Укрощение невесты (ЛП) - "Минк". Страница 9

— Я сказала «люблю тебя», своему отцу. Ну, знаешь, по телефону. — Я чувствую, как напряжение покидает его тело.

Он улыбается мне.

— Кто-то пытается быть очень хорошей девочкой.

Тирнан произносит всего несколько коротких слов, и я чувствую, как тепло разливается по моим щекам. Мое тело словно переключается. Я понятия не имею, как он это со мной делает. Я также понятия не имела, что мне это нравится. Может быть, именно по этой причине, когда я пыталась встречаться с парнями, у меня ничего не получалось.

— Я получу вознаграждение? — Я дразню. Ладно, может быть, и не дразню. Я бы с удовольствием снова почувствовала его губы на себе. Его губы кривятся в ухмылке. Это действует прямо на мои половые органы, заставляя боль, которую он всегда вызывал, снова оживать. Я возбуждена не только потому, что его большое тело прижимает меня к кровати, но и потому, что я сделала что-то, чтобы доставить ему удовольствие, что вызвало у меня удивленную улыбку. Я принимаю это. Не знаю, почему это так приятно, но это так.

Секундой позже он сползает с кровати, забирая с собой все свое тепло. У меня внутри все сжимается, когда я понимаю, что он передумал.

— Снимай одежду, или я ее сорву.

Мои бедра пылают, пока я осмысливаю то, что он только что сказал. Я смотрю на него, пока он снимает рубашку через голову, прежде чем бросить ее на пол. Я замечаю все шрамы и татуировки, которые он скрывал от меня. Шрамы делают его более устрашающим, но в то же время возбуждают. Да, у меня определенно есть какие-то странные наклонности. Мой взгляд задерживается на татуировках. Как и он, они кажутся знакомыми, но я не могу понять почему.

— Я не буду повторять, — рычит он.

Я вскакиваю и стягиваю с себя одежду. Голодный взгляд в его глазах заставляет меня отбросить всякую застенчивость, и я снимаю сначала лифчик, а затем трусики. Я напоминаю себе, что это будет единственный раз, когда я смогу заполучить его. Скоро мне придется оставить все это позади, чтобы обезопасить всех присутствующих, но пока я могу наслаждаться нашим совместным времяпрепровождением.

Я откидываюсь на локти, желая, чтобы он видел меня всю.

— Раздвинь ноги. Я хочу, чтобы ты показала мне то, что принадлежит мне.

Я делаю, как он приказывает, раздвигая ноги. Я так возбуждена, что даже мои бедра становятся влажными.

Он делает глубокий вдох.

— Я устал бороться с этим. — Он опускается на колени рядом с кроватью. Прежде чем я успеваю спросить его, почему он борется, его губы оказываются на моих губах.

Его пальцы впиваются в мои бедра, пока он пирует. Можно подумать, что этот человек умирает от голода, и только я могу его спасти. Он вводит в меня палец и начинает работать им внутри и снаружи, а затем добавляет еще один.

Я издаю слабый стон.

— Ты собираешься кончить для меня, не так ли? — Слышу я его вопрос.

Я пытаюсь ответить ему, но с моих губ срывается только его имя.

Он поднимает голову, и его глаза встречаются с моими.

— Называй меня папочкой, когда мои губы будут на тебе.

Я тут же со стоном произношу это прозвище, желая, чтобы он снова поцеловал меня. Я так близко.

— Хорошая девочка, — говорит он, прежде чем снова взять в рот мой клитор. Его слова похвалы дают мне последний толчок, заставляя оргазм прокатиться по всему моему телу.

Мой разум отключается, я теряю контроль и позволяю удовольствию и Тирнану взять верх. Я никогда в жизни не чувствовала себя такой свободной. До появления Тирнан я и не подозревала, что способна на это.

Глава 10

Тирнан

Когда она обмякает, изнемогая от чистого удовольствия, я поднимаюсь вверх по ее телу и покрываю поцелуями всю ее поверхность. Ее гладкая кожа такая нежная, дразнящая, и я хочу отметить языком каждый ее дюйм.

— Ты сохранила для меня эту сладкую маленькую киску. Я вижу. — Я завладеваю ее губами и запускаю руку в ее рыжие волосы.

Она выгибается навстречу мне, и мой член напрягается в боксерах. Я должен войти в нее, и не буду ждать больше ни секунды.

