Звездный лис - Андерсон Пол Уильям. Страница 15

Искренне ваши — сторонники мира и здравомыслия".

Хейм прочел письмо три или четыре раза, прежде чем его содержание дошло до его сознания. За суматохой последних дней он почти забыл об этом досадном происшествии и вообще не придавал ему большого значения, полагая, что похищение было совершено с целью вымогательства денег. Однако, теперь дело принимало совсем иной оборот.

— Манера речи, типичная для Сан-Франциско, — сказал Вадаж. Он скомкал пластиковую обертку и швырнул ее об стену. — Хотя это ничего не значит.

— Боже милостивый, — Хейм, спотыкаясь, подошел к креслу, рухнул в него и уставился в одну точку ничего не выражавшим собой взглядом. Почему они не вышли прямо на меня?

— Именно так они и сделали, — возразил Вадаж.

— На меня лично!

— Вы были бы слишком рискованной мишенью для насилия. С молодой и доверчивой девушкой все гораздо проще.

— У Хейма было такое чувство, что он сейчас заплачет от досады и бессилия. Но глаза его по-прежнему были сухими и горячими, словно угли.

— Что же делать? — прошептал он.

— Не знаю, — каким-то механическим голосом ответил Вадаж. Очень много зависит от того, кто они. Очевидно, это не официальные лица. Правительству достаточно просто арестовать вас по какому-нибудь поводу.

— Значит, военные. Джонас Ио, — Хейм встал и направился к выходу.

— Куда вы? — Вадаж схватил его за руку. Однако, это было все равно, что пытаться остановить лавину.

— Возьму оружие, — сказал Хейм. — и в Чикаго.

— Нет. Постойте. Да стой же, дурак чертов! Что вы можете сейчас сделать, кроме как спровоцировать убийство Лизы?

Хейм качнулся и остановился.

— Возможно, Ио знает об этом, а может, и нет, — сказал Вадаж. — Нет никаких сомнений в том, что конкретной информацией о ваших планах никто не располагает, иначе они просто подключили бы к этому Мирный Контроль. Быть может, похитители не имеют абсолютно ничего общего с военными. Страсти постоянно накаляются. И этот тип людей, должно быть ощущает потребность непременно изобразить из себя героев драмы, нападать на прохожих на улицах, устраивать похищения, ублажать свои маленькие грязные "я" — да, на Земле таких много даже в высших классах, и все они сходят с ума от собственной никчемности. Им все равно, какой лозунг избрать. «Мир» просто наиболее престижный.

Хейм вернулся, взял бутылку, трясущимися руками налил себе в бокал.

— Они хотят убрать меня с дороги, — повторил он про себя. — Убрать с дороги. Убрать с дороги, — повторял он про себя. — Хоть убей, но я не вижу никакого выхода! — воскликнул он.

— Как?

— Лиза в руках фанатиков. Чтобы ни случилось, они не перестанут меня ненавидеть. И они все время будут опасаться, что она сможет их узнать.

Андре, помоги мне!

— У нас еще есть время, — огрызнулся Вадаж. — И лучше провести его с пользой, чем закаты истерики.

Хейм поставил бокал и постарался собраться с мыслями.

— Прежде мне приходилось нести ответственность за жизнь людей, подумал он, и в нем разом проснулись старые рефлексы командира. — Надо сконструировать смелую теоретическую матрицу и выбрать курс с минимальными негативными затратами.

Его мозг заработал, словно компьютер.

— Спасибо, Андре, — сказал он.

— Может быть, насчет своих людей в полиции — это с их стороны просто блеф? — осведомился Вадаж.

— Не знаю, но лучше не рисковать.

— Тогда… мы откладываем экспедицию, отказываемся от того, что говорили о Новой Европе, и ждем?

— Возможно, это единственное, что нам остается, — голова у Хейма гудела. — Хотя я считаю, что это будет неверный шаг, даже если мы сделаем его ради спасения Лизы.

— Что же остается? Нанести ответный удар? Каким образом? А может, частные детективы смогли бы отыскать…

— а где искать? По всей планете? О, можно, конечно попробовать, но…

Нет, пока у меня не возникла эта идея с капером, я словно бы сражался с туманом, и вот теперь я снова в тумане, и должен снова из него выбраться.

