Странник (СИ) - Соболева Ульяна "ramzena". Страница 28

- А ты думал, что бросая своим людям подачки ты заслуживаешь верность? Я свободный волк! И я сбросил твое ярмо!

Он рванулся вперёд, как тигр, и внезапно в его руке блеснуло лезвие ножа. Я едва успел отступить, и лезвие просвистело в миллиметре от моего лица. Начо бросился в сторону, вытащив свой собственный нож, готовый прикрыть меня.

Лоретти ударил снова, на этот раз целясь мне в грудь. Я уклонился, но он был быстрым, гораздо быстрее, чем я ожидал. Его нож зацепил моё плечо, и я почувствовал, как тёплая кровь заструилась по руке. Боль пронзила меня, но она только усилила решимость.

— Ты жалкий вор, Лучиано, — прошипел Лоретти, делая очередной выпад. — Ты всегда был ничем. И всегда будешь ничем!

Эти слова резали как по мясу. Я ненавидел его за это — за его уверенность, за его презрение. Мне нужно было доказать ему, что он ошибался. Что я смогу выжить, смогу взять своё, даже если это стоит мне жизни.

Мы сцепились, и в какой-то момент мне удалось схватить его за запястье, повернуть нож против него. Он зашипел от боли, но отпрянул, не собираясь так легко сдаваться.

Лезвие Лоретти блеснуло в тусклом свете, и я понял, что он не остановится. Удар будет смертельным. Он рванулся вперёд. Его лицо исказилось от ярости — это была ненависть, пульсирующая, как сама смерть. Ещё секунда, и я почувствовал бы холод стали.

Но в этот момент между нами мелькнула тень — тонкая, но несгибаемая фигура, закрывшая меня своим телом. Изабелла. Она появилась, словно возникла из самой тьмы, и встала между мной и Лоретти, преграждая ему путь. Её глаза горели не страхом, а чем-то гораздо более сильным — решимостью, не знающей преград. От удивления мы оба отпрянули в разные стороны.

- Изабелла! – воскликнули почти одновременно.

— Уходите, — прошептала она, обернувшись ко мне. Её голос дрожал, но не от слабости — в нём была сила, сила какой-то боли, какой-то непонятной мне тоски. В её взгляде я увидел всё: жертву, которую она была готова принести, чтобы я выжил. Но…но почему, черт возьми! Какого дьявола здесь происходит! Она вцепилась в руку Лоретти и прижала острие его ножа к своей груди. Одно движение и оно проткнет ей сердце.

— Чезаре, сейчас же! — повторила она, на этот раз твёрже. – Уходите!

- Пусть валят! – рявкнул Лоретти, не сводя безумного взгляда с лица матери Анжелики.

Я не стал спорить. Время сжималось, как петля на шее, и я знал, что другого шанса может не быть. Лоретти ее не убьет если бы хотел уже бы это сделал. Начо уже схватил меня за руку, и, не тратя времени на слова, мы рванулись в сторону выхода. Звук шагов гулко отдавался в коридорах, и каждый наш шаг казался последним аккордом этой трагедии.

Я на миг обернулся — и увидел, как Изабелла все еще стояла там, словно стена, несокрушимая и решительная. Она не отступит. Я видел это в её глазах. Но так и не мог понять какого черта она здесь…а еще больше не мог понять почему это остановило Лоретти. Почему он замер, будто увидел призрак.

Мы продолжали бежать, не оглядываясь и вдруг я через что-то споткнулся. Твою ж мать! Руки нащупали в грязной вонючей воде контейнер.

- Бляяядь! – рявкнул я и Начо схватился за контейнер вместе со мной.

- Да чтоб меня сожрали тараканы! Это…это они?

- Они! – крикнул я и засмеялся, а Начо вместе со мной. Теперь мы бежали как ненормальные. И все же я сделал Лоретти! Да, блядь, я его сделал. И мне пора убираться из этого города…Меня здесь больше ничего не держит.

***

Лоретти не видел Изабеллу больше тридцати трёх лет, но её лицо, её глаза — они были слишком знакомыми, слишком полными той силы, которая когда-то привлекала его. Она так же прекрасна…казалось время не властно над ней, казалось ее красота стала только ярче, острее. Как природа становится невероятно красочной осенью. Но ей еще далеко до зимы. Казалось, не было ни катакомб, ни тьмы вокруг, только они вдвоём, в каком-то незримом круге, где скопилась вся их боль, ярость и то непрожитое прошлое, которое теперь вырвалось наружу.

