Газлайтер. Том 17 (СИ) - Володин Григорий Григорьевич. Страница 39

— О чем думаешь, мелиндо? — Лакомка заглядывает мне в глаза.

— Да вот, думаю, как я этому Гриммарту компенсацию выплачу, — с саркастической усмешкой отвечаю я. — Так, что он закачается.

Западная резиденция Гриммартов, Россия

Граф Вельмор беспокойно ходит взад-вперёд по своему кабинету, потирая руки. Мысли в голове клубятся тёмным вихрем: «Филинов поплатится за смерть моего сына! Конечно, он не выплатит компенсацию — кто бы сомневался, — но это уже не важно. Я соберу всех родичей, все дружеские рода, и они встанут на мою сторону. Филинов впечатлится уж точно! Я устрою ему такую войну, что он будет в шоке от размаха конфликта с Гриммартами! И повод у меня идеальный — смерть наследника. Какая разница, как это произошло? Да, сын опозорил себя жульничеством, ну и что? Обстоятельства никого не волнуют, когда на кону месть! Месть за сына!»

Кто-то из младших родственников уже пытался «вразумить» Вельмора, убеждая отказаться от затеи. Мол, у Филинова багровые звери, а сам он — телепат с мешком сюрпризов в рукаве. Да и вассалы у него не пальцем деланные, если смогли выиграть турнир. Но Вельмор оставался непоколебим, как всегда. В его голове всё уже было чётко распланировано. Как только вспыхнет война, вмешается Царь. Конечно же, вмешается. Слишком грандиозным будут задействованные силы!

Царь остановит столкновение и, чтобы успокоить взбешённых Гриммартов, обязательно «подарит» им кусочек земли. Вот такой он, царский подход. Всё просто: война приносит не только месть, но и отличные возможности для расширения владений. Главное, блефовать до последнего! Сначала поведется Филинов, а потом и Престол, хи-хи!

Один вопрос: прокатит или не прокатит? Граф не сомневался. Вельмор умеет держать лицо, да и сколько раз эта стратегия себе отлично показывала? Он притворялся взбешенным псом, с которым лучше не связываться, и благодаря этому получал отступные.

Лишь однажды его стратегия дала осечку. Это было тогда, когда Царь так впечатлился показной свирепостью Гриммартов, что отправил их на войну с Пруссией. Небольшой просчёт, конечно. Но что поделать? Пока есть возможность избежать конфликта с прусаками, лучше воспользоваться ею. А смерть сына — отличный повод, не так ли? Удобная отговорка, чтобы не лезть на рожон.

Сев в кресло, Вельмор глубоко выдыхает. Но его размышления внезапно прерывает странный звук. Тихий писк, словно что-то сдавили. Он недоумённо оглядывается и замечает под собой… мягкую игрушку в виде ёжика. Морщится. Что за ерунда? Явно не его.

Он машинально сжимает плюшевого ёжика в руках, и тот снова издаёт пронзительный писк. Абсурд какой-то.

Плюшевый ёжик явно не обычный — какой-то странный, но при этом смутно напоминающий что-то знакомое. Вельмор, недоумевая, сжимает игрушку пару раз. Она издаёт писк, как обычная детская игрушка… но внезапно вместе с этим писком начинает испускать едкий, удушающий газ.

Вельмор в ужасе отшатывается и мгновенно выбрасывает ёжика в окно, словно тот внезапно стал живым и опасным. В голове вспыхивает паническая мысль: «Адский ёжик! Уисосик! В него затолкали газ Адского ёжика!»

Вельмор, задыхаясь от удушающей вони, валится на пол и зовёт слуг:

— Помогите! — кричит он, пытаясь вдохнуть хоть немного свежего воздуха.

Слуги вбегают в комнату, но, едва почувствовав запах, тут же корчатся от отвращения, прижимая руки к носам. Вельмор, хватаясь за горло, с трудом выдавливает из себя:

— Ф-филинов!

— Что, господин? — один из них смотрит на него с полным непониманием, явно не в силах сообразить, о чём речь.

— Филинова спрей, тупица! — рявкает Вельмор, едва не теряя сознание от удушья.

Слуги, наконец, осознают, что требуется, и молниеносно вылетают из кабинета. Спустя несколько минут они возвращаются, таща баллоны со спреем Филиновых, и начинают отчаянно распылять его по комнате, надеясь нейтрализовать смертельный газ. Но нет, никакого эффекта! Запах словно впитался в сам воздух, безжалостно игнорируя все их попытки очистить помещение.