Нужно что-то определенное — такое, о чем они не догадаются, пока не будет слишком поздно. Ты был прав нет смысла угрожать Ио, и даже, как мне кажется, обращаться к нему с просьбой. Единственное, что имеет для него значение — это выбранный ими курс. Если мы тоже могли бы этого придерживаться…

Хейм вдруг взревел так, что задрожали стены, а Вадаж едва не был сбит с ног, когда эта огромная туша пронеслась мимо него к телефону.

— Вот дьявол, да в чем дело, Гуннар?

Хейм отпер один ящик письменного стола и вытащил оттуда свой личный телефонный справочник. Теперь в нем среди прочих номеров был и закодированный номер неофициального телефона Мишеля Кокелина. Ф (и о? /о) И 0930 Калифорнии — было сколько? 1730 — в Париже. Его пальцы нажали на кнопки.

На экране появился конфиденциальный секретарь.

— Бюро де… о, мистер Хейм!

— Прошу вас, соедините меня, пожалуйста, с министром, — сказал по-французски Хейм.

Несмотря на обстоятельства, Вадаж поморщился, услышав варварское произношение своего патрона, которое, по мнению последнего, было весьма сносным.

Секретарь взглянул на его выражение лица, подавил вздох и нажал на кнопку. Его изображение тотчас сменили устарелые черты Кокелина.

— Гуннар! Что такое? Новости о вашей дочери.

Хейм рассказал ему об всем, лицо Кокелина стало пепельно-серым.

— О, нет, — сказал он. — Это конец всему.

— Угу, — отозвался Хейм. — Лично я вижу лишь один реальный выход. Моя команда теперь уже набрана, ребята все что надо — хоть в огонь, хоть в воду. А вам известно место пребывания Синби?

— Вы что — с ума сошли? — запинаясь, проговорил Кокелин.

— Давайте мне все детали: точное место, как туда добраться, размещение охраны и сигнализации, — потребовал Хейм. — Я вытащу его оттуда. Если ничего не получится, я не стану впутывать в это дело вас. С спасу Лизу, или попытаюсь спасти ее, представив похитителям право выбора: либо я дискредитирую их и их движение, вылив на них всю грязь, в которой у меня не будет недостатка, либо я получаю Лизу назад, объявляю себя публично лжецом, и, дабы доказать свое раскаяние, кончаю жизнь самоубийством. Мы сможем устроить все так, что у них не будет сомнений в решительности моих намерений.

— Я не могу… я…

— Для тебя это трудно, Мишель, я знаю, — сказал Хейм. — Но если ты мне не поможешь, что ж, тогда я связан по рукам и ногам, мне придется делать так, как они хотят. И полмиллиона людей на Новой Европе погибнут.

Кокелин облизнул губы, выпрямился и спросил:

— Ну, предположим, я тебе скажу, Гуннар. И что дальше?

Глава 8

— Космическая яхта «Махаон», ГБ-327-РП, вызывает Джорджтаун, Остров Вознесения. Мы терпим бедствие. Джорджтаун, вы нас слышите. Отзовитесь, Джорджтаун.

Свист рассекаемого воздуха перешел в рев. Сквозь передний защитный экран мощной волной хлынул жар. Иллюминаторы на мостике, казалось, были охвачены пламенем, а экран радара словно взбесился. Хейм покрепче затянул привязанные ремни и сосредоточил все свое внимание на вырвавшемся из рук реле управления.

— «Махаон», я Гаррисон, — голос, говоривший по-английски, был едва слышен: волны мазера с трудом пробивались сквозь ионизированный воздух, окутавший этот стальной метеорит. — Мы держим вас под контролем. Прием.

— Будьте готовы к аварийной посадке, — сказал Девид Пенойер. Его соломенные волосы слиплись в мокрые от пота пряди.

— Прием.

— Здесь садиться нельзя. Остров временно закрыт для посещения. Прием.

Каждое слово, казалось, было окружено облаком статистического электричества.

На корме запели двигатели. Силовые поля начали свою дикую пляску в четырех измерениях сквозь гравитроны. Внутренние компенсаторы сохраняли стабильность, и то чудовищное торможение, которое заставило стонать корпус корабля, внутри почти не ощущалось. Но яхта быстро теряла скорость, пока наконец, термальный эффект не пошел на убыль.