Он бросился к ней, его лицо исказилось от ярости и непонимания. Он смотрел на неё с удивлением, болью, злостью, словно готов был испепелить одним взглядом. Он отшвырнул нож в сторону и сжал кулаки.

— Ты сошла с ума, Изабелла? Как ты очутилась здесь? Откуда ты взялась? — прорычал он, его голос был полон недоумения и бешенства, как у раненого зверя. — Какого хрена… Почему ты встала между мной и этим… предателем? Вором, который смеет посягать на моё?! Хер с ним… я его найду позже и выпущу кишки…А ты…откуда ты взялась?

Изабелла смотрела на него молча, её лицо было бледным, решительным, но в глазах читалась какая-то печаль, глубокая, как море. В ней было всё — и воспоминания, и боль, и тоска.

Лоретти подошёл ближе, хватая её за плечи, почти тряся, как будто пытаясь выбить из неё ответ, как будто ответ мог разрушить его собственное безумие.

— Ты защищаешь его, — сказал он, сжав зубы, его пальцы впивались в её плечи так, что кожа побледнела. — Почему, Изабелла? Почему?! Кто он для тебя, чёрт побери? Почему ты готова встать между мной и моей местью? Этот смазливый ублюдок влез и под твою юбку?

Изабелла не отвела взгляда. Её лицо оставалось твёрдым, даже когда он сжимал её плечи всё сильнее. Она знала, что это был её единственный шанс. Единственный шанс рассказать правду — или потерять всё, что было важно. Она наконец заговорила, её голос прозвучал тихо, но в этом шёпоте чувствовалась вся её сила.

— Ты должен оставить его в покое, Джузеппе, — сказала она, медленно, но уверенно, каждое её слово звучало, как удар молота. — Ты должен…должеен оставить его!

Он засмеялся, горько, почти нервно, словно её слова казались ему абсурдными, ненормальными.

— Ты предлагаешь мне оставить его? — Его глаза метались по её лицу, искажённые ненавистью и недоумением. — Что связывает тебя с этим… с этим предателем? Кто он для тебя? Правда любовник? Ты так низко пала….?

Она молчала, глядя на него твёрдо, словно сама выдерживала его ярость. Её голос стал ещё тише, почти неразличимым, но слова, которые она произнесла, ударили его, как молния.

— Альберто… это твой сын, Джузеппе. Наш сын.

Глава 22

Я сидела в пустой гостиной, уставившись на старый альбом, который нашла в ящике. Пальцы скользили по выцветшим обложкам, гладили знакомые края, словно в них можно было найти что-то ещё — тепло, воспоминания, его голос. Отца не стало так давно, а мне казалось, что прошло лишь мгновение. Словно вчера я могла повернуть голову и увидеть его, как он усмехается, поднимает бровь, словно насмехаясь над всем миром, и в то же время оберегая его для меня. Пустота сгущалась вокруг, как будто этот огромный дом жил своей жизнью, впитывая мою тоску. Всё, что я видела, напоминало о нём. Папа, почему ты ушел…ушел и я даже не попрощалась с тобой… Просто не могу удержаться. Почему боль становится острее с годами? Почему не уходит? Папа… я так запуталась, я погрязла в такой лжи, я утонула в жутком болоте. Я люблю…безумно люблю своего родного брата. Люблю как мужчину, как любовника, желаю его всем телом, всей душой, мой мир разрывается без него. Я просто не знаю, как мне жить дальше. Папочка, помоги…помоги мне не утонуть в этом безумии. Мне хочется умереть. Мне хочется выйти в окно с самого большого небоскреба в Риме…

Мне захотелось пересмотреть папины вещи, пересмотреть все его фотографии. Меня потянуло на чердак — я не бывала там с тех пор, как его не стало. Мне нужно было найти что-то, что смогло бы согреть это чёрное, пустое место внутри меня. Фото, вещь, любая деталь, которая осталась от него, его след в этом доме, чтобы убедиться, что он действительно был, что я не потеряла его окончательно. И эти мысли о Чезаре…о Страннике. О том, что это один и тот же человек. Ложь…кровная связь, инцест Что еще меня ждет. Почему я проклята. Почему со мной это произошло. Почему из всех мужчин на этой планете я выбрала своего брата…То что было прошлой ночью ужасно, до рвоты, до адской тошноты, до холодного пота. Я стонала и кончала в объятиях родного человека и он жадно и бешено брал меня. Мы сгорим в аду. Мы уже горим в аду.