Воспоминания биржевого спекулянта - Лефевр Эдвин. Страница 24

Моя репутация и мой кредит были восстановлены в одно мгновение. В этом вся прелесть того, чтобы в брокерской конторе попасть в точку, и неважно – случайно или нет. В этот раз я был гарантированно и бесспорно прав, и не потому, что у меня было предчувствие или я вернo прочитал ленту. Нет, я был прав в силу анализа условий, воздействующих на фондовый рынок в целом. Мне не нужно было гадать. Я предвидел неизбежное. Для этой операции мне не потребовалось никакого мужества. Впереди я видел только еще более низкие цены, и я должен был действовать соответственно. А что еще я мог бы делать?

Все акции стали чрезвычайно вялыми и дрейфовали вниз. Потом возник некий всплеск котировок, и меня со всех сторон предупреждали, что нижняя точка спада пройдена. Большие парни, знавшие о силе медвежьих настроений, решили выдавить деньжата из медведей. Они рассчитывали снять с нас, пессимистов, несколько миллионов долларов. Принято говорить, что большие парни безжалостны. Я до сих пор признателен им за совет. Я даже не стал спорить, чтобы они не подумали, что я не оценил предупреждения.

Мой приятель, который был со мной в Атлантик-Сити, был потрясен до онемения. Он еще мог понять предчувствие, за которым последовало землетрясение. Он не мог в это не верить потому, что, повинуясь слепому импульсу продавать акции Тихоокеанской, я сделал четверть миллиона долларов. Он даже утверждал, что это Провидение загадочным образом надоумило меня продавать акции, когда он сам играл на их рост. И он мог понять мою вторую историю с этими акциями в Саратоге, потому что он мог понять любые операции с одним выпуском акций, по которым могли подсказать, куда они наверняка двинутся – вверх или вниз.Но прогноз, что все акции неминуемо двинутся вниз, был выше его понимания. Какая, к черту, может быть польза от такого совета?

Как джентльмен может на основании такого совета понять, что делать?

Я напомнил ему любимую поговорку старика Партриджа: «Ну, ты же понимаешь, это рынок быков», который явно считал, что умному такой подсказки достаточно. Да, в сущности, он он совершенно прав. Было очень занятно наблюдать, как люди, которые понесли колоссальные убытки от падения курса на пятнадцать-двадцать пунктов и которые все еще избегали продавать, были рады подъему котировок на три-четыре пункта и были уверены, что нижняя граница спада уже пройдена и впереди подъем.

Как-то в те дни этот мой приятель пришел и спросил:

– Ты вышел из продажи?

– Зачем? – спросил я.

– Лучшей причины на свете не бывает.

– И что за причина?

– Делать деньги. Котировки коснулись дна, и все, что упало, теперь полезет вверх. Разве не так?

– Конечно, так, – согласился я. – Сперва они лягут на дно, а потом уже пойдут вверх, но это произойдет не сегодня. Они еще несколько дней побудут среди мертвецов. Этим трупам еще не время выходить наружу. Они еще не вполне мертвые.

Наш разговор услышал один из старожилов биржи. Он принадлежал к тому типу людей, у которых всегда наготове похожая история. И он рассказал, как однажды Уильям Р.Треверс, который был настроен тогда по-медвежьи, встретил приятеля, настроенного прямо противоположно – по-бычьи. Они обменялись новостями и прогнозами, и приятель сказал: «Мистер Треверс, как вы можете играть на стороне медведей, когда рынок совершенно негибок?» – и Треверс отпарировал: «Да! Эт-то т-т-руп-п-ная окоченелость!» Это именно про Треверса рассказывали следующий анекдот. Он однажды явился в офис компании и попросил разрешения взглянуть на учетные книги. Клерк спросил; «У вас есть доля в собственности компании?» – и Треверс ответил: «Я б-бы с-с-к-кааз-зал да! Я п-п-родал б-без н-п-окрытия д-двадцать тысяч ваших акций!»

