была уверена, что захочет услышать ответ.