— Она чистая, как и ты. И я собираюсь испачкать все это, сделать тебя грязной и полной спермы. — Я кусаю ее за горло, когда она стонет.

— Папочка, — хнычет она.

Я ухмыляюсь, опускаясь к ее груди и втягивая в рот ее сосок.

Она вцепилась в мои волосы, ее пальцы перебирают пряди, пока я сосу и покусываю ее твердые соски. Ее сиськи идеальны, не больше горсти, и усыпаны веснушками, как и ее нос. Я пробую каждую из них на вкус, проводя по ней языком и оскверняя ее шелковистую кожу своими грубыми руками.

Когда я поднимаюсь и снимаю штаны и боксеры, ее взгляд устремляется прямо на мой член. Это так возбуждает, что ощущается как прикосновение, и мой член подпрыгивает от этого взгляда. Она облизывает губы.

— Ты хочешь этого, Рыжая? — Я медленно поглаживаю себя, глядя на свою добычу, на ее влажную киску и напряженные соски, на то, как она смотрит на меня, словно я больше Бог, чем мужчина. Черт, такая женщина — мечта для такого мужчины, как я.

Ее взгляд скользит от моего члена к груди. Она смотрит на татуировку в виде кроличьей лапки, а затем ее взгляд скользит к моему фамильному гербу над сердцем.

Я почти останавливаюсь. Я почти напрягаю мозги, чтобы затормозить все это. Но я этого не делаю, потому что тут она снова смотрит на мой член, садится и обхватывает его своей маленькой ладошкой.

— Черт. — Я отпускаю ее, позволяя поглаживать себя, когда она придвигается ближе, ее язык снова облизывает губы. — Хочешь попробовать, Рыжая? Хочешь узнать, какова на вкус моя сперма на твоем невинном язычке?

Она наклоняется вперед и слизывает остатки спермы с моей головки, и я думаю, что вот-вот выйду из своего гребаного тела. Затем она обхватывает мой член губами и поглаживает его языком.

Я издаю стон и толкаюсь, не в силах удержать бедра на месте, когда врываюсь в ее горячий, мягкий рот. Она принимает меня, хотя на глазах у нее выступают слезы, и она не уверена, что делать со своими зубами. Мне все равно. Ее рот — это рай, и я не знаю, как долго смогу продержаться, когда она смотрит на меня так, словно хочет проглотить целиком и попросить еще.

— Хорошая, черт возьми, девочка, — хвалю я и, схватив ее за волосы, провожу ее ртом по моему члену. Это так приятно, чертовски приятно, и я не выпущу ее из этой комнаты, пока ее вишенка не окажется на моем члене.

Со стоном я вынимаю свой член у нее изо рта и наклоняюсь, чтобы схватить ее и усадить в центре кровати.

Она смотрит на меня дикими глазами.

— Испугалась, Рыжая?

В ответ она раздвигает ноги, приглашая меня ближе, войти внутрь. Черт возьми, она же ангел.

— Хорошая девочка. — Я завладеваю ее ртом, крепко целуя ее и проводя головкой члена по ее влажной киске. Она обвивает мою шею руками, ее поцелуй такой же страстный, как и мой, когда она прижимается ко мне бедрами.

— Пожалуйста, — она задыхается напротив моих губ. — Ты нужен мне.

— Тебе это нужно? — Я прижимаю головку своего члена к ее входу и совсем немного проталкиваюсь внутрь.

Она стонет и впивается ногтями мне в плечи.

— Да, пожалуйста, папочка.

Я грязный ублюдок, раз мне нравится, что она называет меня папочкой. Но мне все равно. Это заводит нас обоих, и я собираюсь проследить, чтобы она больше никогда никого так не называла.

— Ты будешь хорошей девочкой для папы? — Я кусаю ее за горло и просовываю головку чуть глубже, давление настолько чертовски сильное, что я не знаю, как я собираюсь трахнуть ее, не кончив.

— Да. — Она выгибается, пытаясь вобрать в себя как можно больше моего тела.

— Хорошая девочка. — Я вхожу глубже, потом еще, пока не погружаюсь в нее полностью. Я едва могу дышать, едва могу двигаться. Я так сильно хочу ее. Я хочу трахнуть ее так сильно, что она не сможет выпрямиться, но также хочу, чтобы ее первый раз был чем-то особенным. Чем-то мягким и сладким, но с изюминкой. Таким, как она.

Поэтому я медленно отстраняюсь и наполняю ее снова. Она стонет.