Взлеты котировок делались все более слабыми и ничтожными. Я трудился как дьявол. Каждый раз, как я продавал еще несколько тысяч привилегированных акций Великой Северной, цена падала еще на несколько пунктов. Я чувствовал слабину и в других местах и толкал рынок вниз, где только мог. Все акции приносили урожай, за одним поразительным выключением, и этим исключением была компания «Ридинг».

Весь рынок катился вниз, как на салазках, и только «Ридинг» стояла, как скала Гибралтар. Говорили, что ее акции контролируются слаженной группой инсайдеров. И поведение акций свидетельствовало, что так оно и есть. Стоило поглядеть на их котировки, и мне делалось ясно, что выставить их на продажу было бы чистым самоубийством. Многие вокруг были теперь настроены так же решительно играть на понижение всего подряд, как и я. Но стоило заикнуться об игре против «Ридипг», и вам отвечали издевательским смехом. Сам я выставил на продажу небольшой пакет этих акций и не менял позиции. При этом, впрочем, я не делал попыток особенно нажимать, а выискивал уяавимые точки и бил туда. Лента помогала мне делать легкие деньги на других акциях.

Я много слышал о группе инвесторов, владеющих акциями компании «Ридинг». Во-первых, как мне рассказывали, они владели множеством дешевых акций, так что в среднем уровень их цен был ниже рыночного. К тому же главные фигуры этой группы были связаны дружественными отношениями с банками, у которых брали деньги для поддержки компании. Пока цена стояла твердо, банкиры были надежными и верными друзьями. Бумажная прибыль одного из членов группы составляла около трех миллионов. Так что небольшое падение котировок не могло принести никаких неприятностей. Неудивительно, что все усилия медведей не могли даже пошатнуть эти акции. Каждый раз, когда спекулянты видели котировку этих акций, они начинали облизываться и для проверки ставили одну-две тысячи акций на продажу. Ни одной акции продать не удавалось, приходилось покрывать сделку и искать легких денег в другом месте. Я же всякий раз, как видел их котировку, продавал еще немного – просто чтобы доказать себе, что я верен новым принципам торговли и не ставлю только на фаворитов.

В прежние времена устойчивость акций «Ридинг» могла бы меня одурачить. Лента продолжала утверждать: «Оставь их в покое!» Но мой разум твердил иное. Я предвидел общий обвал котировок, и не могло быть никаких исключений, какая бы группа за этим ни стояла.

Я всегда играл в одиночку. Так я начал еще в игорных домах, так и продолжал потом. Так работает мой ум. Я должен следовать собственному пониманию, только и всего. Но должен сказать, что, когда рынок двинулся так, как я предвидел, я впервые в жизни почувствовал» что у меня есть союзники, причем самые сильные и надежные, какие только бывают, – базовые условия рынка. И они помогали мне изо всей мочи. Порой они, пожалуй, слегка медлила с подачей резервов, но, пока я не терял терпения, они были совершенно надежны. Мою силу составляли не умение понимать ленту и не интуиция. На меня работала неопровержимая логика событий.

Главное было правильно видеть ситуацию, отдавать себе в этом отчет и действовать соответственно. Общие условия, мои истинные союзники, говорили: «Все вниз!» – а «Ридинг» пренебрегала командой. Это было оскорбительно! Меня начала раздражать неколебимость этих акций, которые стояли как при полном штиле. При движении вниз они должны были принести самую большую прибыль, потому что они еще и не начинали падать, а группа поддержки владела множеством акций, и они не смогут их удержать, когда нехватка денег еще усилится. В один прекрасный день дружественно расположенные банкиры поведут себя не лучше, чем совершенно бездушная и враждебная публика. Акции должны рухнуть вместе со всеми. Если этого не случится, значит, моя теория неверна, значит, факты были неверны, значит, логика была неверна!

Я решил, что цена держится из-за того, что публика с Уолл-стрит боится их продавать. Однажды я дал двум разным брокерам приказ одновременно продать по четыре тысячи этих акций.

Стоило бы посмотреть на эти защищенные групповой поддержкой акции, которые и тронуть считалось чистым самоубийством; когда по ним ударили два конкурирующих приказа на продажу, они просто рухнули вниз головой. Я продал еще несколько тысяч. Я начал продавать при цене 111. За несколько минут она упала до 92.