Газ продолжает действовать, впиваясь в лёгкие, как раскалённые иглы. Вельмор, не в силах больше терпеть эту пытку, срывает с себя одежду так, будто она горит на нём. Без малейших раздумий он бросается к окну и, распахнув его, выпрыгивает наружу.

Голый, как в день своего рождения, Вельмор мчится через заснеженный двор усадьбы, не обращая внимания ни на ошеломлённых слуг, ни на случайных прохожих. Они застывают в шоке, не в силах понять, что за безумие происходит перед их глазами, а Вельмор, спасаясь от невыносимого запаха, несётся к спасительной цели — городскому пруду.

Добежав до городского пруда, Вельмор, едва дыша от отчаяния и холода, не раздумывая бросается в ледяную прорубь. Он погружается в ледяную воду, надеясь, что адский запах, наконец, исчезнет, смываясь вместе с морозными потоками.

Что ж, блеф Вельмора Гриммарта сработал. Граф Данила поверил, что тот действительно взбешён, как пёс, сорвавшийся с цепи. А с бешеными псами в роду Вещих-Филинов не церемонятся — их отстреливают.

Собираю чемоданы для поездки в Рим. Со мной едут Настя, Света, Камила, Змейка и Ледзор — его как раз пора «обкатать» в роли вассала. Ледзор уже успел познакомиться с Ломтиком, когда тот стащил у него прямо из рук дарёную утиную ногу. Одинадцатипалый был явно ошарашен, но быстро сообразил, что с этим щенком спорить бесполезно. С усмешкой пробормотал что-то вроде: «Хо-хо, настоящий волкодав растёт!»

В кабинет заходит Лакомка.

— Мелиндо, в твоё отсутствие не стоит ли нам опасаться нападения?

— Да нет, всё спокойно, — говорю, сев в кресло. — Морхалы уже обосновались в гостевых домиках. Будут там, пока сами себе срубы не построят. — Я хотел было предложить им помощь, но, как сказал Ледзор: «Дом морхалу строит только сам морхал». Ох уж эти коренные народы, со своими принципами.

— Гриммарт сейчас в больнице, и ему не до войнушек— сидит там в противогазе. Финнов держит в узде Чернобус, так что к нам они не сунутся. А кто ещё остался? Ци-ван вообще далеко.

Лакомка мягко садится мне на колени и, заглядывая мне в глаза, с улыбкой говорит:

— Удачи в командировке! И не забудь протестировать энергопластыри.

Я усмехаюсь:

— Не переживай, я их так протестирую, что мало не покажется.

— Надеюсь, Света и Камила тебе в этом помогут.

— Ты о чем? А почему Настя не поможет?

— Потому что она еще невеста, — охотно поясняет Лакомка, — а у ваших аристократов так заведено, что до свадьбы ни-ни.

— Ах вот ты о чем! — смеюсь. — На это времени не будет. Ну уж на Люции, а может и на жрецах Капитолийского холма пластыри точно будут оттестированы.

В аэропорт выезжаем через час. По прилёту в Рим нас сразу встречает невыносимая жара. Ледзор, не привыкший к таким температурам, тут же начинает жаловаться:

— Хо-хо, что за парилка! — бурчит он, вытирая пот со лба.

Ещё в самолёте он пытался разговорить Светку о Кострице, и с типичной для себя непосредственностью спросил:

— Хо-хо, внучка, поделись-ка! Что за женщина эта Кострица?

Светка коротко, без тени сомнения, ответила:

— Садистка.

Ледзор моментально заинтересовался, в его глазах вспыхнул огонёк. Ну а я в это время медитировал, только вот голова всё равно оставалась перегруженной, так что решил пойти умыться. Я встал и направился в туалет, но по пути в коридоре внезапно столкнулся с бортпроводницей.

— Ой, простите! — сказала она, подняв на меня взгляд и смущённо теребя пуговки своей униформы. — Вам сюда, господин?

— Да-да, проходите, — ответил я, сделав шаг назад.

Она прошла, но при этом слегка задела меня бюстом, как будто случайно. Ну даёт.

После умывания вернулся на своё место, но сразу заметил, что Светка смотрит на меня с подозрением.

— А чего это бортпроводница на тебя так глазела? — спросила она, прищурив глаза. — Что вы там в туалете делали? А? А⁈

Я лишь вздохнул, молча взял её за руку и потащил в узкую коморку с кроватью за туалетом. Полчаса мы тестировали пластыри, как и просила Лакомка. Зато потом Светка выглядела более чем довольной.